Евгений Анисимов - Дворцовые тайны Страница 58

Москва в то время была большой деревней, в которой оседали все уволенные от двора сановники, словом, недовольные, оппозиционеры. Петр Панин, человек резкий и откровенный, стал центром московской фронды, вел себя вызывающе, открыто критикуя политику Екатерины, а главное — нравы при дворе и поведение, ее сподвижников. Постоянно получая из старой столицы рапорты о высказываниях и выходках Петра Панина, Екатерина начала кипеть, сочла генерала «первым своим врагом», «персональным оскорбителем, дерзким болтуном» и даже велела учредить за ним негласный надзор. Главнокомандующий Москвы князь M. Н. Волконский доносил государыне: «Повелеть изволите, чтоб я послал в деревню Петра Панина надежного человека выслушать его дерзкие болтания… Подлинно, что сей тщеславный самохвал много и дерзко болтал, и до меня несколько доходило, но все оное состояло в том, что все и всех критикует».

Все это, конечно же, было хорошо известно Никите Ивановичу в Петербурге, и он старался притушить пожар. И однажды, когда императрица и ее ближайшие советники обсуждали, кого направить вместо опозорившегося генерала Кара на подавление вспыхнувшего восстания Пугачева, Никита Иванович предложил кандидатуру брата в главнокомандующие карательными войсками. Екатерина согласилась. Петр Панин действовал против Пугачева столь же жестко, решительно, как и говорил. Бунт был подавлен, Панин отличился, но… тотчас был уволен со службы. Императрица была злопамятна… Панин забился снова в свою московскую нору.

Никита Иванович брату помочь ничем не мог. Отстраненный от Павла, потерявший доверенность императрицы, он был почти съеден до шкурки своими завистниками. Он хандрил и в 1783 году тихо скончался, задвинутый и лишенный всякой власти и влияния. В том же году умер и главный гонитель Панина, Григорий Орлов. Его тоже к этому времени отставили от дел и от государыни. Екатерина писала своему приятелю Гримму о смерти обоих: «Они были совсем разных мнений и вовсе не любили друг друга… И оба они столько лет были моими ближайшими советниками! И, однако, дела шли и шли большим ходом. Зато часто мне приходилось поступать, как Александру с гордиевым узлом, и тогда противоречивые мнения приходили к соглашению. Один отличался отвагою ума, другой — мягким благоразумием, а ваша покорнейшая услужница следовала между ними укороченным скоком (коротким галопом), и ото всего этого дела великой важности принимали какую-то мягкость и изящество. Вы мне скажите: "Как же теперь быть?" Ответствую: "Как сможем". Во всякой стране всегда есть люди, нужные для дел, и как все на свете держится людьми, то люди могут и управлять».

Из этого письма хорошо видно, что Екатерина была великим политиком. Она обращалась с людьми как с материалом, умело извлекая пользу из них, была расчетлива и хладнокровна, когда речь шла о ее власти. Без Орлова она не взошла бы на престол, без Панина не смогла бы стать великой императрицей. Вот и скакала она между ними «коротким галопом». Но когда острая нужда в них миновала, она рассталась с обоими. У нее уже появился новый опорный столб империи — Потемкин, и государыня была спокойна за будущее.

А что же одинокий Петр Иванович? Он жил в Москве, вдали от дел, тоскуя о брате. Умирая, Никита Иванович просил брата передать наследнику русского престола свое политическое завещание — проект конституционной реформы. До самой своей смерти в 1789 году генерал Панин вел переписку с цесаревичем Павлом, однако не отослал ему проект, не исполнил воли брата, как свято ни чтил ее. Почему? Из писем Павла он понял, что рассуждения наследника на любимую братом тему кажутся «больше одним желанием к доказательству превосходности своей в авторских мудрствованиях, нежели существительным сердечным примышлением к истинному благу». Панин был умным человеком, он наблюдал, как менялся Павел, как течение жизни истребляло в душе прежде восторженного сторонника либерализма семена, некогда посеянные братом Никитой. Им не было суждено взойти.

И вскоре Петр отправился к любимому брату — туда, откуда нет возврата. Наверное, они теперь мирно гуляют по неведомой аллее, как некогда гуляли в осеннем Петергофском парке: один — низенький, толстый, с округлыми, мягкими движениями, другой — высокий, резкий, решительный. Они о чем-то говорят-говорят, и их уже ничто и никогда не разлучит…

Ропшинский и чесменский герой: Алексей Орлов

«Они были первые из тех верных сынов Российских, которые сию империю от странного и несносного ига и православную церковь от разорения… возведением нас на всероссийский престол свободили.» Так высокопарно и величественно сказано в указе Екатерины II о присвоении пяти братьям Орловым — вчерашним незнатным новгородским дворянам — графского титула за участие в незаконном, но бескровном и быстром свержении Петра III, что привело ее 28 июня 1762 года на престол.

Награды Орловым за участие в мятеже были щедры. Все пять братьев — Иван, Григорий, Алексей, Федор и Владимир — в один день стали богачами, вельможами, графами. Я не добавляю эпитета «известными» — еще задолго до переворота 1762 года гвардейцев братьев Орловых знали все. Они славились в столице своим буйством и скандалами в притонах и кабаках. Как на подбор сильные, красивые, они были в центре всеобщего внимания. Особенно прославились Григорий, ставший фаворитом великой княгини, а потом императрицы Екатерины Алексеевны, и Алексей, по прозвищу Алехан, щеку которого пересекал глубокий шрам — след от какой-то кровавой драки.

Братья Орловы были гвардейцами, а в XVIII веке гвардия сыграла особую роль в истории России и династии. Гвардейцы, эти усатые красавцы в великолепных мундирах, были мужественными воинами, не раз решали судьбу сражений и военных кампаний. Стойкость, самоотверженность русской гвардии общепризнанна. Но гвардия — это еще и особая привилегированная воинская часть со своими традициями и психологией. Гвардейцы имели весьма преувеличенное представление о своей роли в жизни двора, всей России. Играя на этом, придворным дельцам и авантюристам лестью, посулами, деньгами не раз удавалось направить их на антигосударственные преступления — перевороты, убийства. Кроме всего прочего, гвардия была капризна и своевольна. На ее пути не становись! Воля ее — закон! Императора Петра III гвардия невзлюбила сразу. Он мало считался с ней, как вообще с мнением тогдашнего общества, за что и пострадал, пав жертвой дворцового переворота.

Алексей Орлов был третьим по старшинству из пяти братьев Орловых. Он родился в 1737 году, к моменту переворота ему было двадцать пять лет, и он имел не только приметный шрам на лице, но и чин сержанта Преображенского полка. Если брат Григорий был заводилой заговора в Семеновском полку, то Алехан настраивал в пользу «матушки» своих преображенцев. Он же, узнав, что арестован один из участников заговора, капитан Пассек, решил не медлить с началом мятежа. Ночью 27 июня 1762 года в наемной карете Алехан поехал в Петергоф, где находилась Екатерина Алексеевна, и поднял ее рано утром знаменитой фразой: «Пора вставать! Все готово, чтобы провозгласить вас…» На окраине Петербурга он передал свой бесценный груз брату Григорию…

Вообще, Алехан занимал особое место среди братьев. Он был явно умнее их и, что особенно важно, отличался от них несокрушимой волей, инициативностью и решительностью, причем не только в питье, гульбе и драках, но и в более существенных делах. И без переворота и потока благ, которые обрушились на Орловых после захвата власти Екатериной, Алехан все равно пробил бы себе дорогу наверх. В нем были ярко видны качества человека незаурядного, мыслящего масштабно. Современник так характеризовал Алексея Орлова: «Хладнокровие в обсуждении дела со всех точек зрения, ясность взгляда, решительность и неуклонность в преследовании своих целей». Кроме того, он был беспринципен, прагматичен и циничен — а что еще надо политику?

С кутежами времен молодости он покончил раньше, чем Григорий и другие братья, и довольно быстро приспособился к изменившимся обстоятельствам своей жизни и официального статуса. «Манеры его необыкновенно просты, хотя не лишены того достоинства, которое сопряжено с такими успехами, — пишет о нем мемуарист. — Он любим всеми сословиями и в счастьи ведет себя таким образом, что не возбуждает зависти.» К этому добавим красоту и обходительность этого гиганта: от него млели все женщины. Наконец, вспомним его удачливость и славу, которая, как шлейф, тянулась за Алексеем всю его жизнь. Правда, слава у Орлова была… скажем так, неоднозначная. Она была одновременно и скандальной и истинной.

Скандальную славу Алексей Орлов добыл себе в Ропше, куда в июне 1762 года, сразу же после переворота, он увез свергнутого Петра III. История смерти несчастного императора покрыта тайной. Но, безусловно, Алехан к ней причастен самым непосредственным образом. Он был фактическим руководителем охраны, состоявшей из гвардейцев, и нес ответственность за все, происходившее в Ропше. А там 7 июля 1762 года произошло то, что одни историки называют убийством, а другие внезапной смертью Петра, умершего от инсульта или, как писали в официальных документах, от «геморроидальных колик».