Лоран Тейс - История Франции. Том 2. Наследие Каролингов Страница 8

В таких взаимных обязательствах, в соблюдении чести и справедливости епископы были одновременно судьями и подсудимыми: стоя наравне с графами и даже выше их по своему положению, они в большинстве своем, похоже, являлись королевскими вассалами, даже если некоторые из них и испытывали сомнения, когда присягали на верность кому-то иному, кроме одного Господа Бога. Именно церковные лица в Кулене сформулировали и зафиксировали в договоре отношения между королем и аристократией. Именно они активнее других требовали гарантий и защиты прочив посягательств светских властей на их права — причем начиная с самого короля, который постоянно изымал средства у аббатств и епископств для вознаграждения своих подданных. На протяжении всего правления Карла епископы и аббаты постоянно будут требовать — и иногда получать обратно, узурпированные церковные богатства. Переписка аббата Лупа Феррьерского содержит многочисленные сетования на этот счет; чтобы подкупить графа Одульфа, Карл Лысый в 842 году отобрал у аббатства Феррьер владения в Сен-Жосс. В 845 году аббат писал королю: «Уступая уговорам тех, кто не страшится обогащаться, отбирая у Бога, вы спешите удовлетворить пожелания мирян». Лупу пришлось ждать еще шесть или семь лет, чтобы получить назад свои владения. Другие могущественные друзья стоили королю еще дороже, и собратья Лупа наверняка никогда уже больше не вернули себе свои владения. В целом отношения между королем и дворянством определялись так: услуга за услугу. А разве когда-нибудь бывает иначе?

Формулировки договора в Кулене должны пониматься буквально. Они уточняют случаи, в которых король не имеет права лишать аристократию почестей. Взамен этого признается безусловным право короля назначать на должность и снимать с нее, и он пользовался этим правом на протяжении всего своего правления, особенно в первой его половине: в Нанте, Мане, Анжере, Отёне графские титулы множество раз меняли своих владельцев. Когда дворянское семейство выполняет перед королем все свои обязательства, то во имя чего же лишать его привилегий, особенно если дворянские графства расположены далеко или находятся в невыгодном и опасном соседстве? Право назначать на должность епископов принадлежало исключительно Карлу, хотя, естественно, здесь проявлялась игра влияний и различных сил, а также периодическое и все более усиливающееся вмешательство пап. «Missi», особые уполномоченные — главное учреждение предшествующих властителей существовали в отдельных провинциях еще и в 860-е годы. Но это была местная знать, занимающаяся теперь своими обязанностями только в своей области. Далекие от того, чтобы контролировать графов, они лишь дублировали их деятельность. Теряющая гибкость, держащаяся на посредничестве — так эволюционировала общественная система в правление Каролингов. Между королем и народом формировались институты власти, все более тесно связывая группы и отдельные кланы посредством королевской службы и земельной собственности. Вместе с тем этот процесс в эпоху правления Карла не завершился, ибо тот оставался великим властелином и крупным князем, которому, несмотря ни на что, оставалось преданным все его королевство.

14 июня 877 года в Кьерзи, Карл, отправляясь в Италию, в последний раз собрал своих дворян. Оставим на миг все то, что имело политическое, династическое и дипломатическое значение, чтобы уяснить себе, к какому же соглашению пришли король и знать на период отсутствия монарха. Нужно было решить вопрос и о вакантных должностях на королевской службе. Что касается епископств и аббатств, то назначенное архиепископом лицо становилось временно исполняющим обязанности и действовало в сотрудничестве с графом, до того как король пожалует новый титул. Также и епископ мог участвовать во временном управлении графством, в союзе с местным должностным лицом.

Наиболее примечательно то, что в этом установленном порядке особое значение придавалось сыновьям королевских служащих. За ними признавалось естественное — если не юридическое — право быть преемниками своих отцов по службе и наследованию имений. Точно так же обстояло дело и с детьми королевских вассалов. В обоих случаях король официальным назначением подтверждал это наследование. Подобные меры носили характер исключительности и временности. В то же время они демонстрировали постепенное укоренение передачи должностей и богатств по наследству, усиливая путаницу в сфере государственных почестей и частных льгот. Наконец, право вмешательства графов в дела епископской администрации тоже не осталось без последствий. Все же контроль над епископствами важный элемент правления Каролингов — ускользал из-под власти суверена. Крупные аббатства, обладающие земельными богатствами, их воины, их духовное влияние, ради которого их и содержали, — все находилось в подчинении местным властям: ими же назначались графы и аббаты. К 860 году аббатства Сен-Мартен в Туре и Мармутье, Сент-Обен и Сен-Лезен в Анжере, Сен-Симфорьен в Отёне, Сен-Илэр в Пуатье находились во владении знатных династий и даже передавались по наследству. Королю оставалось лишь узаконить эту практику, ибо в ней он первый же подал пример. И он не стал вмешиваться в процесс наследования, чтобы не усугубить кризиса власти.

3. Эпоха кризиса

Кризисов на Западе в Каролингскую эпоху было предостаточно. Некоторые из них шли королю на пользу, большинство же — в ущерб. Единство королевства, которое так стремился поддерживать Карл и воинственными набегами, и подкупом, под влиянием центробежных сил начинало рассыпаться. Сложности обнаружились в самом начале правления. В Аквитании Пипин II, племянник короля, при поддержке Бернара Септиманского, отказался признать верховную власть за Карлом. В 844 году Бернар был схвачен и обезглавлен, однако Пипин, чьи сторонники разбили королевскую армию возле Ангулема, где Гуго из Сен-Кантена, побочный сын Карла Великого, и Нитгард встретили смерть и где томился в заточении Луп Феррьерский, — именно там Пипин в 845 году утвердил свою власть над Аквитанией. Однако, видя неспособность Пипина защитить их от норманнов, аквитанцы перешли на сторону Карла, коронованного в Орлеане 6 июня 848 года. То, что аквитанцы, то есть несколько десятков знатных дворян, епископов и аббатов присягнули ему на верность, сомнению не подлежит. Был ли Карл только королем Аквитании? Так называемая «Хроника аббатства Сен-Бертен», находящаяся тогда у епископа Труа Пруденция, едва ли более определенна в этом вопросе. Главное заключалось в том, что Карл все же был коронован. Будучи королем уже давно, он никогда не был им на деле. То, что Карл был помазан Венилоном, или Ганелоном, архиепископом Санса, чья кафедра в то время была самой престижной в Галлии; то, что церемония происходила в Орлеане, на границе Франкии и Аквитании, в центре наследственных земель Карла, — все это показывает, что сама коронация в политическом и идеологическом смысле выходила за рамки одной только Аквитании. В доказательство тому напомним о коронации Карла, старшего сына короля, в 855 году, на этот раз ставшего властителем одной Аквитании. К этому времени даже если Пипин II до самой своей смерти в 864 году не переставал нарушать спокойствие, главенство Карла Лысого на юге Луары больше не ставилось под сомнение.

Иначе строились отношения с бретонцами. Их властители признавали зависимость от предшественников Карла Лысого. Но система власти Каролингов, не выходя за пределы восточных границ, практически не распространялась на Бретань. Графские обязанности — там, где они существовали, — исполнялись местными магнатами. Дополнительные сложности заключались в том, что бретонские епископы зависели от архиепископа Тура — города, весьма отдаленного как в географическом, так и в политическом отношении. Франки никогда по-настоящему не жили в Бретани и желали только одного: чтобы бретонцы там и оставались. Соперничество различных провинций внутри страны долгое время оставалось опасным. Кроме того, в середине правления Людовика Благочестивого вождь Номиноэ заставил признать свое верховенство над некоторыми народностями. Чтобы привлечь его на свою сторону, император около 830 года назначил его графом Ванна, а Бретань стала, хотя и фиктивно, его владением. Однако Номиноэ на этом не успокоился. Вовремя заключив союз с группой Ламбера Нантского, который считал себя обобранным Карлом, он пересек границу, которая, если верить Пруденцию и Лупу Феррьерскому, издавна разделяла земли франков и бретонцев, то есть Вилен и Куенон. После набега на Ман Номиноэ, назвавшийся «герцогом Бретани», наносит сильный удар по войскам Карла в Баллоне, возле Редона, в ноябре 845 года, — и Карл попадает к нему в плен. Потом последовало чередование войн и перемирий между королем и бретонским князем, который в целях формирования автономного и подчиняющегося только ему духовенства, по примеру Каролингов, отстранил от должности четырех из семи своих епископов и попытался сделать Доль архиепископской резиденцией. Тогда под руководством архиепископов Ландрамна Турского, Венилона Санского, Павла Руанского, Гинкмара Реймсского на заседание синода в июле 850 года собрались двадцать два епископа Франкии и обратились к Номиноэ с суровым предостережением, отождествив защиту Церкви с защитой королевства Карла, которому они оказывали активную поддержку, в отличие от некоторых светских изменников, как, например, Ламбера. После смерти Номиноэ в следующем году, его сын Эриспоэ, одержав еще одну победу над Карлом в Бесле, где погиб, в частности, граф-аббат Турский Вивьен, — получил от короля в обмен на клятву в верности подтверждение своего бретонского господства, а также графства Рец, Нант и Ренн. Он вошел в систему и даже в семью Каролингов, так как его дочь обручилась с будущим Людовиком Заикой, получившим по такому случаю титул короля Нейстрии. Но он был убит в 857 году своим кузеном Соломоном, который наследовал его престол, что привело к нестабильности в районах Мана и нижней Луары. Соломон получил от Карла часть Анжу, Котантен и Авраншен. Его княжество достигло тогда значительных размеров, он именовал сам себя «князем всей Бретани и большой части Галлии». Вплоть до конца правления Карла бретонцы оставались непримиримыми. Князья их были настроены очень воинственно, Соломон купался в роскоши. Хотя бретонцы были открыты франкскому миру и имели крепкую опору в своих монастырских традициях — это особенно касается аббатства в Редоне, основанного в 832 году Конвуайоном.