Андрей Раев - Проклятие России. Разруха в головах? Страница 5

О других родах войск. Конечно, их сложно отделить от пехоты, если они сражаются в одном строю. Но когда они всё же отделяются, выяснить их роль в победе ничуть не легче. Да, артиллерия била из-за Волги, но каков её вклад в победу? Да, московская конница на Шелони с блеском выиграла битву. Но прославлена она не была. Поскольку что же это за противник, если он при таком превосходстве бежит меньше чем через час? Или другой знаменитый эпизод, описанный Ю. Бондаревым в книге «Горячий снег». 19 декабря 1942 года. Вторая гвардейская армия преграждает дорогу танкам Гота (Манштейна), идущим на помощь окружённой в Сталинграде группировке Паулюса. Противотанковая артиллерия и пехота сгорают в истребительном сражении на реке Мышковая. Танковые резервы застыли в скорбной неподвижности, ожидая, когда их ввод в действие приобретёт хоть какой-то смысл. В жизни сражение длилось дольше, чем в книге. Только 23 декабря немцы покатились назад. Слава 2-й гвардейской! Но! 22 декабря танковый корпус генерала Баданова окружил станицу Тацинскую в 200 километрах в тылу у немцев. А там был главный аэродром, снабжавший Паулюса по воздуху. 23 декабря аэродром вместе со всеми самолётами был уничтожен. И из наступавшей группы Гота две танковые дивизии ушли в тыл, на ликвидацию прорыва Баданова. Тут уж ясно, что значительную часть славы надо отдать танкистам. Но придут ведь ещё и немцы и заявят, что именно их танкисты — главные герои. Они, не считаясь с потерями, рвались на выручку своим окружённым товарищам, и только удар в тыл вынудил их остановиться. Тут, конечно, скажут: «Как он смеет называть фашистов героями!» Смею, господа, приходится. Ибо героизм обороняющихся никак не может быть выявлен при отсутствии героизма у наступающих. И русские солдаты демонстрировали свою стопроцентную устойчивость именно в сражениях с лучшими армиями мира. Но эта устойчивость оправдана только в обороне. Когда она демонстрируется в наступлении, её называют бессмысленными потерями. И попробуй докажи обратное. Вот Ротмистров в сражении под Прохоровкой потерял половину всех танков, так с тех пор более 60 лет не умолкают дискуссии, а стоило ли вообще тогда атаковать.

И всё-таки в XIX и XX веках пехота — уже фигура речи. Батарею Раевского не выкинуть из истории Бородинского сражения. И Чуйков в Сталинграде в начале октября 1942 года имел не только 55 тыс. солдат, но и 950 орудий, 500 минометов, 80 танков и 188 самолётов — все рода войск, сплетённые в единое целое.

Конечно, не только русская пехота умела демонстрировать свою 100 %-ную устойчивость. И французы, например, на Аркольском мосту или под Верденом показывали чудеса. Но только впоследствии, под Ватерлоо или под Седаном, эти чудеса не повторялись. Что проку в героизме немецких танкистов на Волге, если пройдёт 2,5 года, и Берлин продержится лишь неделю? И если героизм русской пехоты учитывается всеми стратегами мира, то это потому, что он — величина воспроизводимая. Он с необходимостью возникает всякий раз, когда возникает угроза самому существованию России.

Конечно, русская пехота состоит не только из русских. Представители всех народов России в неё входили. Украинцы, белорусы, казахи, татары, башкиры, грузины, армяне и вепсы и т. д. А вот комиссар Данилов, вставший во весь рост с криком: «Я покажу тебе его!» — в момент сталинградской дуэли снайпера Василия Зайцева с фашистским снайпером, по американской версии — еврей. Но только это не меняет ничего.

Пора, однако, резюмировать. Русские ругают своё государство больше, чем кто бы то ни было. И тем не менее неизменно ждут от него помощи в тяжёлый час, и неизменно сами приходят на помощь ему, в критический момент не щадя жизни (если только между собой не передрались).

Религия

Можно верить в Бога или нет, но невозможно отрицать значение церкви для русских. Московская Русь была создана православной церковью во всех смыслах. Когда умер Иван II (1359), его сыну, будущему Дмитрию Донскому, было 9 лет. Фактическим правителем Москвы стал патриарх всея Руси Алексий. Церковная и светская власть оказались сосредоточены в руках одного человека. И власть эту он употребил на собирание земель русских под началом Москвы. Здесь встаёт вопрос: зачем? Вот ведь Папа римский и не подумал употребить свою некогда огромную власть для объединения Италии (хотя некоторые папы к этому, возможно, и стремились). В конце концов в муках Италия объединилась вопреки ему. Но русская церковь была в другом положении. Знаменитая монгольская веротерпимость подходила к концу. При хане Узбеке Золотая Орда приняла ислам в качестве государственной религии. А ислам веротерпимостью не отличался и сражался с христианством по всей Европе. За 30 лет он ещё не пустил глубоких корней в Орде, но татары, не желавшие принимать ислам, уже бежали на Русь. Патриарх Алексий понимал, что русским, когда они откажутся принимать ислам, бежать будет некуда. Поэтому задача создания жизнеспособного православного государства и задача сохранения веры сливались для него в одну.

Мобилизация в масштабах государства и победа на Куликовом поле означали лишь первый успех. Через два года (1382) Тохтамыш сжёг Москву. Еще через 7 лет (1389), после битвы на Косовом поле, независимость утратила православная Сербия. Неизвестно, что ждало и Москву, если бы Тохтамыш не решил предать самого Тимура, за что последний с ним сполна рассчитался. 1453 год — падение Константинополя. Христианская цивилизация проходит низшую точку своей силы. На Балканах, в Испании и на просторах Восточно-Европейской равнины мусульмане торжествуют (или хозяйничают). Причём в центре Европы положение продолжает с каждым годом ухудшаться. Естественно, православие в этих условиях стало важнейшим элементом русской самоидентичности.

Уместен вопрос: а были ли наши предки действительно набожны или только делали вид? Войны с католическими и исламскими государствами ведь мало о чём говорят. Но вот наступает церковная реформа Никона (1652). Реформа, казалось бы, безобидная, а сопротивление ей — огромное. Старообрядцы шли на любые жертвы, чтобы сохранить в неприкосновенности церковный ритуал. Самосожженцев нельзя уже подозревать в симуляции. Наступает XIX век и с ним — знаменитые холерные бунты. Пушкину такой бунт казался бессмысленным и беспощадным. А его участникам? Русские привыкли терпеть от своего правительства гораздо большее, чем какие-то прививки. Но, кроме прививок, был же и запрет целовать иконы. Вот этого, оказывается, стерпеть было никак нельзя. Ни в провинции и ни в столице. И Николай I лично выходит к разъярённой толпе, чтобы остановить бунт на Сенной площади Петербурга (1831 год). Да, религиозность русских была очень высока, во всяком случае, до конца XIX века, когда цари земные решили использовать её в собственных целях. После чего из трёх провозглашённых столпов России — православие, самодержавие, народность — век спустя ни один не избежал чудовищных потерь. Но это лишь последнее столетие, а менталитет формируется тысячелетиями. И следы влияния на него православия видны во всём: в речи, культуре, бытовом поведении. Из знаменитой триады «свобода, равенство, братство» русским милее всего оказалась третья часть. Уж больно созвучна она была «братству во Христе». И к солдатам в русской армии обращались «братцы». И народы у нас всегда были братские. И Сталин в июне 1941 обратился к народу: «Братья и сёстры…». И даже бандиты и те друг друга братками именуют. Влияние православия на русский менталитет в ближайшее столетие преодолеть невозможно. Будем умными — используем это влияние себе на пользу, а если будем дураками, то будем об него спотыкаться на каждом шагу. Братство не мешает прогрессу и не предполагает уравниловки, но ни один наш брат не может сдохнуть под забором, пока мы пируем.

И сегодня сознание русского народа остаётся во многом мистическим. Вера в чудо характерна для него. Не поэтому ли мы из всех претендентов на лидерство в 1917 году выбрали «сказочника» Ленина, а в 1991-м — «сказочника» Гайдара? Конечно, мы вроде как не выбирали ни того, ни другого. Да только держаться у власти они могли только с нашего согласия (молчаливого или нет).

Но большевики в 1917-м сделали ставку на равенство, а либералы в 1991-м — на свободу. Братство мешало и тем, и другим. Первым — выстраивать полную зависимость человека от государства, вторым — строить конкурентную среду, основанную на законе джунглей. В результате в первые несколько лет реформы и тех и других потерпели провал, и возможность к ним вернуться появилась лишь после глубокого отката. Плевать против ветра гораздо проще, чем бороться с менталитетом народа.

Ещё одно следствие многовекового влияния православия — соборность.

Соборность

Соборность, откровенно говоря, является следствием и православия, и братства. Если один брат богатеет, то от этого прямо или косвенно выигрывает вся семья. Вот и соборность предполагает, что человек должен добиваться успеха не за счёт других, а вместе с ними. Не только религия, но и климат России всегда располагал к соборности. Ведь Пасха — не только праздник воскресения Господня, но и праздник конца зимы, жестокой, а иногда и голодной русской зимы. А конец сбора урожая и вообще затмевал все близкие по срокам религиозные праздники. Когда у людей общие праздники, проще прийти к соборности.