(Русак) Степанов - Свидетельство обвинения (Том 1, Революция и первые годы Советской власти) Страница 45

Одно из его утверждений представлялось, как это он сам признал, недоказанным. По этому поводу он заметил со свойственной ему тихой улыбкой:

- Думаю, что в этом отношении вы мне поверите без доказательств. Ведь я, по всей вероятности, говорю сейчас публично в последний раз в своей жизни... Человеку же, находящемуся в таком положении, принято верить на слово?

Момент был, воистину, потрясающий и незабываемый. Всем была ясна огромная нравственная мощь этого человека, который в такую минуту, забывая о себе, думал только о несчастии других и стремился им помочь.

Среди наступившей за заключительными словами митрополита благоговейной тишины, - раздался голос председателя. Голос, в котором прозвучала какая-то доселе ему необычная мягкая нота:

- Вы все говорили о других. Что же вы скажете о самом себе?

Митрополит, который уже сел, вновь приподнялся и, с некоторым недоумением посмотрев на председателя, тихо, но отчетливо сказал:

- О себе... Что же я могу вам еще сказать... Разве лишь одно: я не знаю, что вы мне объявите в вашем приговоре, - жизнь или смерть, - но что бы в нем ни провозгласили, я с одинаковым благоговением обращу свои очи горе, возложу на себя крестное знамение и скажу (при этом митрополит широко перекрестился и сказал): "Слава Тебе, Господи Боже, за все!"

Таково было "последнее слово" митрополита Вениамина.

Передать настроение, охватившее публику, невозможно. Иное легче пережить, чем описать.

Трибунал объявил перерыв.

Затем последовали "последние слова" подсудимых.

Профессор Ю. П. Новицкий был очень краток. Он указал, что привлечение его к делу объясняется лишь тем, что он состоял председателем "Правления Общества объединенных Православных приходов". В приписываемых ему деяниях он совершенно неповинен. Но если кому нужна в этом деле жертва, он готов без ропота встретить смерть, прося лишь о том, чтобы этим ограничились и пощадили остальных привлеченных.

И. М. Ковшаров заявил, что он знает, какая участь его ожидает. Если он давал объяснения в свою защиту, то только ради того, чтобы закрепить в общественном сознании, что он умирает невинным.

Сильное впечатление произвело "последнее слово" архимандрита Сергия.

Он нарисовал картину аскетической жизни монаха и указал на то, что отрешившись от всех переживаний и треволнений внешнего мира, отдавши себя целиком религиозному созерцанию и молитве, он одной лишь слабой, физической нитью привязан к сей жизни.

- Неужели же, - сказал он, - трибунал думает, что разрыв этой последней нити может быть для меня страшен?! Делайте свое дело! Я жалею вас и молюсь о вас!

Большинство остальных подсудимых заявило, что ничего прибавить к речам защиты не имеет.

Председатель объявил, что приговор будет оглашен завтра, в среду 5-го июля, вечером.

Ко времени объявления приговора зал был почти пуст. Обыкновенную публику не пускали.

В 9 часов вечера трибунал вышел и председатель огласил приговор.

Десять лиц были присуждены к расстрелу:

Митрополит Вениамин,

Архимандрит Сергий,

Ю. П. Новицкий,

И. М. Ковшаров,

Епископ Венедикт,

Н. К. Чуков (настоятель Казанского собора),

Л. К. Богоявленский (ректор Богословского института),

А. П. Чельцов (настоятель Исаакиевского собора),

Н. Ф. Огнев, протоиерей (профессор Военно-юридической академии),

Н. А. Елагин.

Остальные обвиняемые были приговорены к тюремному заключению на разные сроки. [4]

В отношении Патриарха Тихона было решено возбудить уголовное преследование. [5]

Часть подсудимых, главным образом из уличной публики, была оправдана.

Потянулись томительные дни. Кассационные жалобы.

Предвестником окончательного результата был омерзительный пасквиль Красикова, появившийся в "Московских Известиях", в котором бывший присяжный поверенный наносил последний удар в спину беззащитным и беспомощным осужденным, доказывая, что о помиловании первых четырех приговоренных не может быть и речи.

Последним шести подсудимым расстрел заменили долгосрочным тюремным заключением: епископу Венедикту, Чукову, Богоявленскому, Чельцову, Огневу и Елагину.

В ночь с 12-го на 13-ое августа митрополит Вениамин, архимандрит Сергий, Новицкий и Ковшаров были увезены из тюрьмы и расстреляны в нескольких верстах от Петрограда.

Имеются сведения (сообщены в обстановке, гарантирующей их достоверность) о последних минутах расстрелянных.

Новицкий плакал, его угнетала мысль о том, что он оставляет круглой сиротой свою единственную 15-летнюю дочь. Он просил передать ей на память прядь своих волос и серебряные часы.

Отец Сергий громко молился: "Прости им. Боже, не ведают бо, что творят!"

Ковшаров издевался над палачами.

Митрополит шел на смерть спокойно, тихо шепча молитву и крестясь.

Опасаясь возбуждения петроградских рабочих масс исполнением приговора, были пущены слухи, что митрополит увезен в Москву.

По другим данным православные мученики были отвезены на станцию Пороховое по Ириновской железной дороге и расстреляны там.

Предварительно все были обриты и одеты в лохмотья, чтобы нельзя было узнать, кого расстреливают.

Население долго не хотело верить в смерть митрополита. Создались разные легенды. Утверждали, между прочим, что его где-то тайно заточили. Возникновению этих слухов способствовало отсутствие официального сообщения о том, что приговор "приведен в исполнение".

Митрополит Вениамин зверски расстрелян. В этом, к несчастью, нет сомнения.

1) Левитин А., Шавров В., "История русской церковной смуты". М., 1963. Машинопись, с. 146, 149.

2) Трифонов И., "Очерки истории классовой борьбы в СССР в годы НЭПа" (1921-1937). ГИЗ "Политическая литература". М., 1930, с. 34.

3) До чего же ясно видел будущее Гуревич! Ведь случилось именно так.

4) К делу б. Патриарха Тихона. Обвинительное заключение по делу граждан: Белавина Василия Ивановича, Феноменова Никандра Григорьевича, Стадницкого Арсения Георгиевича и Гурьева Петра Викторовича по 62 и 119 стт. УК. М., 1923, с. 42-43.

5) Там же.

ОБНОВЛЕНЦЫ

Как можно видеть на примере Петроградского процесса над митрополитом Вениамином, обновленцы оказали большевикам огромную услугу. Собственно, ничего удивительного в этом не было Они были многим, если не собственным существованием, обязаны советской власти.

Нет сомнения, что советская власть оказалась глубоко вовлеченной в это схизматическое обновленческое движение, как пишет западный историк Флетчер. [1] Не исключено даже, что большевики сами пришли к идее раздувания схизмы, как к одному из средств раскола и ликвидации Церкви. [2]

Если они и не были непосредственными создателями раскола, в результате чего явилась "Живая церковь", то во всяком случае, руководство ее они использовали прямо как орудие для достижения своих целей.

Откровенно покровительственное отношение власти к обновленцам, без сомнения, послужило тому, что многие скорее в целях самосохранения перешли в обновленческий лагерь. К июлю 1922-го года из 73 архиереев 37 присоединились к обновленцам. [3]

Некоторые, официально оставаясь в Патриаршей Церкви, шли на контакт и содействие обновленцам. Между прочим и епископ Ямбургский Алексий (Симанский), будущий Патриарх, в целях сохранения своего положения (управляющего Петроградской епархией - после ареста митрополита Вениамина), оправдал по настоянию властей протоиерея А. Введенского, которого сам митрополит Вениамин отлучил от Церкви.

Тотчас по вступлении в должность управляющего епархией, епископ Алексий был вызван в известное нецерковное учреждение (ул. Гороховая, 2) и ему был предъявлен ультиматум: либо трое священников, отлученных митрополитом Вениамином от Церкви будут восстановлены в церковных правах, либо митрополит Вениамин будет тотчас расстрелян. Епископ Алексий оправдал Введенского (яко бы на основании новых данных). [4] А митрополит Вениамин, тем не менее, был расстрелян. Не спасла эта уступка и самого епископа Алексия 21-го октября был арестован и он.

В то время, когда Введенский, оправданный епископом Алексием, 4-го июня 1922-го года поднимался на сцену б. Таврического дворца (ныне дворец Урицкого) для участия в очередном диспуте, через несколько улиц от этого дворца в тюремных камерах томились митрополит Вениамин и 84 петроградских священника, многие представители религиозной интеллигенции, попавшие туда не без помощи его самого и его единомышленников. [5]

Связь обновленцев с большевиками видна и в том, что как только в Москве появились листовки неизвестного автора с призывом уклоняться от общения с обновленцами и поддерживать каноническую власть патриаршего Местоблюстителя (митрополита Агафангела), был арестован и отправлен в ссылку в Нарымский край митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский). [6] В епархию он вернулся только 18-го апреля 1926-го года.

Известно также, что в ноябре 1922-го года протоиерей Введенский подал в "одну высокую инстанцию" обширный список "контрреволюционного петербургского духовенства" (впоследствии он был избирательно использован при арестах духовенства). [7]