Егор Иванов - Честь и долг (Вместе с Россией - 3) Страница 41

- Оказывается, русским известны автомобили и опасности, из них вытекающие? - изволил пошутить лорд. - Весьма выразительный образ, весьма! одобрил он иносказательную филиппику Маклакова. - Правда, в середине фельетона этот образ несколько расплылся, но идея достойна всяческих похвал! Свалить Россию в пропасть?! Это бы вполне соответствовало имперским интересам!

Я уже весьма содержательно побеседовал с сэром Джорджем на эту тему. Он мне много рассказал о придворных кругах и высших сферах России. Но ваш анализ представляется мне также важным для понимания критического положения в этой стране, - поощрял сэр Альфред Брюса.

Разведчик был рад стараться. Он достал небольшой блокнот, изящно переплетенный в сафьян, и, сверяясь с ним для памяти, стал рассказывать господину министру о том, как буржуазная пресса постоянно "кусает" двор и администрацию, хотя и находится под цензурой. Русские большие мастаки обходить разного рода цензурные рогатки, говорил разведчик и тут же приводил факты, до которых был особенно охочь лорд-инспектор. Выводы он любил делать сам.

У мистера Хора вскоре предстояло важное свидание с осведомителем из придворных кругов. Он откланялся со спокойной душой, обещав вернуться и доложить самые свежие новости. Резидент увидел, что Брюс Локкарт понравился лорду и не подведет своих коллег.

Лорд Мильнер и Брюс Локкарт остались вдвоем. Румяный и улыбчивый, белозубый, синеглазый Локкарт умел хорошо занять любого шефа. Министру, близкому к Ротшильдам, он рассказал о положении на московской и петроградской биржах, о котировке акций, о курсе рубля, который благодаря стараниям англичан-союзников резко стал падать, приближая Россию к финансовому краху. Лорд задал генеральному консулу много вопросов, из которых Брюс снова заключил, что с первого же дня своего приезда на Мурман Мильнер понял всю безнадежность положения России. Брюс уверенно говорил о грядущем дворцовом перевороте, заявив, что если царь не пойдет навстречу буржуазной общественности, то будет очень скоро свергнут. Лорду Мильнеру хотелось поподробней узнать именно это, и он оставил молодого разведчика на обед, который был уже накрыт в соседней комнате.

Тот же официант в белых лайковых перчатках принес по желанию высокопоставленного гостя типично русский обед. Икра и пирожки, уха и паштет из дичи, жареные белые грибы и поросенок с кашей несколько примирили лорда Мильнера с Россией.

Брюс Локкарт со знанием дела рассказывал о том, что признаки общей вражды к правительству Николая Романова и к крайне бюрократическому строю видны буквально во всех слоях населения. Не только либеральная буржуазия, но даже придворные сферы затронуты желанием переворота. Произошел сильный сдвиг влево промышленного класса, до сей поры весьма реакционно настроенного. Немаловажным является и такой момент: объединились различные общественные силы, начиная от октябристов и прогрессистов, кончая "трудовиками", эсерами и некоторыми социал-демократами, принадлежащими к крылу, называемому меньшевиками...

У лорда Мильнера была прекрасная память. Он никогда ничего не забывал ни цифр, ни фактов, ни обид. Перед своим визитом в Россию он внимательно прочитал досье, подготовленные ему в министерстве иностранных дел и в СИС. Поэтому Брюсу не пришлось объяснять милорду, кто есть кто на партийном горизонте в России.

Локкарт завершил свой краткий обзор положением в рабочем классе, который, по его словам, был весьма заинтересован в установлении парламентско-демократическо-правового порядка. Не забыл он сообщить и о состоянии армии.

Лорда Мильнера особенно интересовало - не выльется ли недовольство в России в грандиозную социальную революцию, которая потрясет устои всего мира и скажется на роли России в войне.

Брюс рассказал, что недавно он в тесном кружке встречался с Керенским, чья популярность весьма растет, а началась, кстати говоря, от того, что он выступал защитником в суде над рабочими, арестованными во время беспорядков и расстрела, учиненных на Ленских приисках британского концерна "Лена Голдфилдс". Сэр Альфред хорошо знал это дело, поскольку его патрон - барон Ротшильд - имел свои интересы в этих приисках. Так вот, этот присяжный поверенный, член четвертой Государственной думы, приветствовал грядущий дворцовый переворот, но весьма отрицательно высказывался о возможности народного выступления. Присутствовавшие в этом интимном кружке господа выражали опасение, что народное движение может попасть в крайне левое русло и это создаст чрезвычайные трудности для ведения войны, ибо российские массы разочаровались в ней.

Положение дел в Петрограде, что также было известно одному из самых пронырливых работников британской разведки в России - Локкарту, - было особенно тяжелым.

- В катастрофическом состоянии торговля, - докладывал Брюс, - особенно торговля продовольствием. Булочные, колбасные, молочные и другие мелкие лавки закрываются из-за недостаточного подвоза в Петроград нужного сырья. Сокращают свои операции торговцы-оптовики. Они, во-первых, побаиваются реквизиций, о которых были пущены слухи, а во-вторых, из-за отсутствия поддержки банков и крупных капиталистов, которые кредитуют оптовую торговлю. В предвидении надвигающегося кризиса, а может быть, и по другим соображениям, банки в последнее время стараются извлечь свои капиталы из торговли, пустить их на другие гешефты и тем, разумеется, еще более усугубляют расстройство торговли.

Министр, близкий к британским финансовым кругам, выразил уверенность, что наибольшую предусмотрительность проявили те российские банки, которые, как Азово-Донской, весьма тесно связаны с английским капиталом.

- Мы им так рекомендовали, сэр! - коротко отозвался Локкарт, показывая, что он тоже не так прост в сложных финансовых и банковских операциях. - К тому же в Петрограде и Москве происходит вытеснение чисто русских торгово-промышленных предприятий в сфере продовольствия иностранными купцами, кои значительно более управляемы нами. Особенно мы рекомендуем им сосредоточивать в своих руках оптовую торговлю... и они успешно осуществляют наши рекомендации, - продолжил он после паузы, предчувствуя вопрос Мильнера.

Тот подумал и ничего не сказал, хотя тень вопроса осталась у него в глазах.

- Падение курса русского рубля, вызванное отчасти нашими финансовыми деятелями, - угадал ответ Брюс, - в частности, отправкой русского золота в английский банк в обеспечение военных кредитов России, вызвало немедленное повышение цен на пятьдесят-сто процентов.

- Это было очень хорошо сделано, мой дорогой! - воскликнул лорд Мильнер. Брюс так и не понял, имел ли в виду министр его доклад или снижение курса рубля английскими союзниками. Но по всему было видно, что сэр Альфред остался очень доволен и обедом, и беседой, и мрачными перспективами российского императорского дома.

Теперь Локкарту предстояло закрепить свой успех в Москве, где вскоре должен был побывать министр его величества короля Великобритании.

35. Петроград, конец января 1917 года

В первый же день работы союзнической конференции Алексей Соколов столкнулся лицом к лицу с черноволосым, бородатым и прихрамывающим полковником Мезенцевым. Старые приятели пожали крепко руки и коротко поведали друг другу, как они очутились в роскошном мраморном Мариинском дворце - резиденции Совета министров вместо неуютных штабных блиндажей и окопов. Алексей рассказал, что Ставка направила его экспертом, переводчиком, а заодно и временным помощником лорда Мильнера - высшего чина в британской делегации. Мезенцев коротко сообщил, что недавно вновь был ранен, лечился в петроградском госпитале, развернутом в самом Зимнем дворце. Теперь же Главное артиллерийское управление, помня его службу в 15-м году, попросило стать экспертом русской делегации по артиллерии и использовать для давления на союзников фронтовой опыт. Глядя на грудь Мезенцева, декорированную многочисленными боевыми наградами, ни у кого не возникало сомнений в глубине такого опыта.

- Ты же знаешь, Алексей Алексеевич, что главной нашей целью является, я бы сказал, "вымазживание" у союзничков поставок возможно большего количества артиллерии, боеприпасов и другого снаряжения, - скривил презрительно рот артиллерийский полковник. - Вот я и стараюсь доказать это господам английским и французским офицерам.

- А я занимаюсь тем же среди английских и французских генералов... Твой начальник Маниковский меня специально просил об этом... Только забыл сообщить мне необходимые данные.

Оба невесело рассмеялись.

- Когда пойдем в военную гостиницу завтракать, я тебе их поведаю, чтобы ты готовил почву убедительнее, - обещал Мезенцев.

Седой моложавый генерал с волевым лицом и боевой, слегка прихрамывающий полковник были встречены в военной гостинице, - в прошлом "Астории" исключительно любезно. Несмотря на тесноту, метрдотель нашел Соколову и Мезенцеву столик на двоих в уголке амфитеатра, чуть возвышающегося над общим залом. Зимний мягкий свет еле проникал через матовое стекло фонаря на крыше, на столиках горели уютные электрические лампочки. Торшеры с электрическими свечками возвышались по углам амфитеатра. О войне напоминала только публика, одетая в военную форму. Голод в Петрограде и военная разруха на меню нисколько не сказывались.