История Вселенских соборов. Часть I. Вселенские соборы IV и V веков - Алексей Петрович Лебедев Страница 58

замечательно, что в посланиях к Диоскору Домн в числе авторитетных писателей рядом с александрийскими писателями выставляет и антиохийских церковных деятелей: Иоанна Златоуста, епископов антиохийских Мелетия, Евстафия, Флавиана[791]. Александрийцы подозрительно смотрели на великих деятелей антиохийского направления. Со стороны Домна было большею смелостью указывать на них, как на авторитеты церковные. Можно находить в этом даже укоризну, брошенную Домном в лице александрийцев, которые высоко ценили только писателей своей школы. Уравнивая авторитет антиохийских и александрийских великих писателей и великих учителей, Домн тем самым показал особую широту воззрений, которая вообще характеризовала теперешних антиохийцев. Они не разделяли авторитетных деятелей на «наших» и «не наших», отдавали должное заслугам всех великих деятелей и тем содействовали сближению церквей, которые издавна во многом не сходились одна с другой. Вместе с любовию к унии, к Кириллу, антиохийцы, в роде Домна, незаметно всасывали в себя уважение ко всем великим авторитетам александрийским. Не так поступали александрийцы в отношении к антиохийцам: кажется, они никого из антиохийских деятелей не удостаивали ни малейшего внимания. Монофизитствующих патриарх Антиохийский почитал опасными врагами церкви. Итак, Домн представлял собой по богословским воззрениям прямую противоположность Диоскору, а потому, естественно, что собор разбойничий низвергнул этого патриарха.

Феодорита постигла та же участь на соборе, хотя он и не присутствовал на нем, так как ему положительно запрещено было являться на соборе[792]. С богословской деятельностью Феодорита мы уже отчасти[793] знакомы: он был преданный ученик антиохийской школы. Когда случилась уния, Феодорит присоединился к ней и впоследствии сделался душою всех защитников этого церковного явления. Когда начались смуты монофизитские, Феодорит прямо выставлял себя поборником унии. Что он был православен, в этом порукою для него служило то, что его проповеди одобряли Иоанн и Домн[794] антиохийские, известные униты. При другом случае, в доказательство своего православия, Феодорит ссылается на то, что он согласен с теми документами, на которых уверждалась уния восточных с Кириллом[795]. Когда собрался собор разбойничий, от которого он заранее не ожидал ничего доброго, Феодорит внушал Домну, чтобы этот, отправляясь на собор, первее всего взял с собою все документы, касающиеся унии (ὡ ς χρὴ τούς ἀπιόντας εὶς τὴν ϭ ύνοδον τὰ ἐν τῷ x αιρϖ τῆς ϭ υμβάϭ εως γραφέντα προϭ ενεγx εῖν). Значит, в этих документах Федорит полагал сущность того дела, которому грозила опасность и которое высоко ценил он. Признавая важность унии, он, подобно Домну, однако, отказывался соглашаться с анефематизмами Кирилла, признания которых Диоскор с настойчивостью требовал от антиохийцев. Он называл это сочинение Кирилла «ядом» (ιὸν) и боялся, как бы Диоскор на своем соборе не принудил церковь к принятию этих анефематизмов[796]. Феодорит, подобно тому же Домну, уважал авторитет II вселенского собора[797]. К крайнему неудовольствию Диоскора, еп. Кирский был ревностным врагом монофизитства. Как кажется, еще до собора константинопольского 448 года он посвятил разбору учения монофизитов особое сочинение, которое выдано было под ироническим названием «Еранист»[798]. По всему этому Диоскор не мог жаловать Феодорита и собор разбойничий осудил его[799]. Феодорит был унит, унит умный, мужественный, ревностный — этого одного было более чем достаточно для собора, чтобы втоптать в грязь славное имя Феодорита[800].

Третьим из более замечательных лиц, осужденных собором разбойничьим, был Ива, еп. Едесский. Ива находился в дружеских связях с Домном и Феодоритом. Домн заступался за него, когда на него делали нападки монофизитствующие[801]. Феодорит в духе приязненном переписывался с Ивой[802]. Богословская точка зрения Ивы вполне совпадала с точкою зрения Домна и Феодорита. Ива был унит. До унии он был ревностным поборником несторианства и врагом Кирилла, но после устрое- ния унии он примирился с алексавдрийцами[803]. Ива при всех важнейших случаях своей жизни прямо объявлял, что он признавал православие в форме унии. На соборе тирском (448 г.) он говорил, что он «исповедует и верует так, как изложено в грамоте соглашения, состоявшегося между Иоанном и Кириллом» (ὡ ς τὰ γράμματα περιέχει τὰ τῆς ϭ υμβάϭ εως)[804] На соборе беритском (448 г.) тот же Ива заявлял: «до тех пор, пока Кирилл не столковался с Иоанном и не принял от него письменного исповедания веры, все мы (антиохийцы) почитали его еретиком, а после того, как церковь соединилась (μετὰ ἒ νωϭ ιν τϖ ν ὲxx ληϭ ιϖ ν) и Кирилл был принят, мы были в общении с ним и он с нами»[805]. Как corpus delicti, самою компрометирующею вещью в жизни Ивы, монофизиты выставляли известное послание Ивы к Марию Персу[806]. В этом послании монофизиты находили несторианство, но, в сущности, в нем было прославление унии, которая полагала конец спорам в церкви. Здесь описывается в кратких чертах устроение унии и говорится об этом явлении с видимым сочувствием. Ива писал: «когда они (Кирилл и Иоанн) вошли в общение (уния) друг с другом, то распря прекратилась; в церкви водворился мир; в ней нет уже раскола, но мир, как было прежде»[807]. Между тем на это-то послание указывал собор разбойничий, как на такое, за которое нужно подвергать автора всяческому проклятию. Нет сомнения, Ива был унит и в этом главная причина ненависти к нему Диоскора и его собора. Другие черты религиозного образа Ивы составляет следующее: он был враг монофизитов[808], отвергал анефематизмы Кирилла[809], но за то принимал третий вселенский собор[810]. Иву диоскоров собор низвергнул[811]. Такой приговор об Иве встречtн был собором неистовыми криками, в которых высказывалась вся злоба и ярость александрийцев на этого унита. «Сжечь Иву среди города! И диавол не говорил так! Не говорили так и фарисеи! Это речи сатаны! Сжечь Иву среди Антиохии в пример другим. Диавол благочестивее Ивы!»[812].

Перечислим остальных епископов, подвергнувшихся суду собора разбойничьего. Прежде всего упомянем Иринея, епископа Тирского. Ириней издавна был в дружбе с партией антиохийскою. Еще во времена Нестория он вместе с этим еретиком, будучи важным государственным сановником, прибыл на собор в Ефес и был споспешником в делах Иоанна автиохийского[813]. Впоследствии он сделался епископом Тира. Он был поставлен в сан епископа Домном Антиохийским и был в связях с Феодоритом. Без сомнения, все эти обстоятельства в совокупности и послужили во вред Иринею, осужденноиу собором Диоскора[814]. Собор осудил не только самого Иринея, но лиц им возведенных в епископское достоинство. Таким был Акилин епископ Вивловский. Единственной причиной его