Макс Вебер - Аграрная исстория Древнего мира Страница 39

Под страхом смертной казни воины обязаны были нести службу самолично, и за притеснение их и незаконное лишение владения наместники строго карались. Их собирали также на земляные работы — например, при постройке города (при присоединении новых областей «пересаживаемое» туда на места туземцев население состояло, вероятно, из таких ленников). Вместе с двором царь передавал им в пользование скот. Все это, конечно, без права отчуждения, но обычно с правом наследования (если сын годен для военной службы) и с обеспечением вдов и сирот. В случае неисполнения ленником служебных обязанностей в течение трех лет все это переходило к тому, кто возьмется исполнять его обязанности. Хотя ленник, судя по всему этому, служит царю лично за специальное вознаграждение, но он все-таки считается и исполняющим определенную общественную обязанность (als Funktionär der Gesamtheit): кто выкупит солдата из плена, может, если имущество последнего не достигает суммы выкупа, возместить затраченные на выкуп деньги из храмовой казны своего города; вдобавок к этому поручителем является и царская казна.

Рядом с наделенными землей солдатами стоят «не вполне свободные» (nicht «vollfreie»), поэтому не приравненные к свободным в отношении платы за службу, но, судя по тому, что они владели рабами — очевидно, ввиду того, что они сами не занимались хозяйством (im Interesse ihrer «Abkömmlichkeit») — поставленные в особенно благоприятные условия «служители» (как переводит Пейзер) царя, которые, очевидно, живут при дворе и всегда находятся в распоряжении царя. В Ассирии мы встречаем «всадников и евнухов» царя в качестве гарнизона завоеванных городов, — следовательно, царских дружинников наряду с крепостными — а пленных царь просто тысячами присоединяет к своему войску. С другой стороны, при заселении новых городов в них «набиралось» определенное количество войска — что может означать только или возложение поставки солдат на новых поселенцев, или же выделение соответственного количества солдатских ленов.

Организация войска быстро эволюционирует в направлении к армии, состоящей из получающих жалование солдат. Войско ленников было всего только запасным войском (Reservetruppe); ведь ассирийские солдаты были еще во времена Саргона[83] женатыми людьми, содержание которых в мирное время составляло заботу царя, который во время войны усиливал свое войско, потому что солдаты (см. выше) призывом на военную службы были вырваны из своих семейных отношений, и теперь их надо было содержать. Еще во времена Артаксеркса[84] при сборе налогов отличалась, например, «земля стрелков из лука» («Bogenland») от «десятинной земли» («Zehntland»). Ход развития был, очевидно, таков: поставка людей, обязанных нести военную службу, — бывшая первоначально (см. выше) чисто личной ленной повинностью — позднее была связана как литургия с владением определенными участками земли, в конце же концов владельцы их откупались от этой повинности податями, из которых царь отныне платил жалование чужеземным наемникам. Как рано и в какой мере окончательно это произошло, узнать это ближе мы не имеем возможности. Во всяком случае войско последних ассирийских царей — это совершенно не национальное войско, а вавилонский корпус стрелков из лука времен персидского владычества также получал одежду и пищу из царских складов, следовательно, тоже не был «национальным» войском в экономическом смысле.

Свобода движения частного оборота была в раннюю эпоху стеснена царским, по существу натурально-хозяйственным, ойкосом так же, как это было в Египте (см. ниже). Но это относится к довольно отдаленному периоду, от которого сохранились клинописные частные документы. Уже перед эпохой Хаммурапи и непосредственно после нее развитие оборота отличается сравнительно необычайной свободой (явно все увеличивающейся). Теократическая монархия, правда, регулирует внутренний оборот, в частности также и заработную плату, при помощи тарифов, как это мы видим в законе Хаммурапи. Но на практике товарооборот в принципе свободен. В Вавилонии, которая в гораздо большей мере выросла на почве посреднической торговли, он развился, разумеется, гораздо богаче, чем в военной державе — Ассирии. Пытаться разграничить эти два государства со стороны их развития, а также разграничить отдельные периоды этого развития, которое, начиная от «первой» вавилонской династии и кончая переходом в ислам, представляет в большинстве основных черт в сущности все одну и ту же картину, фон которой меняется лишь по мере проникновения (а временами и отлива) менового хозяйства (Verkehrswirtschaft) (ибо выражение «денежное хозяйство» применимо здесь только условно), здесь невозможно из-за недостатком места, и прежде всего из-за скудости источников.

Довольно узок и не подлежит здесь рассмотрению вопрос о расчленении населения на группы в древнейшую эпоху: в какой мере оно делилось по родам, как в эллинско-римском мире, и в какой мере по профессиям, как в Египте? Оба эти способа деления нередко встречаются и на Западе одновременно в известных сочетаниях (см. ниже), и соответственно и здесь встречаются «трибы» обоих видов. О «кастах» в собственном смысле в Вавилонии речь можно вести, конечно, в еще меньшей степени, чем о кастах в Египте. Скорее же, весьма вероятно, здесь, как и в древнейшем Египте, основой расчленения общества на группы первоначально служили существовавшие литургии, связанные с занятием ремеслами, причем, быть может, товарищи по профессии (может быть, связанные между собой круговой порукой) имели также и известные права на имущество тех, кто нес с ними одинаковые повинности. По крайней мере, мы встречаемся, по-видимому, с правами обратного выкупа (Retraktrechte), принадлежавшими одному товариществу ткачей при продаже земли. Но все это еще не вполне установлено.

Право на землю в эпоху полного развития древней, опиравшейся на натуральные повинности подданных, монархии (Fronkönigtum) рассматривалось, по-видимому, вообще как вознаграждение за исполнение связанных с землей государственных повинностей, а не только применительно к солдатской земле: несение земельным участком барщинных повинностей с помощью упряжного рабочего скота упоминается в древневавилонском праве как доказательство того, что владелец этого участка имеет на него право собственности. «Должностные наделы» (die «Amtslehen»), очевидно, только потому дольше оставались связанными в смысле свободы оборота, что в этом смысле личная квалификация владельца имела для царя особенно большое значение. Но о том, чтобы в случаях передачи земли из одних рук в другие, когда речь шла о всяком земельном владении, требовалось разрешение или утверждение со стороны светских или духовных властей (как это бывало иногда в Египте), в источниках мы уже ничего не находим, если не считать того, что раздел наследства очень часто производился жрецами. Существование соседских прав «членов марки» («Markgenossen») нет возможности установить с полной достоверностью. Ответственность общин существует, правда, в форме ответственности за нарушение мира в случае преступления. Но существовала ли круговая порука за подати и барщинные повинности (как в «Древнем царстве»), с точностью не установлено. Еще большой вопрос, можно ли считать ту перемену в правовом положении подданных, на которую указывают надписи некоторых шумерских царей (см. выше), за освобождение крестьянского земельного владения (упоминаются только рыбные пруды и скот) от вотчинных пут. То, что то законодательство теократических монархий в целом имело своим результатом обеспечение частного оборота, понятно само собой. Но если существовали путы, связывавшие землю, то лишь благодаря тому, что земля была обременена повинностями. Напротив, в историческую эпоху государственные интересы не ограничивали вообще земельного оборота — за исключением земли, отданной в ленное владение должностным лицам. Кодекс Хаммурапи совершенно определенно предполагает свободное отчуждение благоприобретенного земельного владения. Напротив, наследственным порядком полученное земельное владение, по свидетельству источников, являлось настолько связанным в интересах семейной общины и членов рода, что отчуждение его (очевидно, первоначально невозможное) давало им и самому продавцу право выкупа его за цену, уплаченную покупателем земельного участка, вместе с процентами. Это последнее обстоятельство представляет собой обычно правовой осадок типичной, направленной на устранение опасности ретракта (обратного выкупа)[85] договорной сделки, рядом с которой в источниках обычно встречаются проклятия ретрагента и условные штрафы.