Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 1 ) Страница 72

попытки были напрасны.

Паны насыпали с своей стороны параллельный вал от воды до воды, и целый день

стреляли из пушек по козацкому табору. Козаки отвечали тем же. От смрада едва

можно было дышать. Но бой продолжался с ожесточением. Кроме земляных

укреплений, паны устроили на обе стороны мосты, чтобы поражать Козаков с разных

сторон и возбранить им отступление. Не дешево обошлись им эти работы, козаки

осыпали мостовых строителей градом пуль и картеч. Но мосты были кончены, и

козакам сделалось тесно.

5-го (15) июня козаки попросили пощады. Победители отправили к ним для

переговоров пана Дика. Но козаки получили между тем известие, что Скидан идет к

ним из Черкас, и ободрились. Когда пан Дик подъехал к их окопам, они потребовали,

чтоб им сперва выдали Ильяша Караимовича с шестью другими полковниками, но

потом, чтобы дали им новые знамена, возвратили армату, взятую под Кумейками, и

утвердили козацким гетманом того, кого сами они выберут. Панский уполномоченный

возразил на это, что приехал трактовать с побежденными. Тогда ему закричали: „Пане

Дику! вертайсь боржий, щоб не було с тёбе дикбвивы". Едва он отъехал на выстрел из

лука, козаки снова открыли пальбу, п под одним из его товарищей убили коня.

День и ночь с обеих сторон продолжалась боевая тревога. Козаки были намерены

перенести свой табор к устью Сулы, где рукав этой реки, или днепровский заток,

называемый Старцем, образовал, вместе с руслом Днепра, остров, покрытый

болотистыми зарослями. Поэтому они беспрестанно занимали панов смелыми

вылазками, а между тем переправляли через Суду свои возы, и отсылали их к так

называемому Устью Старца.

С своей стороны паны усиливались задержать Козаков под Жовнином до прихода

Николая Потоцкого, которого ожидали к себе со дня на день. Между тем Скидан

прислал к Устью Старца передовые байдаки свои, под прикрытием сильного отряда.

Паны послали к Днепру реестровых Козаков с несколькими хоругвями

.

255

жолнеров. Но где были топи и заросли, там козак сидел крепко, как медведь в своем

"логове.

В это время в панском стану были получены известия, что коронный полевой

гетман, Николай Потоцкий, уже в Киеве, и что вслед за ним двинется из Бара сам

Конецполъекий, одно имя которого, как думали, удерживало тысячи Козаков от бунта.

Не замедлили узнать об этом и завзятые. Судьба их зависела теперь от того, чтобы

до прихода Николая Потоцкого отступить к Устью Старца. Панские силы были

истощены, а к козакам с разных сторон являлись подкрепления. Когда война перешла

из-под Лубен к «Жовнину, Украина освободилась от сторожевых жолнерских разъездов,

и теперь изо всех мест, пощаженных голодом, тли возы с хлебом и новые дружины

отважных людей к тому пункту, на котором, поводимому, должен был решиться вопрос:

кому владеть Украиной, колонизаторам ли пустынь, или добычникам-номадам?

Напротив паны, вскоре после прихода князя Вишневецкого в опустошенную бунтом

Лубенщину, стали нуждаться не только в людях, но и в огнестрельных спарядах. Чем

больше били они Козаков, тем больше умножались козацкия купы. Удерживать

характерника Гуню от перенесения табора на другую, более крепкую позицию не

хватало сил; отрезывать идущие к нему подкрепления было некем; даже отражать

козацкия вылазки становилось для панов с каждым днем труднее.

Николай Потоцкий давно уже порывался за Днепр, но паны, жившие в глубине

шляхетчини, не придавали особенной важности украинской войне с хлопами, смотрели

на нее, как на предмет интересов местных, заподазривали колонизаторов пустынь в

жадности к обогащению, часто даже радовались их упадку, и не давали коронным

гетманам средств подавить козацкий бунт энергическими мерами. Ко 2-му июня ст. ст.

под начальством у Николая Потоцкого было только три хоругви сборного войска.

Пороху, свинцу и пушечных ядер собрал он только 30 центнеров, однакож двинулся к

Киеву, и 7-го июня стоял уже обозом на Лыбеди.

Не сомневался Потоцкий в успехе своего похода, зная, что вслед за ним пойдет сам

Конецпольский, по видел ясно, что ему предстоит весьма трудное дело. Из

пограничных слобод, раскинутых на большом протяжении от Кременчуга до Уманя,

слобод, возникших на местах, по которым кочевал Наливайко после гонитвы за ним

Жовковского, поднялось и тянулось в козацкия ста-

266

.

новища все своевольное и пьяное, все ожесточенное в своем ленивом и беспутном

убожестве, наконец, все легковерное и напуганное козацкою расправою.

Коронный полевой гетман знал уже о битвах, происходивших под Жовнином, и

извещал Конецпольского из-под Киева: что панскому войску „душно® над Сулою; что

много „добрых юнаковъ® побито и много пало коней; что лето сухое, и не только в

травах чувствуется великий недостаток, по и люди терпят сильный голод, который

между тем благоприятствует козакам, потому что сельская голота, не имея, чем

прокормиться дома, идет в войско, богатое хлебными подвозами.

Не дожидаясь подкреплений, Николай Потоцкий двинулся из Киева, чтобы

захватить Козаков на старом становище. Июня 9 поспел он с несколькими хоругвями в

Переяслав к ночи, и чуть свет выступил в дальнейший путь. В то же самое время

наемные люди великого коронного гетмана и других знатпых панов шли правым

берегом Днепра к Черкасам.

Но запорожский характерним Гуня никому не дал превзойти себя в искусстве

передвижений. Ночью с 10-го на 11-е число июня он умудрился перекинуть через Сулу

мост, и исчез со всем своим табором, как и под Кумейками. Полевой коронный гетман

застал панское войско уже па походе к Устью Старца, и узнал, что бунтовщики заняли

крепкую позицию над Днепром, над этим Обычным Козацким Шляхом, по которому и

теперь к ним подошло на байдаках несколько тысяч свежого боевого народу.

Остров на Устье Старца, по современному рассказу козацких старожилов, служил

уже однажды для Козаков убежищем от панской силы. Еще в половине XVI века,

козаки, взбунтовавшиеся против князя Вишневецкого, окопались па этом острове и

защищались от его войска. Высокие валы в углу острова свидетельствовали, что борьба

между ними была упорпая. Гуна прибавил к этим валам новые и до того сознавал свою

безопасность, что во время наступившей блокады часто оставлял ворота в течение

целого дня отворенными. Низменная почва, поросшая дубровами, благоприятствовала

козацким вылазкам и ополчепиям.

Николай Потоцкий подоспел к этому месту 12 июня, когда козаки не успели еще все

войти в окопы. Не дожидаясь нападения, они приветствовали его стремительным

ударом, и, по выражению очевидца, здоровались с коронным гетманом до поздней

ночи.

.

257

Ночью пришел панский обоз. Коронное войско расположилось длинной полосой

напротив козацких окопов. Николай Потоцкий занимал Козаков мелкими битвами и

приступами день и ночь, в ожидании своей „арматы", которая шла по его следам из

Киева.

Она пришла под конец июня. Вместе с нею, в числе других панов, явился и

знаменитый банит Лащ, ведя за собой 400 отважных воинов. Козацкое гайдамачество,

разлившееся от Гадяча на левой стороне Днепра, до Уманя и Дымера, на правой,

заставило украинских панов прибегнуть к решительным мерам для охранения их

имуществ. Паны нанимали людей, способных к войне по всей Руси и Польше, делали

из них, по легкому вооружению, „Козаковъ", или по тяжелому „драгунъ", разгоняли

гайдамацкия купы, и потом отправляли свои ополчения в помощь коронному полевому

гетману на берега Сулы.

Духовные паны подражали светским. Различие вероисповеданий и сословных

интересов исчезло в виду общей беды. Киевский бискуп прислал к Потоцкому свою

хоругвь, которая разбила под Дымером более тысячи гайдамак, и представил ему

самого ватажка гайдамацкой купы, какого-то Пожарского, судя по фамилии шляхтича.

Иезуит Елец лично привел к Устью Старца 70 православных всадников, нанявшихся

для обороны иезуитских имений. Ариянин Юрий Немирич разъезжал с православными

подданными своими по правому берегу Днепра, разгонял ополчения взбунтованной

черни, и не допускал их соединиться с низовцами. То же самое делали князья

Четвертииские; то же делали ИИрбскуры, Аксаки и другие православные паны.

Эти разъездные команды захватили, в числе прочих Запорожских возмутителей и

раненного на Устье Старца „опекуна Украины", Скидана Гудзана, ехавшего в Чигирин.

Он был доставлен в лагерь Потоцкого, и в последствии казнен вместе с Путивльцем и