Александр Бушков - Неизвестная война. Тайная история США Страница 45

Еще один будущий президент США, Мэдисон, примерно в те же времена (1777 г.) избирался в ту же ассамблею того же штата – но, в отличие от свято соблюдавшего традиции Вашингтона, не выставил избирателям ни рюмашки. Не по скупости, а из нравственных убеждений, считая это «несовместимым с моральной чистотой и республиканскими принципами». Вот только избиратели посчитали этакое новшество «результатом гордыни и скупости» и проголосовали за другого кандидата, агитировавшего в строгом соответствии с вековыми традициями…

Коли уж зашла речь об английской избирательной практике, не грех отвлечься от грязной политики и вспомнить безусловно занятную историю, когда знаменитый английский адмирал Кокрейн решил выставить свою кандидатуру в парламент в одном из английских графств. Его соперник, не мудрствуя и не заморочиваясь цветистыми речами, попросту платил каждому, за него голосовавшему, пять фунтов – а Кокрейн не давал и пенни ломаного. Естественно, большинство голосов получил первый джентльмен.

Небольшое количество избирателей все же, плюнув на презренный металл, проголосовало за морского волка, публично обещавшего бороться в парламенте с коррупцией и продажностью. После выборов Кокрейн обошел их всех и выплатил каждому… нет, не по пять фунтов, а по десять гиней (фунт насчитывал 20 шиллингов, гинея – 21).

На следующий год наступили новые выборы. И вот тут-то хитрый британский народишко подумал: ежели в прошлый раз адмирал отвалил каждому по десятке, то, надо полагать, и сейчас заплатит! И чуть ли не все поголовно проголосовали за Кокрейна.

Однако, когда толпа явилась за вознаграждением, адмирал с невинным видом заявил, что ничегошеньки не обещал. Мало ли что они там себе думали… Ах, господа, так вы из-за денег голосовали? Какая меркантильность! Я-то считал вас джентльменами…

Правда, хитрые британцы адмирала все же недурно выставили. Он неосторожно обмолвился, что денег платить не будет, но охотно угостит рюмашкой добрых жителей округа. Ухватившись за эту обмолвку, окрестные жители явились на званый ужин все поголовно и ухитрились напить-наесть на 1200 фунтов – ошеломительную по тем временам сумму…

Вернемся в США, где Линкольн, уже никаких сомнений, уверенно идет к победе…

Массированная агитация, расхвалившая «старину Эйба» до небес, свое дело сделала. За Линкольна спешили голосовать все противники рабства, а также свободные негры (правда, в прогрессивных северных штатах негр обладал правом голоса, только если имел имущества на 250 долларов, каковое ограничение к белым не применялось). За Линкольна отдавали голоса те, кто видел в нем «своего», «работягу», «простого парня из глубинки», трудом и способностями вскарабкавшегося на самый верх. «Кандидат из народа» избирателям всегда по сердцу.

Правда, были люди достаточно циничные, которые красивым байкам не поддавались. Видный абол из Бостона Уэнделл Филлипс публично сказал следующее: «Не аболиционист и не противник рабства, мистер Линкольн согласился представлять антирабовладельческие идеи. Пешка в политической шахматной партии, он ценен именно своей позицией, и мы можем разменять его на коня, слона или ферзя, а потом очистить доску». Тут уже ни капли романтики – голый расчет. Позже мы к этим примечательным словам еще вернемся. Если находились люди, принародно именовавшие Линкольна «пешкой», то наверняка были и люди, говорившие то же самое в узком кругу, – и что-то мне подсказывает, что искать их следует среди тех самых магнатов, кто увидел в долговязом адвокате идеальную кандидатуру…

Авраам Линкольн был избран и стал шестнадцатым президентом США…

Стоп, стоп! Это выражение, «президент США», несколько некорректно…

Гораздо точнее было бы определение «президент северных штатов»…

На Севере Линкольн и в самом деле получил больше голосов, чем было подано за каждого из трех его соперников. Но от общего числа голосовавших американцев Линкольн набрал только сорок процентов. Дело в том, что южные штаты вообще не голосовали за Линкольна, ни «за», ни «против». В южных штатах имя Линкольна вообще не значилось в избирательных бюллетенях. Сейчас этот факт забыт, но дело именно так и обстояло. Поэтому именовать Линкольна «президентом США» будет не вполне верно. Во всяком случае, южане тогда же отказались считать его таковым…

Это и был раскол! Фигура Линкольна южан не устраивала категорически – для Юга он как раз был символом и воплощением всех северных зол, командующим враждебного войска, боровшегося против всего, что южане защищали…

События рванули, как пришпоренный конь!

Президентские выборы состоялись 6 ноября 1860 г. Буквально тут же Юг взвился. На митинге в Алабаме развзвевались знамена с надписями: «Сопротивление Линкольну угодно Богу». Южные газеты тут же заявили, что войны Юг не боится и готов защищаться.

20 декабря конвент штата Южная Каролина объявил, что штат отделяется от США. В течение месяца с небольшим о том же заявили Миссисипи, Флорида, Алабама, Джорджия, Луизиана и Техас. То, чего одни всерьез опасались, а другие с нетерпением ждали, стало фактом…

Согласно американской конституции Линкольн должен был заступить на пост только в апреле будущего года. Прежний президент Бьюкенен, пока что остававшийся «на хозяйстве», пытался решить дело миром. Поскольку военного способа решения проблемы просто-напросто не существовало: регулярная армия США насчитывала всего-то 1098 офицеров и 15304 солдата – и в основном была разбросана мелкими подразделениями на границе с весьма обширными тогда индейскими территориями. Такими силами, даже если их каким-то чудом удалось бы собрать за пару недель (что абсолютно нереально), невозможно было бы усмирить и один-единственный штат. На ополчение и милицию штатов надежды тоже не было никакой. Даже те штаты, что поначалу к мятежникам не примкнули, категорически отказались дать солдат для подавления мятежа. Губернатор Кентукки писал в Вашингтон: «Кентукки не даст ни одного солдата для безнравственной цели покорения братских южных штатов». Его коллега из Миссури был не менее категоричен: «По моему мнению, ваше требование (об отправке ополчения на Юг. – А. Б.) противозаконно, антиконституционно и революционно по своим целям; оно дьявольски бесчеловечно и не может быть выполнено».

Федеральные военные и гражданские учреждения оказались завалены массой заявлений об отставке или добровольном увольнении с должности: южане, гражданские чиновники на Севере и армейские офицеры, совершенно законно заявив о своем уходе, спешили на родину…

Сенаторы южных штатов складывали свои полномочия. Иегуда Бенджамин, будущий государственный секретарь Южного государства, выступая в Сенате США, в своей прощальной речи высмеивал вопли северян о «гнусном мятеже»: «Нам говорят, что Юг поднял восстание без причины и что его жители предатели. Восстание! Весьма точное слово для признания… Когда это, господа, миллионы людей, как один, организованно поднимали нарочито бесстрастное восстание против справедливости, истины и чести?»

Одни – даже северяне – ему аплодировали, другие бешено орали нечто оскорбительное, вроде сенатора от Огайо Уэйда, отчаянного радикала, который даже в своем кабинете в здании Сената держал под столом обрез…

Бенджамин приложил все силы, чтобы разойтись добром: «Мы просим, мы умоляем вас: дайте нам уйти с миром. Я заклинаю вас не потакать иллюзиям, что моральный долг или совесть, выгода или честь навязывают вам необходимость вторжения в наши штаты и пролития крови. У вас нет для этого оправданий».

Кое-кто из трезвомыслящих северян эту мысль поддерживал, но не «агрессивное большинство». Северные газеты, словно с цепи сорвавшись, выплескивали на читателя всевозможные ужастики о «южных зверствах». Всю северную прессу обошла страшная история об учительнице-северянке, которую в Новом Орлеане злобные южане раздели догола на главной площади, вымазали смолой и вываляли в перьях. Гораздо позже было установлено, что это вымысел от начала и до конца. Не было никакой бедняжки-учительницы, якобы подвергнутой позору только за то, что она «пыталась заразить своих учеников симпатиями к аболиционистам». Однако свое дело подобные страшилки сделали…

Линкольн тем временем потихоньку формировал правительство. По какому-то невинному совпадению в нем оказалось немало людей, связанных с крупнейшими нью-йоркскими промышленниками, коммерсантами и банкирами (вроде Белмонта, которому южные бизнесмены задолжали 200 миллионов долларов). Разумеется, представители северных толстосумов оказались на высоких постах по чистой случайности…

Когда Линкольн хотел назначить министром финансов или военным министром дельца с подозрительной репутацией Саймона Камерона, враги упомянутого дельца прислали президенту толстую пачку документов, характеризовавших Камерона как «само воплощение коррупции», чье состояние «приобретено средствами, не достойными человека чести». Однако Камерон положил перед Линкольном пачку других отзывов, представлявших его как честнейшего на свете человека, и, не моргнув глазом, заявил: поскольку положительных рекомендаций втрое больше, чем ругательных, в чем проблема? Убежденный такой арифметикой, Линкольн Камерона взял в команду…