Андрей Никитин - Основания русской истории Страница 6

Сейчас можно сказать, что мысль о позднем проникновении в киевское летописание легенды о Рюрике и «варягах» (в действительности, как можно думать, еще более позднем) была одной из самых верных догадок А.А.Шахматова, на которую он, к сожалению, не обратил внимания, тогда как его последователи и критики ограничились лишь указаниями на позднее появление этой легенды в русском летописании, а также на «норманизм Нестора» или «редактора Мстислава»7. Между тем, всё остальное, в том числе и попытка Шахматова конкретизировать личность «редактора 1118 г.», было чистейшей воды произволом, т.к. именно из указания на то, что Гюрята Рогович - новгородец, следовало, что встреча его с автором рассказа ПВЛ произошла не в 1114 г. в Новгороде, а в 1092 г. в Киеве, поскольку его новгородское происхождение оказывалось единственным

6 Шахматов А.А. Повесть временных лет…, с. XXXIX.

7 Рыбаков Б.А. Древняя Русь…, с. 289-299; Кузьмин А.Г. К вопросу о происхождении варяжской легенды. // Новое о прошлом нашей страны. М., 1967, с. 42-53.

24____________________

его отличием от киевлян, в противном случае была бы указана его должность, как то произошло с «посадником Павлом».

Более того, обращение к следующим за ст. 6619/1111 г. текстам убеждает в отсутствии здесь какого-либо смыслового, стилистического или иного рубежа. Наоборот, наблюдения над вводными синтагмами дополнений свидетельствуют об устойчивости структуры текста до конца 40-х или начала 50-х гг. XII в., а содержание этих статей, по крайней мере, до конца 20-х гг. тождественно как для Лаврентьевского, так и для Ипатьевского свода, не оставляя места для колофона Сильвестра.

Столь устойчивый авторитет взглядов А.А.Шахматова в советской исторической науке был обусловлен его специфическим подходом к «букве летописания» и стремлением максимально идеологизировать работу древнерусских летописцев (княжеская цензура, политический заказ, перенос летописи из одного монастыря в другой, как если бы существовал только единственный список, с содержанием которого каждый день сверялись киевские князья, и пр.), что оказалось весьма созвучным самым мрачным временам советской идеологической цензуры. Можно сказать, что по Шахматову история русского летописания предстает историей борьбы политических и идеологических партий с помощью записанного слова, которое вымарывается, уничтожается, снова вписывается и т.д., тогда как в действительности исследователь имеет дело с текстами, постоянно подвергавшимися при переписке сокращениям и контаминациям остатков, в первую очередь, из-за дороговизны пергамена и трудоемкости работы8.

Стиль «идеологизированных гипотез», внесенный Шахматовым в изучение русского летописания, нашел своих последователей в советское время, в том числе и в вопросе «третьей редакции ПВЛ». Основанием для работы в этом направлении послужили споры об авторе так называемой «Повести об ослеплении Василька теребовльского», рассказывающей о событиях 1097-1110 гг. Написанная отстраненно, как и большинство новелл, входящих в состав ПВЛ, она содержит фрагмент рассказа некоего «Василия», который передает свой разговор с

8 Я не останавливаюсь на второстепенных аргументах исследователя в пользу «третьей редакции», поскольку они не имеют серьезного датирующего значения и во многом оспорены даже его последователями. Что же касается социологизации творчества летописца, то желающим убедиться в этом достаточно просмотреть предисловие А.А.Шахматова к его реконструкции «Повести временных лет» или перелистать «Разыскания…».

«НОВГОРОДЕЦ ВАСИЛИЙ» И ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ ПВЛ____________________

25

Давыдом Игоревичем и уже ослепленным Васильком во Владимире Волынском:

«Яко приближися пость великый, и мне ту сущю оу Володи-мере (волынском. - А.Н.); оу едину нощь присла по мя князь Давыдъ, и придохъ к нему, и седяху дружина около его, и посади мя, и рече ми: се молвилъ Василко сы ночи ко Вланови и къ Колчю, реклъ такс Василко: се слышу, оже идеть Володимеръ и Святополкъ на Давыда; да же мене Давыдъ послушал, да быхъ послалъ мужа своего к Володимеру, воротится, ведаю, бо ся с нимъ что молвилъ, и не поидеть; да се, Василю, шлю тя, еди к Василкови со сима отроками, и молви ему тако: оже хощеши послати мужа своего и воротится Володимеръ, то вдам ти которыи любо город, любо Всеволожь, любо Шеполь, любо Перемиль; азъ же идохъ к Василкови и поведахъ ему всю речь Давыдову; он же рече: сего есмь не молвилъ, но надеяся на Бога послю к Володимеру, да быша не прольяли крови меня деля; но сему ми дивно: даеть ми градъ свои, або и Теребовль моя волость, пождавши и ныне; яко же и бысть: въскоре бо прия власть свою; мне же рече: иди къ Да-выдови и рци ему: пришли ми Кулмея, азъ его пошьлю к Воладимеру; и не послуша его Давыд, и посла мя, река пакы: нету Кулъмея; и рече ми Василко: посиде мало; и повеле слузи своему ити вон; и седе со мною, и нача глаголати «…» по семь же приходящю великому дни, и поиде Давыд, прияти хотя власть Василкову» [Ип., 239-240].

АА.Шахматов считал этого «Василия» духовником Василька теребовльского, который якобы сопровождал князя на Любечский съезд, отправлен им был с обозом в Киев, а «во Владимире дождался и встретил своего князя». «Что Василий был спутником Василька Ростиславича и после своей беседы с ним, видно из того подробного описания (которое мы имеем, конечно, благодаря Василию) событий, разыгравшихся в 1098 и 1099 году на Волыни и у Перемышля», - писал исследователь9. Все эти фантазии, не имеющие никаких оснований в тексте, справедливо отмел в свое время Б.А.Рыбаков, указав на вероятность того, что Василий был «.муж Святополка» 10, т.е. его доверенное лицо. Следует отметить, что данная «повесть» существует не обособленно в тексте ПВЛ, как то обычно представляют, извлекая из контекста ту или иную новеллу, а является частью своего рода «хроники княжения Святополка», которая начинается смертью

9 Шахматов А.А. Повесть временных лет…, с. XXXII-XXXIII.

10 Рыбаков Б.А. Древняя Русь…, с. 277.

26____________________

Всеволода Ярославича в 1093 г. и завершается (?) примирением действующих лиц в 1100 г. в Уветичах (т.е., скорее всего, в принадлежавшем Святополку Витичеве на Днепре). Через эту «хронику» проходят одни и те же лица, начинающие с раздоров и кончающие полным примирением и закреплением княжений. Это - существенно. Однако и «хроника», и «повесть» во время многочисленных переписок испытали различного рода сокращения - в результате дефектов протографов и просто сокращений для экономии места, как можно видеть не только на всех без исключения летописных текстах, но даже на текстах юридического характера, вроде Правды Руской, причем остается неизвестно, что именно было сокращено. Так, при общей полноте «хроники» в Ипатьевской летописи, текст «повести» исправнее в Лаврентьевском списке, где в обращении Давыда к «Василию» сохранилась синтагма «к тезу своему» («да се, Василю, шлю тя: иди к Василкови, тезу своему, с сима отрокома» [Л., 265]), которая дала основание АА.Шахматову предположить, что «тьзу» - «позднейшее чтение, заменившее первоначальное «сыну» 11. При этом, как часто бывает, наибольшее количество сокращений было сделано к концу повествования, в рассказе о военных действиях, почему не всегда легко разобраться, о ком из действующих лиц, носящих одинаковые имена, идет речь.

Дело в том, что в этом сюжете задействованы три Василия - князь Василий Ростиславич (Василек) теребовльский, Василий, боярин Давыда Игоревича, оклеветавший Василька, позднее повешенный и расстрелянный со своим соучастником Лазорем, и еще один Василий - посадник Святополка Изяславича в том самом Владимире Волынском, в котором происходит встреча «Василия» с Давыдом Игоревичем и Васильком. Признание тождества «Василия» с посадником Василием объясняет, каким образом он очутился во Владимире, почему именно к нему обращается за помощью Давыд, форму этого обращения (служилый человек!), отношение к нему Василька, а, равным образом, и последующие перипетии судьбы посадника Василия. Давыд Игоревич его признает и терпит во Владимире лишь до того момента, когда Святополк Изяславич, вынужденный отмежеваться от Давыда Игоревича и взять обязательство изгнать его из Русской земли («яко реша Святополку: яко Давыда сколота, то иди ты, Святополче, на Давыда: любо ими, любо прожени и» [Л., 264-265]), идет на Давыда, а тот, естественно, изгоняет его по____________________

11 Шахматов А.А. Повесть временных лет…, с. XXXII.

«НОВГОРОДЕЦ ВАСИЛИЙ» И ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ ПВЛ____________________

27

садника из города. Ситуация меняется, когда «Святоша и Путята перелета городъ и посадника Святополча Василия посадиста» [Ип., 247]. Когда же Давыд с помощью половцев Боняка вернул себе Луцк и подошел к Владимиру, Василию пришлось бежать уже в Киев [Ип., 247-248]12.