Андрей Низовский - Зачарованные клады России Страница 56

По словам П.А. Жилина, при отступлении от Малоярославца, на участке между Боровском и Можайском, кохмандовавший арьергардом генерал Жерар потребовал от колонны отстающих, сдерживавших темп марша солдат разгрузить ранцы, выкинув их содержимое в реку Протву. В возможности отдания такого приказа сомневаться не приходится: на плечах Жерара, подгонявшего отступающих, уже висели полки донских казаков.

Сегодня старая дорога, превратившаяся в проселок, упирается в песчаный брод на Протве, который местные жители называют брод на Верею. Ничто не напоминает о том, что именно на этом месте в середине октября 1812 года и произошла первая крупная "разгрузка" московской добычи. А сколько еще таких мест таится по пути отступления "Великой армии"…

Армия Наполеона вступила в пределы Смоленской губернии. Русские войска преследовали ее по пятам. Многочисленные арьергардные бои и стычки следовали едва ли не каждый день, и множество французских солдат осталось лежать в безвестных могилах, затерянных на Смоленщине. Эти "французские могилы" прочно вошли в местный фольклор. Нередко "французскими могилами" называют славянские курганы IX–XII веков. Но иногда кладоискатели действительно наталкивались на захоронения наполеоновских солдат. Например, в сентябре 1874 года в версте от деревни Соколово Гжатского уезда кладоискатели обнаружили братскую могилу французских солдат, в которой среди костей оказался полусгнивший пояс из красной кожи. Когда его стали извлекать из земли, пояс разорвался и из него посыпались серебряные монеты — русские и иностранные. Всего было найдено семнадцать монет.

"Французская могила" была известна на речке Сорогоща в деревне Иваново, что в 20 верстах к востоку от Вязьмы. "Година та лихая была! — вспоминали местные жители. — Ух, лихая! Все из деревень повыехали, да в лесах хоронились. Кто свое худобишко с собой забрал, а кто тут позарывал. Много по здешним местам добра всякого зарыто. Ух, много! Вот, к примеру, под Кочетовым ровок есть, Шильонским прозывается, и струбы там дубовые — два, да еще погреб каменный, а в погребе там икона Божьей Матери Одигитрии скрыта".

"Французские могилы" — ряд небольших холмиков — указывали между деревнями Литвиновым и Кувшиновым в окрестностях Вязьмы. Другое предполагаемое захоронение находится у деревни Ямново, в ста метрах от дороги из Вязьмы в Белый. В конце XIX века его раскопали и нашли человеческие кости и оружие.

Неподалеку от уже упоминавшейся деревни Литвиново известно "Кладовое озеро" — небольшой водоем, который уже в начале XX века сильно зарос. Здесь, по преданию, французы бросили в воду орудие и — народная фантазия неистощима — "три воловьих шкуры с золотом".

В самой Вязьме перед приходом французов лихорадочно прятались церковные и монастырские сокровища. Причт церкви Рождества Богородицы укрыл церковную утварь, образа и имущество в яме, вырытой на огороде и тщательно замаскированной. Этот клад французы не нашли, и после их изгнания он был благополучно извлечен из земли. А вот где находится часть сокровищ Вяземского Иоанно-Предтеченского монастыря, неизвестно до сих пор. Они были зарыты в монастырском саду. Часть из них — золотые и серебряные слитки — были найдены и растащены французами. А другую часть так и не нашли даже сами монахи, хотя поиски этого клада велись на протяжении нескольких десятилетий… [7]

…На пути от Дорогобужа к Смоленску французская армия получила приказ Наполеона: сжечь все трофеи. И снова в огонь полетело только наименее ценное и компактное: рухлядь, одежда, антиквариат… Но с золотом и серебром никто расставаться не спешил — пока.

5 ноября в бою под Красным лейб-гвардии Уланский полк захватил обоз 1-го корпуса маршала Даву с московскими трофеями, среди которых была "золотая казна" — золото и серебро всего на сумму 31 тыс. рублей ассигнациями. Эта добыча стала достоянием полка и поступила в полковую артель. В дальнейшем из этих средств был составлен так называемый Красненский капитал, и каждый солдат — участник дела 5 ноября, выбывая из полка, награждался пятюдесятью рублями из Красненского капитала.

С этой точки слухи об укрытых сокровищах Наполеона начинают лавинообразно нарастать…

В октябре 1839 года вице-канцлер граф Нессельроде направил шефу корпуса жандармов А.Х. Бенкендорфу два документа: копии с отношения русского посла во Франции графа Палена и записки польского эмигранта князя Еустахия Сапеги о крупном кладе, спрятанном французами в 1812 году у большой дороги где-то между Дорогобужем и Оршей. К записке были приложены две схемы с объяснениями. Эти схемы были составлены неким Симашко, участником кампании 1812–1813 годов, который перед смертью открыл тайну сокровищ князю Сапеге. Посол граф Пален писал: "Указания, сделанные на двух прилагаемых здесь планах, настолько точны, что легко можно установить, существует ли это место, и если да, то действительно ли там находится клад. Правда, до сих пор подобные заявления приводили лишь к безрезультатным поискам, но на этот раз данные кажутся обоснованными".

Для предварительной рекогносцировки местности Бенкендорф командировал в Смоленскую губернию полковника Генерального штаба Яковлева 4-го. После длительных поисков на всем протяжении дороги от Дорогобужа до Орши Яковлев не без колебаний признал одну местность около дороги из Могилева на Оршу "весьма подобной" той, что была изображена на "плане № 1". Полковника только смущало то обстоятельство, что эта местность лежала далеко к югу от пути отступления армии Наполеона.

В мае 1840 года Яковлев и адъютант Бенкендорфа гвардии штаб-ротмистр Кочубей выехали по предписанию на установленное место, чтобы "стараться всеми возможными средствами достать зарытые в землю сокровища". В помощь им было выделено подразделение саперов. Отметив границы "подозрительного" участка, Яковлев приказал рассечь его двумя поперечными траншеями. Затем саперы, вооружившись щупами длиной в 4,5 аршина (3,15 м) обошли с ними весь участок. Если щуп натыкался на какое-либо препятствие, то, чтобы не терять время на раскопки, в это место закладывали пороховой заряд и взрывали — земля разлеталась во все стороны. Но все поиски оказались безуспешными.

В качестве места, где хранится какая-то часть французских сокровищ, указывали на озеро вблизи местечка Бобр, Сенненского уезда Могилевской губернии. "Существуют свидетельства многих "военных лиц", что в этом озере на дне хранятся трофеи 1812 года и великого бегства французов", — писала в 1911 году газета "Новое время". В этой местности, начиная с 1870-х годов, заговорили о том, что в озере французами во время бегства были затоплены награбленные сокровища московских церквей. В 1870-х годах один местный помещик занялся розыском легендарных сокровищ, причем пользовался таким примитивным средством, как выгребание воды. Ясно, что из этой затеи ничего не вышло, несмотря на то, что он предпринимал неоднократные попытки. К сокровищам на дне Бобровского озера проявлял интерес "Кружок ревнителей памяти 1812 года", но по ряду причин (нехватка средств, начавшаяся Первая мировая война и др.) не смог заняться исследованием озера.

Следы "золота Наполеона" известны и в окрестностях Могилева. Заняв город и учредив в нем свою администрацию, французы обложили население налогами и реквизировали церковные ценности. В частности, 21 июля на архиерейский двор явилась рота французских солдат, обшарила всю церковь в поисках сокровищ, взломала полы топорами, вырыла под полами ямы и подвергла все тщательному обыску. Но ничего найти не удалось.

8 ноября 1812 года на базарной площади Могилева французы сожгли все лишние вещи из обоза, а 11 ноября ночью покинули город…

А 18 июля 1851 года дворянин Адам Щелковский донес виленскому губернатору о том, что ему известны некоторые места, где "ретировавшиеся в 1812 году французские войска зарыли в землю ящики с деньгами". Показания Щелковского были доложены шефу Корпуса жандармов, который, в свою очередь, доложил об этом императору Николаю II. Император "Высочайше соизволил разрешить для отыскания сих мест отправить Щепковского с одним из чиновников виленского военного губернатора с тем, что таковые поиски могут быть проведены и в других губерниях".

Щелковский избрал для своих поисков Копысский уезд Могилевской губернии, где по его словам, "на могильнике" в 1812 году отступающие французские войска закопали "два ящика в золоте денег". Могилевский вице-губернатор предписал всем властям оказывать Щепковскому всевозможное содействие, "и о том, что будет открыто, немедля донести". Работы на "означенном могильнике" начались 30 июля, а уже 2 августа копысский исправник отписал в Могилев: "Работы окончены, и ничего не оказалось".

Относительно недавно много пустого шума было поднято вокруг "клада Наполеона", якобы таящегося на дне Семлевского озера под Вязьмой.