E. Ножинъ - Правда о Портъ-Артуре Часть I Страница 52

Весь Артуръ разделился на два лагеря. Одинъ былъ противъ флота, другой защищалъ его.

Я помню те страстныя нападки, те горячіе споры о нашихъ морскихъ офицерахъ, те помои, которые выливались на большинство неповинныхъ людей.

Та подавляющая масса лицъ, которая съ ненавистью говорила о возвращеніи эскадры въ Артуръ, забывала, что эскадра вышла въ море съ сильно ослабленной артиллеріей. Мною указано уже число недостававшихъ орудій, преимущественно 6" Кане и 75 мм, которыя имеютъ такое огромное значеніе при отраженіи минныхъ атакъ.

Мало кто представлялъ себе все перепитіи этого похода и холодно анализировалъ его.

Эскадра тронулась въ путь въ 1 1/2 ч. дня, по створу SO.34, имея справа контрольную линію изъ пустыхъ минъ-поплавковъ, и, пройдя 8 миль, взяла курсъ OSO, а затемъ черезъ 4 мили, отправивъ назадъ тралящій караванъ, легла на RS.

Во время всего этого пути миноносцы противника мешали траленью, обстреливая ее, но были отогнаны нашими миноносцами и "Новикомъ".

После 5-ти встретили японскую эскадру, въ составе 4 броненосцевъ, 6 броненосныхъ крейсеровъ, 6 легкихъ крейсеровъ, несколькихъ однотрубныхъ и массы миноносцевъ.

Эскадры сблизились на 50-60 кабельтовыхъ, и, когда наша эскадра увеличила ходъ для сближенія, съ целью вступить въ бой, противникъ началъ уклоняться отъ него.

Очевидно, Того, съ наступленіемъ темноты, решилъ изводить эскадру всю ночь минными атаками и, обезсиливъ ее, на утро дать решительный бой, что и подтвердилось, когда наступилъ вечеръ.

Возвращеніе эскадры въ Артуръ действительно тяжело подействовало на духъ гарнизона, но далеко не въ той мере, какъ объ этомъ говорили и распинались враги ея.

Часто беседуя съ солдатами по поводу разыгрывающихся событій вообще, а въ частности о возвращеніи нашей эскадры, я неоднократно слышалъ, какъ солдаты-стрелки, чуждые той розни, которая существовала между морскими и сухопутными офицерами, просто и удивительно трезво решали этотъ жгучій, наболевшій вопросъ.

– А, баринъ! Ну, вернулся флотъ, значитъ не подъ силу съ японцемъ тягаться. Чего зря посудины-то топить? Матросики съ орудіями къ намъ придутъ, да помогутъ. И во какъ помогутъ! На сухопутьи имъ дело, вишь, будетъ сподручнее. Отъ земли они ведь взяты. Видно ученье у нихъ на воде было не ладное, вотъ и не годятся. А подойдутъ къ намъ – мы японцу еще покажемъ. Мы читали въ книжкахъ, какъ въ Севастополе почти годъ солдаты съ матросами противъ всехъ народовъ воевали.-

Этотъ простой взглядъ на вещи, самое примитивное разрешеніе вопроса о грядущей деятельности флота при обороне Артура, было пророческимъ. Среди массы нижнихъ чиновъ не было и намека на какое бы то ни было недовольство на матросовъ и ихъ офицеровъ.

Эта серая, съ виду какъ будто неразумная масса, таящая въ себе огромнейшій запасъ непочатыхъ умственныхъ и душевныхъ силъ, тогда еще сама, безъ разъясненія, инстинктомъ понимала, что не артурская эскадра виновата въ томъ, что не можетъ справиться съ японцами.

Вотъ фактическая сторона похода эскадры 10-го іюня.

Я не беру на себя смелости критиковать действія покойнаго адмирала Витгефта, это дело спеціалистовъ, но я хорошо помню, какъ у меня отлегло на сердце, когда я увиделъ въ тотъ вечеръ эскадру, возвращающейся целой и невредимой.

Вся эта масса людей, орудій, снарядовъ, винтовокъ целы.

Надежда, что эскадра овладеетъ моремъ, была призрачна, а решительный бой и путешествіе по пространству, насыщенному минами могли погубить ее.

Тесное обложеніе крепости еще въ будущемъ. Сколько времени оно продолжится, никто не могъ предугадать, а что людей, орудій и боевыхъ запасовъ у насъ мало, более, чемъ мало – это мы знали отлично.

Ненависть, которая такъ сильно проявлялась къ флоту, была не сознательное негодованіе, основанное на фактахъ, а скорее психозъ.

Общество, подавляемое съ самаго начала всевозможными неудачами, стремилось найти виновныхъ и сорвать на нихъ злость.

Люди начали нервничать и не въ состояніи были трезво смотреть на вещи, искать первоисточникъ всехъ золъ, а потому обрушивались на мнимо-виновныхъ.

Зорко приглядываясь ко всему, что творилось въ Артуре, на эскадре, въ порту, гарнизоне, передовыхъ позиціяхъ, на оборонительной линіи; вращаясь среди высшихъ начальствующихъ лицъ; входя въ общеніе съ чиновниками, массой солдатъ и матросовъ; прислушиваясь ко всему, что говорили за адмиральскимъ столомъ и за чаркой водки за обедомъ матросовъ, въ госпиталяхъ, околоткахъ, лазаретахъ, машинныхъ отделеніяхъ миноносцевъ, крейсеровъ и броненосцевъ, при установке орудій, въ походе, на привале, въ вагоне, обществе – я пришелъ съ момента возвращенія эскадры къ глубокому, непреложному и скорбному убежденію, что роль нашей эскадры, въ смысле ея активной деятельности на море, сыграна.

Эскадре, съ ея неподготовленностью, слабой жизнедеятельностью и упадкомъ духа въ командномъ составе, передавшемся, конечно, и всей массе матросовъ, итти въ открытый бой съ сильнымъ, опытнымъ и хорошо тренированнымъ противникомъ, было рискомъ огромнымъ, съ минимумомъ надежды на успехъ.

Прямымъ долгомъ главнаго начальника, какъ человека, понимающаго психологію войсковыхъ массъ, было сплотить весь гарнизонъ, стремиться создать неделимое целое, одухотворенное одной идеей, идеей защиты крепости, какъ нашей базы для оперирующей на севере арміи.

Къ несчастію, генералъ Стессель, узурпировавъ власть генерала Смирнова, явилъ собою примеръ не честнаго офицера, преданнаго родине и престолу, а жалкаго и низменнаго паяца и честолюбца.

Генералъ Стессель сеетъ раздоръ между арміей и флотомъ

Въ то время, когда въ пределахъ Квантунскаго укрепленнаго раіона развертывались военныя событія, иллюстрируемыя непростительными ошибками генерала Фока и его спазматическими усиліями портить все, генералъ Стессель диктаторствовалъ въ Артуре, где, помимо главной своей задачи – на каждомъ шагу мешать планомерной и плодотворной работе генерала Смирнова – спеціализировался еще въ неуклонномъ и искусномъ сеяніи раздора между арміей и флотомъ, въ особенности после неудачнаго выхода эскадры.

Травля морскихъ офицеровъ, отъ старшаго до младшаго, переносилась въ рестораны и даже на улицу.

Даже портовые рабочіе безнаказанно позволяли себе издеваться надъ офицерами, укоряя ихъ въ неподвижности флота, основанной на ихъ личной трусости, и нежеланіи разстаться съ покойнымъ убежищемъ внутренней гавани.

Изъ массы этихъ возмутительныхъ случаевъ особенно рельефно встаетъ въ моей памяти следующій эпизодъ.

Идетъ по улице покойный, геройской смертью погибшій адмиралъ Витгефтъ.

Къ нему подходитъ рабочій и останавливаетъ вопросомъ:

– Ваше превосходительство, а где живетъ адмиралъ Витгефтъ, и какой онъ на видъ?

– Я – адмиралъ Витгефтъ. А что вамъ угодно?

– А-а-а…такъ это ты старая, трусливая морская с…? Когда же ты уйдешь воевать? Когда поможешь сухопутнымъ, изнывающимъ въ борьбе съ японцами?…

Адмиралъ поспешилъ удалиться, а въ догонку ему неслась площадная "истинно-русская" ругань.

Всюду и везде, где мне приходилось бывать, чернили флотъ. Всюду моряковъ обвиняли въ сознательномъ нежеланіи выходить въ море.

Стадность нашего общества, присущая ему исключительная способность синтеза, упорное нежеланіе хотя слегка проанализировать те условія, въ которыхъ находилась наша эскадра, его полная неосведомленность объ истинномъ положеніи вещей – ярко проявились въ Артуре въ этотъ печальный періодъ острой вражды между арміей и флотомъ, такъ энергично, такъ несправедливо и подло поддерживаемой генераломъ Стесселемъ, его благоверной – Верой Алексеевной и присными.

Гостиная и столовая гостепріимнаго и хлебосольнаго генерала и его супруги были очагомъ всехъ гнусныхъ сплетенъ объ эскадре и ея офицерахъ.

Результатомъ всего похода, предпринятаго противъ моряковъ, во главе котораго стоялъ генералъ Стессель, явилось произведеніе двухъ анонимныхъ авторовъ (поручикъ X убитъ; поручикъ М. и ныне здравствуетъ).

Милостивый Государь, Господинъ Редакторъ!

Напечатанный въ Вашей уважаемой газете знаменательный сонъ произвелъ на меня глубокое впечатленіе, и я, какъ человекъ тоже нервный и до глубины души возмущенный настоящими артурскими событіями, виделъ какъ бы продолженіе этого сна (нужно заметить, что сонъ этотъ, разсказанный на страницахъ газеты, напоминалъ бредъ глупца), которое и прошу поместить на страницахъ Вашей газеты.

Истомленный дневнымъ трудомъ, но бодрый духомъ, я легъ и сейчасъ же заснулъ…

И снится мне…

Быкъ наседаетъ, собаки до изнеможенія силъ грызутся, алая кровь потоками льется, а въ это время въ лесу по горкамъ зайцы, чистенькіе да беленькіе, въ воротничкахъ да манжетахъ, съ златокудрыми сиренами подъ ручку спокойно разгуливаютъ и пріятные разговоры разговариваютъ.