Игорь Князький - Тиберий: третий Цезарь, второй Август… Страница 48

Нельзя не отметить достаточно злой язвительности Тиберия по поводу неустанной воинственности Германика. Из-за нее бедняге Друзу негде добыть себе императорский титул и лавровый венок триумфатора. Ведь по всем иным рубежам Римской империи царил мир. Вот только на Рейне неугомонный Германик гонит свои легионы на войну. Наконец, Тиберий жестко завершил свое послание совершенно убийственным для самолюбия Германика согласием предложить войну в Германии при условии сдачи им командования Друзу, дабы тот и императором стал, и триумфа удостоился.

После этого послания принцепса Германик послушно отбыл в Рим и стал готовиться к давно уже пожалованному триумфу. Очередная война римлян с германцами завершилась на тех же рубежах, с каких и начиналась.

Если оценивать итоги зарейнских походов Германика, то сразу же бросается в глаза несоответствие поставленных целей и достигнутых результатов. Надпись, оставленная Германиком в завершение кампании 16 г., недвусмысленно говорила об истинной цели войны: восстановлении римской власти между Рейном и Эльбой. Цель не достигнута. Германик прекрасно понимает это и выпрашивает у Тиберия еще год войны, надеясь добиться желаемого. Ведь если в войне поставленная цель не достигнута — война однозначно завершилась неудачей. К этому нельзя не добавить большие потери в людях, денежные затраты.{307} Справедливым должно признать и суждение о провале военной кампании Германика: «Провал военной кампании в Германии был провалом военной теории римской армии: поразительно, что эти кампании, столь тщательно и четко спланированные, столь успешно проведенные, были и неудачными, в то время как кампании Цезаря в Галлии, хотя и были дилетантской импровизацией, достигли своей цели. Причины, тем не менее, не столь таинственные. Покорение Галлии было оплачено самими участниками и принесло в дальнейшем большую выгоду. Германская кампания оплачивалась из источников имперской казны».{308}

Действительно, войны римлян в Германии не походили на иные завоевания римлян. Цезарь, покоряя Галлию, питал войну из военной же добычи. Между Рейном и Эльбой это было невозможно. Не та добыча… Другие дорогостоящие завоевания, что в Испании, что на Востоке, окупались очень быстро огромными доходами с вновь присоединенных земель, не говоря уже о колоссальной добыче во время самих завоеваний. Германия здесь оказывалась чисто убыточной. А ведь «ни Август, ни Тиберий не были людьми, которые допустили бы утечки из казны без всякой надежды на возврат средств. Неудивительно потому, что при первой же возможности проект покорения севера был отложен и никогда не возобновлялся».{309}

Едва ли стоит здесь говорить о личностном факторе. Конечно, Галлию покорял гениальный Гай Юлий Цезарь, но ведь и ему поход за Рейн и высадка в Британии особых успехов не принесли. Тиберий, конечно же, не божественный Юлий. Но и он, если «человек не гениальный, но прекрасный полководец».{310} Именно как прекрасный полководец и принял Тиберий верное решение прекратить походы за Рейн. Дело было не только в малоуспешных кампаниях Германика, не только в больших расходах и очевидных убытках, хотя эти факты весьма существенны. Главное — явная бесперспективность дальнейших попыток передвижения границы за Рейн к Океану и Альбису. В конце-концов Тиберий последовал тому, что завещал Август.

26 мая 17 г. Юлий Цезарь Германик «справил триумф над херусками, хаттами, ангривариями и другими народами, какие только ни обитают до реки Альбис».{311} Это был официальный конец войны, не принесший за собой славы римскому оружию, зато подаривший высочайшие и во многом незаслуженные награды главнокомандующему рейнскими легионами.

Ближайшие годы полностью показали правоту Тиберия, повелевшего Германику прекратить военные действия. Между германскими вождями вспыхнули жестокие раздоры, приведшие к кровавой междоусобице, решительно отвлекшей варваров от мысли совершить вторжение в римские пределы. Римская угроза объединяла многие германские племена. Когда же из-за Рейна явно не ожидалось новых нападений, старинная вражда вождей и племен вновь выплеснулась наружу. Столкнулись между собой два главных вождя германцев: Арминий и Маробод. Свевы, чьим правителем был Маробод, немедленно попросили помощи у римлян против херусков Арминия. Тиберий не мог не воспользоваться этой просьбой. В Иллирию, пограничную на севере с царством Маробода, отправили сына императора Друза. «Это было сделано для того, чтобы он освоился с военною службой и снискал расположение войска; Тиберий считал, что молодого человека разумнее держать в лагере, вдали от соблазнов столичной роскоши, а вместе с тем, что и сам он обеспечит себе большую безопасность, если легионы будут распределены между обоими его сыновьями».{312}

Друз должен был внимательно наблюдать за германской междоусобицей, демонстрировать стремление к ее пресечению, но ни в коем случае не доводить дело до прямого вмешательства римских легионов.

Тем временем Арминий усилил свое войско изменившими Ма-рободу семнонами и лангобардами, но при этом часть его собственных воинов во главе с его дядюшкой Ингвиомером перешла на сторону царя. Очередная измена дяди не принесла жестокого урона херускам. Больше вреда Арминию он принес как союзник, когда бестолковым своим вмешательством не дал истребить легионы Цецины. В решающем бою силы херусков, ведомые победителем Вара, взяли верх. Напрасно Маробод хвалился, что он выдержал натиск двенадцати легионов самого Тиберия. Натиск-то ведь не случился. Грандиозное восстание в Иллирике тогда вынудило Тиберия отложить так хорошо задуманный и близкий к осуществлению разгром царства Маробода.

В поражении царя свевов, который из-за перебежчиков лишился почти всего своего войска,{313} не могло не сыграть своей роли то важнейшее обстоятельство, что в глазах множества германцев Арминий был символом их свободы, погубителем легионов захватчиков-римлян. Маробод же ничем подобным похвалиться не мог.

После поражения Маробод попытался заручиться поддержкой римлян, надеясь, что Тиберий не преминет помочь врагу Арминия, но принцепс, приняв послов германского царя, жестко ответил, «что он не вправе призывать римское войско для борьбы против херусков, так как ничем не помог в свое время римлянам, сразившимся с тем же врагом».{314} Маробод был вынужден отступить в земли маркоманов.

Такие события происходили в Германии в 17 г., когда Германик праздновал свой триумф.

Два года спустя дела Маробода стали совсем уж плохи. В 19 г. объявился некогда пострадавший от власти Маробода знатный го-тон по имени Катуальда. О его происхождении есть предположение, что он был готом из Вистулы в Ютландии, а его имя, видимо, звучало там как Кедвал. Имя это в раннесредневековой Англии встречалось в королевской семье Уэссекса.{315} Для своего мщения Катуальда избрал время, когда ненавистный ему Маробод оказался в бедственных обстоятельствах, что обеспечило ему полный успех.

Как сообщает Тацит, «с сильным отрядом он вторгается в пределы маркоманов и, соблазнив подкупом их вождей, вступает с ними в союз, после чего врывается в столицу царя (Маробода. — И. К.) и расположенное вокруг нее укрепление. Тут были обнаружены захваченная свебами в давние времена добыча, а также маркитаны и купцы из наших провинций, которых — каждого из своего края — занесли во вражескую страну свободы торговли, жажда наживы и, наконец, забвение родины».{316}

Романизация варваров под мирным влиянием римской цивилизации шла уже с немалым успехом. Здесь же Тацит сообщает нам, пожалуй, первый пример «варваризации римлян». Расцвет этого процесса придется уже на эпоху заката Римской империи.

Маробод, покинутый всеми, вынужден был просить убежища у римлян. Переправившись за Дунай и прибыв в римскую провинцию Норик, он обратился с письмом к Тиберию. Тиберий явил великодушие. Маробода поселили в Равенне, где он прожил еще восемнадцать лет. Утешением для него могло послужить то обстоятельство, что торжество Катуальды оказалось недолгим. Вождь племени гермундуров Вибилий разгромил обидчика Маробода и грозный недавно Катуальда принужден был подобно врагу своему просить убежища у римлян. Тиберий вновь явил великодушие, и Катуальда обрел приют до конца дней своих в городе Форум Юлия в провинции Нарбоннская Галлия (совр. Южная Франция).

Судьба доблестного Арминия оказалась куда более печальной. Роковым для него стал также 19-ый год, когда Маробод из царя превратился в изгнанника. Блистательный полководец, сокрушитель римских легионов в Тевтобургском лесу, первый в истории, кому удалось заставить Рим уйти из уже обретенной провинции, вернув рубежи с Эльбы на Рейн, был не понят своими же соотечественниками. К примеру, вождь хаттов Адгандестрий направил в Рим письмо, в котором предлагал умертвить Арминия, если римляне пришлют ему яд для осуществления этого убийства. Случай этот немедленно напомнил римлянам знаменитую историю уже почти трехсотлетней давности. Когда царь Эпира Пирр одержал над римлянами две нелегкие победы при Гераклее (280 г. до Р.Х.) и Аускуле (279 г. до Р.Х.) и мог грозить Риму новыми бедами, в лагерь римского консула Гая Фабриция явился человек с письмом от одного из приближенных царя.{317} В письме этот человек, по одним сведениям Никий, по другим Тимохар из Амбракии, врач, застольник и друг царя, предложил за деньги отравить Пирра.{318} Римляне возмутились низостью царского приближенного и вскоре Пирр получил следующее послание от римских консулов: «Консул Гай Фабриций и Квинт Эмилий приветствует царя Пирра. Кажется нам, что ты не умеешь отличать врагов от друзей. Прочти посланное нами письмо и узнай, что с людьми честными и справедливыми ты ведешь войну, а бесчестным и негодным доверяешь. Мы же предупреждаем тебя не из расположения к тебе, но чтобы твоя гибель не навлекла на нее клевету, чтобы не пошли толки, будто мы победили в войне хитростью, не сумев победить доблестью».{319}