Вячеслав Софронов - Отрешенные люди Страница 53

- Готово? - осторожно спросил он.

- Славно сработано? - потряс в воздухе ворохом одежды Иван. Но едва они сделали несколько шагов, как Петр схватил Ивана за рукав и потянул к забору, прошептав:

- Тихо! Видишь, караульные возле рогаток стоят?

- Ну, вижу, - согласился тот.

- Далеко нам улицей не уйти, схватят. Надо бы огородами попробовать, лезем через забор.

- Да ты сдурел, что ли? - не согласился Ванька. - Там псы цепные, сторожа такой хай подымут, хоть святых выноси.

- Может, есть у тебя кто из знакомых, чтоб до утра укрыться?

- Это с ворованным-то? - усмехнулся Ванька. - Вон там батюшка приходской наш живет, отец Пантелеймон, можно пойти к нему, исповедоваться.

- Ага, он исповедует тебя прямиком в участок, - хмыкнул Камчатка, - да еще и благословит батожьем.

- Погоди, - наморщил вдруг лоб Ванька, - айда к нему во двор.

- Белены объелся? - зашипел Камчатка. - Стой... - но Ванька уже взялся за кованое кольцо калитки и принялся громко стучать. Через какое-то время из-за ограды раздался осторожный голос:

- Кого нелегкая носит по ночам? Честным людям спать не даете.

- Беда у нас, - плаксивым голосом запричитал Иван, и Петр Камчатка даже не узнал его голоса, до чего тот стал жалостлив, - человек помирает без святого причастия, батюшка нужен...

- Где помирает? Кто? - уже не столь настороженно и враждебно спросил сторож и загремел засовом.

- А вот ты сейчас без причастия и сдохнешь, если только пикнуть посмеешь, - схватил его за горло Ванька, когда тот приоткрыл калитку и высунулся наружу. Камчатка тоже не стал мешкать, навалился на испугавшегося до смерти мужика и впихнул его во двор.

- Цыть! - проговорил он грозно и вытащил из-за голенища длинный с тонким лезвием нож. Сторож, было, открыл рот, но Камчатка стукнул его рукоятью в лоб, и тот повалился без сознания.

- Жди здесь, - прошептал Ванька и кинул Камчатке ворох одежды, а сам скользнул к дверям поповского дома.

Прошло немало времени, и сторож начал приходить в себя, зашевелился. Камчатка сызнова саданул его рукоятью по черепу и прислушался. Он не услышал, когда Ванька выбрался из дома, и даже испугался, увидев перед собой человека в рясе священника.

- Ну, похож я на попа? - спросил тот.

- Похож, как блоха на вошь, - засмеялся Петр, - а борода где? Любой дурак поймет, какого поля ягода...

- А молод я еще, борода пока не выросла, - не растерялся Ванька, - на вот лучше, надевай полукафтанье, будешь моим дьячком. А другую одежу в узел свяжи, будто мы святые дары несем.

- Ишь, раскомандовался, - проворчал Камчатка, но подчинился, понимая, что от сообразительности Ивана сейчас многое зависит и не время выяснять, кто из них главнее, кому слушаться, а кому приказывать.

У первой же рогатки их остановили двое солдат с ружьями в руках.

- Куда вас черт несет в такую пору, - весьма нелюбезно поинтересовался один, но, увидев, что перед ним духовные лица, смутился и, наклоня голову, подошел под благословение, - простите, святой отец...

- Бог простит, - быстро перекрестил его Иван, - неча лукавого поминать, а то он до тебя быстро доберется. К умирающему идем на Дорогомиловскую заставу, потому и ночью.

- В добрый путь, - расступились солдаты. То же самое повторялось и на других постах. Некоторые, еще издали, увидев идущих в длиннополой одежде людей, смело шагающих по середине улицы, приняв их за священников, открывали проход и почти все просили благословения.

- Тяжело, оказывается, батюшкой быть, - усмехнулся Иван, когда они, наконец, вышли к берегу Москвы-реки, где постов больше не встречалось и можно было двигаться свободно, без задержки.

- А ты думал, - хохотнул Камчатка, - то тебе не кур щупать, тут башкой думать надо, с людьми толковать.

- Куда идем? - поинтересовался Иван. - Ты, помнится, говорил, мол, с нужными людьми познакомишь. Где те люди живут? Далеко ли до их дома?

- Да вон он, дом их, - Камчатка указал рукой в сторону реки.

- На другой стороне, что ли? - не понял Иван.

- Половина на той, а половина - на этой. Сейчас сам увидишь и поймешь, а то непонятливый какой.

Ванька лишь пожал плечами и молча последовал за ним, понимая, что теперь для него наступает новая жизнь, нисколечко не похожая на предыдущую. От этого на душе стало как-то радостно и тревожно, и возвращаться обратно в постылый филатьевский дом он сейчас бы не пожелал ни за какие посулы.

2.

Вскоре они подошли к Каменному мосту, и Камчатка смело спустился к самой кромке воды и негромко свистнул. Откуда-то из-под моста тут же раздался ответный свист, и кто-то сонным голосом спросил:

- Кто пожаловал? Чего надо? Свой или чужой?

- То я, Петька Камчатка!

- А-а-а... Камчатка, тогда ходи сюда. А там кто еще с тобой?

- Товарищ мой, к нам просится.

- Ну, коль очень хочется, пущай заходит, - отвечал все тот же голос. Они забрались под мост, и в темноте Ванька различил более десятка спящих прямо на куче соломы мужиков, со спутанными волосами, кудлатыми бородами, в самой разной одежде. Отвечал им чернявый мужик со сломанным носом, заросший бородой до самых глаз. Иван успел заметить, что рядом с ним лежал прилаженный к длинной деревянной рукояти кистень с шипами, а из-за голенища сапога, как и у Камчатки, высовывалась наборная костяная ручка ножа.

- С чем пришли? - спросил тот, кивнув на узел, что Камчатка нес в руке. - С поживой или башкой вшивой?

- Есть маленько, - успокоил его Камчатка, - то дядя Шип будет, пояснил он Ивану, - старшой над своими людьми, атаман, значит. А это его работа, - Камчатка кинул Шипу в руки узел, - к нам за компанию просится, подтолкнул он Ваньку в спину. - Да ты не робей, расскажи о себе, чей будешь.

- А чо говорить? - шмыгнул носом Иван. - Из крепостных мы, при торговом человеке Филатьеве состоим... Вот его и обчистил...

- Ага, - Шип быстро развязал узел и бросил ворованную одежду на землю, - значит, обчистил хозяина и теперь при нем боле не состоишь. Так, что ли?

- Так, - промямлил Ванька, - коль поймает, то побьет али на цепь посадит.

- Поймать каждого можно, - небрежно перебирал одежду атаман, - а ты не давайся, чтоб тебя ловили. Вино пьешь?

- Маленько, - не поднимая головы, ответил настороженно Иван.

- То хорошо, что маленько, нам больше достанется, - захохотал тот. Так говорю, мужики?

Большинство людей из его шайки проснулись, таращились на вновь прибывших, зевали, почесывались, кашляли.

- Хорошо, когда не грешно, - приподнялся один из них, - а нам чего не принес, коль в товарищи напрашиваешься? Этак-то не годится, без вина к нам никак нельзя. Может, ты басурманин какой, не нашей веры? Вот татары, те вина не пьют, а ты, поди, не из татар?

- Русский я, - обиженно ответил Ванька. - Только нет вина у меня с собой.

- Вина нет, а может, денежка завалялась какая? - не унимался тот. Слышь, Шип, гони их отсель подале, коль денег на вино не дадут. А то всех принимать, то скоро и места под нашим мостом не останется.

- А ты его купил, что ли, Золотуха? - наконец вступил в разговор Камчатка, и Ванька рассмотрел при сером утреннем свете, что волосы у мужика, который требовал с него вина, и впрямь золотистые, переливчатые.

- Дурак я, что ли, мост покупать, - отмахнулся тот, - он и так мой, поскольку живу здесь. А чужого кого, без выпивки, не пущу. У нас закон такой для всех и каждого. Или выпивку с собой неси, или плати, сами сходим, мы люди не гордые.

- Есть у тебя деньги? - негромко спросил Камчатка у Ивана. - А то он не отступится, да и впрямь закон такой здесь: коль новенький кто пришел, то обмыть энто дело надо.

- Как обмыть? - не понял Иван, но потом до него дошло, что имел в виду Камчатка, и он нехотя полез в карман, нащупал монету, из тех, что попались в хозяйском сундуке, протянул Золотухе. - Вот, нашел. Хватит?

- Двугривенный, что ль? - спросил тот, разглядывая монету. - Должно на первой разик и хватить. Эй, Федька, - позвал он, - а ну, быстро поспешай в корчму, купи чего погорячей...

- Хлебушка не забудь, - пропищал кто-то из-за спины Золотухи. Молодой парень, едва ли не моложе Ваньки, проворно соскочил с соломы, сверкнул глазами на вновь пришедших, шмыгнул носом, принял из рук Золотухи двугривенный и стал взбираться по речному откосу.

Пока тот ходил в корчму и обратно, Петька Камчатка сочно пересказывал, как они с Ванькой ограбили Филатьева, едва не убили сторожа на поповском дворе, напялили на себя батюшкину одежду и благополучно прошли через уличные посты и рогатки. Из его рассказа выходило, что все придумал он сам, а Ваньке досталась лишь роль подручного. Но тот молчал до поры до времени, подумывая, что он еще припомнит Петру несправедливый пересказ, восстановит справедливость. Ивану было, с одной стороны, страшновато находиться здесь, под Каменным мостом, меж бродяг и воров, но в то же время с нескрываемым любопытством он разглядывал их хмурые, заспанные лица, которые казались ему злобными, едва ли не зверскими. Он представил, как тот же Шип с легкостью убивает своим кистенем подвернувшихся под руку людей, срывает с мертвых одежду, сбрасывает трупы в реку (прошлым летом он самолично видел, как полицейские вылавливали из Москвы-реки донага раздетых мертвецов с проломленными черепами), а потом этими самыми руками берет хлеб, умывается. Ванька невольно посмотрел на собственные ладошки, будто бы они должны иметь какие-то следы, но руки у него были обычные, правда, чуть вымазанные в грязи, но иных следов не обнаружил.