Владимир Дацышен - Изучение истории Китая в Российской империи. Монография Страница 6

В сентябре 1727 г. с первым попутным караваном в Пекин было отправлено три ученика, назначенные в Духовную миссию еще в 1725 г. из состава Московской Славяно-греко-латинской академии. Правда, уже в 1732 г. два ученика вернулись на родину, и лишь один Лука Воейков остался познавать «китайскую грамоту». Но уже в числе прибывших в Пекин в 1729 г. вместе с архимандритом Антонием (Платковским) учеников был Илларион (Ларион) Калинович Россохин (Рассохин) – будущий первый русский ученый-китаевед. В одном из студенческих исследований Духовной академии говорилось: «Mожно указать трех школьников, которых в 1727 г. взял собой в Пекин архимандрит, которые, как то видно из списка их, представленного Платковским Св. Иннокентию, “по свидетельству мунгальских учителей учатся лучше всех учеников”. Это были: 1) Илларион Рассохин, сын священника Калинника Иванова; 2) Герасим Шульгин – сирота, взят архиепископом из Новодевичья монастыря (Знаменского – в Иркутске) у его матери – вдовы; 3) Михаил Пономарев, сын священника Афанасия Пономарева»104. Именно эти три ученика были указаны в «Паспорте, выданном в Иркутске из Походной посольской канцелярии архимандриту Антонию (Платковскому) для проезда в Пекин» от 14 июля 1728 г. Как говорилось в документе, отправлены были в Пекин «священники для отправления службы божией, а школьники для науки китайского и манзюрского языков»105.

На смену выехавшим на родину в 1732 г. этим китаеведам учениками в Миссии были оставлены Иван Быков и Алексей Владыкин. 15 сентября 1730 г. «ведением Сената» св. Синоду было постановлено: «Чтобы школьники тамо праздны не были, надзирание над ними иметь архимандриту и о науке их писать ему в Иностранную Коллегию, а за ослушание и продерзости наказывать»106.

Русских в Пекине учили по традиционной китайской методике, язык и письменность постигались посредством заучивания классических китайских книг. Таким образом, русские ученики в Пекине с первых же дней своего обучения китайскому языку оказались погружены в древнюю и средневековую китайскую культуру. История Китая стала едва ли не основной составляющей их образования. И причины этого были глубже, чем просто существовавшие на тот момент методы и содержание лингвистического образования. Дело в том, что русские в Китае попали в совершенно другую религиозную традицию, в основе всей китайской культуры, не знавшей «Божьего Откровения», лежала «религия исторического предания».

После прибытия в Пекин в 1736 г. нового состава Российской духовной миссии первые русские китаеведы выехали на родину, положив начало научному китаеведению в России. И. К. Россохин в 1740 г. был направлен Коллегией иностранных дел в распоряжение Академии наук. 22 марта 1741 г. приказом президента Академии наук К. Бреверна107 китаевед был включен в ее штат Академии наук «для переводов и обучения китайского и маньчжурского языков»108, ему в качестве учеников определили четырех человек.

В конце 1742 г., когда в Миссии осталось всего два русских ученика, в Китай были направлены новые ученики, взятые в 1739 г. из Славяно-греко-латинской академии и прошедшие предварительную языковую подготовку с китайским учителем в Москве. Из их числа наибольшую известность получил Алексей Леонтьевич Леонтьев. В конце 1745 г. в Пекин в составе IV Миссии приехали Е. Сахновский и Н. Чеканов, но последний в 1752 г. умер в Пекине, как и многие другие ученики, приезжавшие до и после него. Прибывших в Пекин в 1754 г. со следующей миссией новых учеников китайские власти сразу же выслали обратно.

Возможно, китайские власти были недовольны активностью русских китаеведов в Пекине. Николай (Адоратский) писал: «Директор нового каравана, Алексей Владыкин, бывший в Пекине в 1755 г., представил по возвращении в Россию, в сенат ландкарту китайских провинций и план Пекина, причем доносил, что ландкарта и план были получены им для срисования из ханской библиотеки, на что издержано было серебра 1500 рублей. Наконец Алексей Леонтиев, живший при четвертой миссии, собрал там много данных из китайских и маньчжурских источников, которыя, в бытность свою переводчиком при российской Академии Наук, разработал во многих своих произведениях»109.

В 1757 г. российскому представителю В. Ф. Братищеву110 удалось добиться согласия китайской стороны на отправку в Пекин новых учеников. В состав VI Миссии в качестве учеников были назначены трое учащихся Топольской духовной семинарии и один ученик Александро-Невской школы в Санкт-Петербурге. Указом Коллегии иностранных дел от 6 февраля 1755 г. срок пребывания учеников Миссии определялся в 12 лет, для того чтобы они успевали в достаточной мере овладеть китайским языком. В XIX в. исследователи писали: «С ним были назначены иеромонахи Иуст и Иоанникий, иеродиакон Никифор и псаломщики: Семен Цвет и Семен Килевский. В 1769 году августа 22-го назначены ученики Яков Коркин и три ученика из Тобольской семинарии: Агафонов, Парышев и Башкеев»111. В 1782 г. ученики А. Агафонов, Ф. Бакшеев и А. Парышев вернулись в Россию, «они оказались довольно знающими в китайском, а особенно в маньчжурском языках. Как люди немолодых уже лет, они были определены переводчиками коллегии к Иркутскому губернатору Якобию. Из них Федор Бакшеев, по смерти А. Леонтьева, в 1786 г. был вызван в Петербург, где и скончался 18 мая 1787 г. На его место вытребован был А. Агафонов, ставший достойным преемником А. Леонтьева и Ф. Бакшеева»112. В середине XIX в. исследователи писали еще об одном китаеведе: «Отправившись в Пекин с миссиею, Родионов жил там с 1771 по 1783 год, обучаясь между прочим языкам Манжурскому и Китайскому, на которых даже отчасти мог потом говорить»113. В 1780 г. в состав VII Миссии «поступили: студент Московской академии из философии Егор Салертовский, сын умершего пономаря… и студенты философии из Троицкой семинарии: Иван Филонов, сын умершаго священника села Хаткова смоленской епархии и Антон Григорьевич Владыкин, азиатской нации… Наконец, из синтаксимы сам пожелал поступить в ученики миссии певчий архиеп. Платона Алексей Петров Попов, 19 лет, сын … священника…»114.

В XVIII в. некоторые члены Миссии не только изучали языки, но и занимались исследовательской работой. Уже глава II Миссии в Пекине архимандрит Антоний (Платковский) отправил в Св. Синод «китайский букварь, под названием Дзе-луй, в котором находилось тысяч с тридцать литер, и просил, чтобы писано было к богдыханову величеству, дабы оную книжку велел перевесть тамошнему толмачу Иакову Савину»115. Коллегия иностранных дел предписала главе миссии выполнить эту работу, и, очевидно, ученики Миссии начали работу по ее переводу на русский язык. В XVIII в. воспитанниками миссии были созданы первые русско-китайско-маньчжурские учебные пособия и словари.

Таким образом, первым русским китаеведом стал воспитанник школы монгольского языка в Иркутске и ученик Российской духовной миссии в Пекине переводчик и преподаватель китайского языка И. К. Россохин. 22 марта 1741 г. приказом президента Академии наук он был включен в ее штат в качестве переводчика и учителя китайского и маньчжурского языков. Тогда же в Академию наук был «определен» китаец Ф. Петров в качестве помощника к И. К. Россохину.

Изучение и преподавание истории Китая не входило в прямые обязанности И. К. Россохина. Программа обучения китайскому языку была утверждена указом Сената от 28 июня 1741 г. Истории Китая там не было, но, кроме собственно письменного и разговорного языков, предписывалось «показать все китайское обхождение, чтобы они и китайскую политику со временем узнать могли»116. Кроме того, И. К. Россохин в процессе преподавания применял традиционные китайские методы и приемы, заключающиеся в заучивании китайских классических книг. В качестве учебных пособий он использовал привезенные из Пекина книги, в том числе некоторые разделы «Сышу»117. Таким образом, изучение китайского языка в России, как и в Китае, шло через знакомство с китайскими письменными историческими памятниками.

К середине XVIII в. в «Школе Россохина» было три ученика, изучавших китайский и маньчжурский языки: Л. Савельев, С. Корелин, Я. Волков118. Школа работала до 1751 г., и некоторые его ученики достигли значительных успехов, в частности, известны переводы китайских классических книг Я. Волкова. Академия наук активно привлекала китаеведов и для выполнения других работ. Например, в 1749 г. Академия наук поручила И. К. Россохину подготовить «Китайский атлас». В качестве еще одного примера можно привести приказ исполнявшего должность директора Академии наук И. Д. Шумахера «О назначении прапорщика Россохина для разбора китайских книг из конфискованных библиотек»119; или «Приказ “из канцелярии АН”. О поручении Россохину “описания” кит. книг, присланных в АН иезуитами из Пекина»120.