Александр Никишин - Тайны русской водки. Эпоха Иосифа Сталина Страница 44

Считалось, что разовое принятие сразу 100 граммов водки принесет матросу вред, поэтому дозу полагалось дробить на части из расчета 2/3 – перед обедом, 1/3 – к ужину. На деле это требование Морского ведомства не соблюдалось и военнослужащие на флоте получали по две полные чарки водки ежедневно, то есть больше 100 граммов.

Несколько меньшую дозу получало сухопутное воинство…

Присягая императору Петру I, его любимые преображенцы клялись: «…C службы не бегать, вином и табаком не торговать, зернью и в карты не играть, с воровскими людьми не знаться и пьяными не напиваться…»

(Зернь, кто не знает, старинная игра в кости. – Прим. А.Н.).

В русской армии командир имел право единолично решить вопрос о выдаче дополнительных норм спиртного – «когда это необходимо для поддержания здоровья и сил нижних чинов». Это могли быть ненастная, холодная погода, долгий и трудный поход, тяжелые маневры.

Или полковой праздник. Все было как-то по-божески в армии Российской империи до Русско-японской войны.

Потом – как черт подменил русских!

В 1908 году, после Русско-японской войны водку даже вывели из армейского рациона, памятуя, каких бед она наделала, когда опьяневшая от водки, деморализованная русская армия, терпя от японцев поражение за поражением, бежала, сметая все на своем пьяном пути – пристанционные буфеты, магазины, лавки, рестораны, разрушая и поджигая вокзалы, избивая железнодорожников и офицеров, – скорее, скорее – домой!..

Нарколог и писатель В.П. Нужный в своей книге о вине, анализируя материалы дореволюционных дискуссий об армейском довольствии водкой, пишет следующее: «Опыт Порт-Артура показал, что при отсутствии дисциплины, при безответственности офицеров, воровстве интендантов, плохой кормежке, нехватке боеприпасов и обмундирования никакие антиалкогольные запреты не срабатывают. Солдаты и офицеры сами находят дорогу к источникам спиртного и снимают военный стресс до потери чувств…»

Например, английские войска в британских колониях алкоголь не получали. В Калькутте главнокомандующий индийской армией обыкновенно обращался к солдатам со следующими словами: «Если вы будете употреблять спиртные напитки, вы – погибшие люди…»

Во время войны с бурами лорд Робертс не позволял выдавать английским солдатам ни водки, ни пива…

У Сталина насчет алкоголя было свое мнение. Давая «добро» на снабжение действующей армии водкой, он, видимо, был уверен, что она будет под полным его контролем.

Не тут-то было! Русского человека, даже если на нем шинель, не остановить ничем, едва он почувствовал запах спиртного.

До «потери чувств» пьют герои днепровского плацдарма в рассказе советского фронтовика Виктора Астафьева. Истощенных и голодных солдат угощают от пуза водкой:

«Этакая роскошь! Этакая радость! Водку выдавали не разливуху, а в бутылках, под сургучом! Все по правилам!.. Фершалица – дура, бутылки вырывает, бьет вдребезги, самих бойцов умоляет:

– Миленькие солдатики-страдальцы… нельзя, нельзя вам…

Прижимая руки к груди, Фая вторила ей:

– Вам же сказано – нельзя. Вам что, умереть охота? Умереть?

Уже корчились, барнаулили на берегу те, на кого ни уговоры, ни крики, ни ругань, ни мольбы не действовали, пили, жрали от пуза, и свежие холмики добавлялись к тем, что уже густо испятнали и левый берег. Из медсанбата по распоряжению главного врача мчали изготовленные для промывки клистиры с водой, клизмы с мылом, разворачивали койки…»

Пьяный командир послал в атаку на пулеметы своих солдат. Пьяные артиллеристы били по своим. Такое случалось на разных фронтах. На Северном флоте фронтовики помнят историю гибели подводной лодки капитана 2-го ранга А.М. Каутского от своего же торпедоносца.

Виной всему была водка, которую пил «для сугрева» непьющий майор авиации Фисюк. Всю ночь промучился с больной головой, а утром забыл доложить экипажу дежурного торпедоносца, что в таком-то районе будет находиться советская подводная лодка Щ-422.

Не предупрежденный об этом торпедоносец атаковал лодку, засняв на пленку и эту атаку, и гибель субмарины.

Майор Фисюк был отдан под суд военного трибунала, разжалован в рядовые и отконвоирован в штрафбат.

Вот апокриф времен Великой Отечественной войны: советский маршал Г.К. Жуков отдает категорический приказ расстреливать из танковых пушек все до единой цистерны со спиртом, оставленные немцами. Случился приказ, когда ослепла от немецкого спирта целая войсковая часть.

Немцы, по всей видимости, знали: от чего-чего, но от спирта русские не откажутся даже под страхом смерти…

6 июня 1942 года И. Сталин подписывает следующий документ: «Постановление ГКО № 1889 6 июня 1942 года».

Первым пунктом идет вот такой:

«Прекратить с 15 мая 1942 г. массовую ежедневную выдачу водки личному составу действующей армии…»

С чем это было связано? Вряд ли только с нехваткой водки.

Скорее всего, и с теми вопиющими фактами, что я описал выше, и с тем, что пресловутый «человеческий фактор» создал проблемы учета и контроля за фронтовыми ста граммами.

На позиции доставляли спирт в больших флягах, на месте разбавляя его водой до водочной концентрации. Эту обязанность выполнял старшина роты, под чьим присмотром водку разливали по солдатским флягам и котелкам.

Процедура выдачи была такой. Водку могли раздавать перед боем или перед атакой, чтобы прибавить солдатам отваги. Могли после боя, когда в поредевшем подразделении образовывались излишки, которые шли на обмен – на табак, еду, оружие.

К тем, кто оставался в живых, иногда переходила доза павших.

Это было нарушение, но это было и меньшее зло. То, что творили тыловики, было серьезнее. Как и положено дефициту, водка в немалом количестве оказывалась на черном рынке. И пока одни гибли в боях, другие – в тылу – набивали мошну с проданной налево фронтовой «наркомовки».

Но даже и это все равно было меньшим злом.

Практика выдачи ежедневных ста граммов привела после войны к взлету алкогольной зависимости у ветеранов. Однако многие врачи-наркологи оправдывали выдачу водки на передовой тем, что она, по их мнению, помогала снять стресс, с нею легче преодолевались тяжелые физические нагрузки, водка согревала солдата в холодных окопах.

Но вопрос в другом – не слишком ли много пили на войне?

Вот фрагмент беседы с тем, кто свою «наркомовскую» фронтовую бочку точно выпил. На войне он написал такие стихи:

Пей в карауле на посту,В лесу, в подъезде, на мосту,Пей в артиллерии, в пехоте,В вагоне пей, пей в самолете,Пей на собранье, в лазарете,В музее, в храме пей, в клозете,Пей на земле, глуши на сене,На стадионе пей, в бассейне,Пей на закате, на рассвете,На гауптвахте, в сельсовете,Пей до еды, после еды,С удачи пей, пей от беды,С бухгалтерами, токарями,Пей с коме– и партсекретарями,Пей с мусульманином, с буддистом,С завхозом пей, с попом, с артистом,Пей в одиночку, пей в компашке,Пей из горла, из банки, чашки,Пей лучше много, а не мало,Пей где, когда и с кем попало.

– Когда это на вас такой стих нашел? – спрашиваю их автора, писателя Александра Зиновьева. – В какой год войны?

– В 1942 году. Находясь на гауптвахте за одно дело, я на стене написал довольно большую поэму, где фигурировали алкогольные мотивы. Вообще в армии я творил очень активно. Когда закончил училище, то в полку выпускал боевые листки: сам рисовал карикатуры, писал статьи, стихи, фельетоны. Сочинял стихи и о пьянстве, назвав эти свои опусы «Молитвы для Ивана». Так получилось целое «Евангелие».

Писатель А. Зиновьев был на настоящей войне и пил тоже – по-настоящему. Вот его публичное признание.

«– В начале 1941 года мы переезжали с Дальнего Востока на Запад. Получали паек – селедку, консервы, концентраты – и по пути меняли их на самогон. Но это был мизер. Регулярно я начал «закладывать за воротник» после окончания авиационной школы, когда нам, офицерам, стали выдавать по сто граммов за боевые вылеты, так называемые «полетные».

– За каждый вылет?

– За каждый! В конце войны был такой случай: наш полк – сорок летчиков – совершил более ста вылетов. Я в этот день поднимался в воздух на своем Ил-2 четыре раза. Сколько получается в водочном эквиваленте?

– Четыреста граммов!

– Вот-вот. Когда мы начали вести боевые действия на земле Германии, там уже спиртного было сколько угодно.

– Хоть залейся? А «полетные» – это водка или спирт?

– Спирт. Шестьдесят граммов. Фактически получали больше. Ну и постепенно я втянулся. Пил потом очень много, но не был физиологическим алкоголиком. Если не было выпивки, то мне и не хотелось. Не было такой потребности. И не было потребности похмеляться. Одно время я подрабатывал дегустатором.