Михаил Погодин - Древняя русская история до монгольского ига. Том 2 Страница 59

После этого удивительного события Никита начал житие чистое, смиренное и послушное. О воздержании и говорить нечего. Он вознесся своими добродетелями и был поставлен епископом в Новгород, где молитвами своими сводил дождь с неба, погасил пожар в городе, а ныне причислен к лику святых. Память празднуется 30 января.

Алимпий отдан был родителями учиться к мастерам иконописцам, пришедшим из Царьграда при игумене Никоне. Будучи свидетелем чуда, — летавшего святого Духа в церкви, — Алимпий «приим» иноческий образ. Изучившись искусству живописания, он трудился неусыпно, писал иконы и обновлял обветшавшие даром и в пользу нищих.

Принесен был в монастырь больной, прокаженный. Игумен велел напоить его «губою из кладезя» святого Феодосия и омыть голову и лицо. Больной не уверовал и «вскипел по всему телу гноем». Плача и сетуя, вернулся он в дом и вздумал идти через некоторое время к святому Алимпию и исповедаться в своем грехе. Инок похвалил его за раскаяние, взял вапницу[12] и замазал ему струпы шаровными вапами, украсил лицо на первое подобие, потом повел в церковь, приобщил святых тайн и велел умыться святой водой — все струпы мгновенно спали, и больной исцелился.

Некто христолюбец, из города Киева, поставил церковь и поручил двум чернецам заказать у Алимпия деисус и две местные иконы, предлагая плату, какую угодно. Чернцы взяли куны и не передали ничего Алимпию. Строитель спросил через некоторое время, готовы ли иконы, а чернцы отвечали, что Алимпий еще требует злата. Получили, истратили и опять стали просить. Строитель давал с радостью, говоря, что готов дать вдесятеро больше, лишь бы получить молитвы и дело рук Алимпиевых. Ему хотелось только увидеть иконы. Чернцы сказали, что Алимпий икон писать не хочет. Строитель пришел в монастырь. Игумен спросил Алимпия о причине неправды. Тот отвечал, что не знает, о чем его спрашивают. Игумен сказал, что он взял три цены за пять икон, — и велел позвать чернцов и принести иконные доски; чернцы утверждали, что Алимпий взял цену, а икон не написал. На принесенных же досках явились иконы весьма хитро написанные. «Богом написаны иконы», воскликнули все предстоявшие. Чернцы, обличенные в краже, были изгнаны из монастыря. Случилось сгореть церкви, в которой поставлены были те иконы. Иконы одни остались целы. Князь Владимир, услышав о таком чуде, послал икону Божией Матери в Ростов, в созданную им там церковь. Епископ Симон в послании своем к Акиндину свидетельствует, что во время ростовского пожара также икона эта среди пламени осталась невредимой, даже неопаленной.

Григорий пришел к Св. Феодосию, и от него был научен житию иноческому, в особенности нестяжанию, смирению и послушанию. Молитве прилежал он наиболее и приобрел победу над нечистыми духами. Но всяком пении он творил обыкновенно запретительные молитвы. «Далече от него, сущие, они вопили: о Григорие, ты гонишь нас своею молитвою». Тогда старый враг, «не могши ничем житию его спону (препону) сотворити», научил злых людей обокрасть его, а у него ничего не было, кроме книг. В одну ночь пришли к нему воры и остановились, выжидая, когда Григорий пойдет к заутрени. Григорий услышал их появление: он никогда не спал ночью, но пел и молился беспрестанно, стоя посередине кельи. «Господи, обратился он к Богу, подай сон рабом твоим, утрудившимся врагу угожающе», — и погрузились они в глубокий сон, спали беспробудно пять дней и пять ночей. Тогда Григорий созвал братию и разбудил спавших: «Долго ли вам спать здесь на стороже, сбираясь обокрасть меня? Расходитесь по домам». Проснувшись, они не могли приподняться, потому что «замерли» от голода. Григорий накормил и отпустил их. Властитель градский (посадник), узнав о происшедшем, определил татям наказание. Григорию стало жаль, что из-за него они подвергаются мукам. Он пошел к посаднику и дал ему книг, а татям испросил отпущение. Тогда, покаявшись, оставили они свои первые дела и предали себя в распоряжение Печерского монастыря. Несколько книг Григорий продал, чтобы не вводить никого в искушение. Был у него при келии огородец и несколько деревьев плодовых. Пришли другие воры, обобрали все, что можно было взять, и, взвалив себе на плечи, хотели унести, но не могли двинуться с места и стояли два дня, как вкопанные. «Григорий, воскликнули они наконец, виноваты, каемся и больше грешить не будем». Услышав крик пришли чернецы, но не могли свести их с места. «Когда вы пришли?» спросили их. «Вот уже два дня и две ночи мы стоим здесь». «Как же мы не видали вас, ходя здесь часто?» «И мы сами не видели вас, а то попросили бы отпустить. Изнемогши, уже мы начали кричать. Попросите о нас Григория». Григорий пришел и сказал им: «Всю свою жизнь провели вы в праздности, похищая чужие труды: так стойте и здесь до смерти без всякого дела; но если вы обещаете работать и помогать другим, то я вас отпущу». Они поклялись. Григорий произнес: «Благословен Господь Бог наш» — и они двинулись с места, остались служить Печерскому монастырю, возделывая огороды.

«Потомство их живет, я думаю, до сих пор там», говорит Поликарп.

Пришли три неизвестных человека к Григорию, намереваясь поглумиться над ним: «Вот друг наш, сказали они, осужденный на смерть. Постарайся избавить его от беды, дай, чем откупиться от смерти». Григорий опечалился и сказал: «Горе человеку сему, яко прииде час гибели его». «Если ты дашь что, отче, возразили они, то он не умрет». Им хотелось получить что-нибудь и разделить между собою. Григорий сказал: «Я дам, а он все-таки умрет», — и спросил их, на какую смерть он осужден. Те отвечали: «Быть повешенным на дереве». Григорий подтвердил: «Да, он будет повешен на дереве», — слез в погреб, где обыкновенно молился, чтобы ум не слыхал ничего земного, а очи не видели никакой суеты, вынес оттуда остальные свои книги и отдал пришедшим, чтобы искупить от казни осужденного. Они взяли книги и ушли, смеясь над ним. На ночь же вздумали они опять придти к Григорию и обобрать плодовые деревья. Пришли и заперли инока в погребе. Тот, которому Григорий сказал быть повешенным, влез на дерево и начал обрывать яблоки. Ветвь, за которую он держался, обломилась, и он упал. Летя, он зацепился полою за другую ветвь и удавился ожерельем. А прочие двое, между тем, испугавшись, бежали. Помочь было некому; Григорий был заперт в погребе, а братия находилась в церкви. Выйдя из церкви, они увидели человека висящего, удавленного, и ужаснулись. Отыскали Григория. Выйдя из погреба, он велел снять мертвого и сказал друзьям его, сюда же приведенным: «Вот как сбылась ваша мысль. Бог поруган не бывает. Если бы вы не заперли меня, я пришел бы и снял его с дерева, и он бы не умер». Те пали к ногам его и просили прощения. Григорий назначил им работы.

А вот как он скончался: князь Ростислав Всеволодович, отправляясь в поход на половцев, заехал в монастырь за благословением со своими отроками. Григорий спускался в то время с горы к Днепру за водой. Отроки начали ругаться над ним, «поносяще словеса срамные». Инок сказал им: «О дети мои, вам бы нужно было плакать о своей погибели и каяться в своих прегрешениях, молитвы за себя просить, потому что постигнул вас суд, — все вы погибнете в воде и с князем вашим, — вы злое творите!» Князь, услышав его пророчество в пустошь, закричал на него с гневом: «Мне ли ты пророчишь погибель от воды, мне, умеющему плавать», — и велел ему связать руки и ноги, навязать камень на шею и бросить в реку. Два дня искала его братия и не нашла. На третий день пришли в его келью, чтобы забрать его вещи, и увидели его мертвого в келье, связанного, с камнем на шее; а лицо было светло, как у живого, — вся одежда его была еще мокра. Никто не приносил его, и двери были заперты. Братия вынесла его и погребла с честью в пещере. Многие годы оставалось оно целым и нетленным.

Ростислав в ярости не покаялся в грехе, не пошел в монастырь и не принял благословения. В сражении под Триполем русские войска были разбиты; несчастный сын Всеволода, в бегстве, переплывая реку, утонул со всеми своими, по слову блаженного Григория. Память 8 января.

Агапит, киевлянин, постриженный при Антонии, был часто свидетелем, как больные, приносимые к святому отшельнику, были исцеляемы от его пищи, под видом врачебного зелия. Следуя своему учителю, он начал ходить сам за больной братьею. Если случится кому занемочь, Агапит служил ему, поднимал и клал его, выносил на своих руках; продолжится долго болезнь, — преподобный не оставлял больного и молился о нем беспрестанно, до тех пор, пока тот выздоравливал. Бог послал ему дар исцеления, и в монастыре получил он прозвание: Лечец. Из города, когда распространилась молва о его чудесном даровании, часто приносили к нему больных, и те получали исцеление. Славился тогда в Киеве врачеваньем один армянин, который, взглянув на больного, предсказывал ему верно исход болезни, назначал даже день и час смерти. И никогда не изменялось слово его, никогда не вставал такой больной. Так, назначил он умереть через восемь дней первому боярину князя Всеволода. Блаженный Агапит дал ему от своей пищи, помолился, и боярин выздоровел. Слово промчалось об Агапите по всей Русской земле. Армянин исполнился зависти: он послал одного осужденного на смерть, дав ему смертного зелия, чтобы тот умер перед глазами Агапита. Блаженный подал ему монастырской пищи, помолился, и преступник избавился от смерти его молитвой. Армянин, посредством своих «тожеверников», хочет уморить монаха смертным зельем: тот пьет, и остается без вреда. Занемог князь Владимир Всеволодович Мономах в Чернигове. Армянин лечил его, но без всякой пользы. Болезнь усиливалась, и он, видимо, приближался к концу. Тогда послал он к игумену Ивану с просьбой прислать к нему Агапита. Игумен велел иноку идти в Чернигов. «Нет, отвечал блаженный, если я пойду к князю, то должен буду и ко всем ходить; не могу я для человеческой славы отойти от врат монастырских: я произнес обет оставаться здесь до последнего издыхания; если ты изгонишь меня, я отойду в другую сторону и возвращусь сюда, когда минует это дело». Посол княжий, увидя, что инок никак не соглашается идти, просил его, чтобы дал, по крайней мере, зелье. По приказанию игумена он дал зелья от своей пищи, и князь, вкусив от нее, тотчас выздоровел.