Алексей Тепляков - «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг. Страница 8

Большевики активно использовали партизан как «чистильщиков» огромных сибирских территорий, привлекая их в милицию и органы ЧК, предпочитая при этом зачастую закрывать глаза на бандитизм, мародёрство и самосуды. Партизанских вожаков стремились привязать, давая ответственные политические поручения, вроде участия в суде над министрами Колчака. С другой стороны, постоянным фоном начала 20-х годов были широкие репрессии против командного состава партизан. Сама же масса красных повстанцев считалась анархической и неблагонадёжной. Опасение по поводу возникновения сибирской «махновщины» как раз и определяло отношение коммунистических властей к своим недавним боевым союзникам.

Партизанские чека и следственные комиссии

Повторная организация советских карательных структур в Сибири имела свои особенности. В 1918–1919 гг. закончился период становления органов ВЧК как важнейшей опоры власти. Чекисты сосредоточили в своих руках функции наружного и агентурного наблюдения, ареста, предварительного следствия, суда и исполнения приговора. Острые межведомственные противоречия между органами ВЧК и работниками ревтрибуналов (первые считали трибунальцев медлительными и недостаточно жёсткими, вторые обвиняли чекистов в нарушениях законности и необоснованности многих приговоров) были решены в пользу ВЧК, на которую приходилась львиная доля разрешённых следственных дел. К 1921 г. только треть дел передавалась на доследование из ЧК в трибуналы.

Постепенно подчинилась чекистам и милиция, ставшая по сути вспомогательным органом для проведения оперативных мероприятий и расследования мелких дел. После ликвидации в 1919 г. уездных чека были созданы политические бюро, которые формально являлись уездными органами милиции, но реально подчинялись губернским чека. В 1921 г. и формальное подчинение политбюро органам милиции было отменено.

В условиях гражданской войны особую компетенцию приобрели органы военной контрразведки — особые отделы во фронтах, армиях, корпусах, дивизиях и бригадах. Это были крупные по численности структуры, постоянно пытавшиеся избавиться от контроля со стороны реввоенсоветов и существовать в рамках ведомственных инструкций, подчиняясь только Особому отделу ВЧК. Работавшие в условиях боевых действий, они демонстрировали особую жестокость, постоянно направляя удары и против своих — военных специалистов и рядовых красноармейцев. Масштабной карательной структурой являлась система транспортных чека, контролировавшая практически все стороны работы путей сообщения. Между этой чекистской триадой существовали очень натянутые отношения из-за постоянных вторжений в сферы компетенции друг друга.

Сибирь, до конца 1919 — начала 1920 г. находившаяся под властью белых правительств, оказалась в стороне от тех изменений, которые происходили в системе ВЧК. Но в многочисленных партизанских соединениях предпринимались попытки организации специальных контрразведывательных структур. В регионах с максимальной повстанческой активностью первоначально организовывались партизанские чека, чьи представители затем пополняли штаты губернских и уездных чека. Самодеятельные партизанские чека вели как контрразведывательную работу с целью выявления белогвардейских лазутчиков и проверки благонадёжности самих партизан, так и осуществляли террор в отношении представителей и сторонников белой власти.

В алтайской Первой горной партизанской дивизии И.Я. Третьяка начальником контрразведки был беглый каторжник А.А. Табанаков, который в феврале 1920 г. возглавил Горно-Алтайскую уездную чека. С.М. Буда с конца 1919 г. работал председателем военно-следственной комиссии при штабе армии Тасеевской партизанской республики Канского уезда, а в феврале 1920 г. был передан в ЧК.

Свои чека создавали и большевики-подпольщики: в период восстания в Иркутске в декабре 1919 г. член подпольной боевой дружины Ю.А. Новик (в будущем видный чекист) работал инструктором ЧК в контрразведке при рабоче-крестьянской дружине Знаменского предместья. Подпольщик И.Г. Елюхин писал в автобиографии: «В дни восстания в Красноярске… не имея никаких указаний сверху, беру на себя инициативу организации разведки наподобие ЧЕКА; до сформирования ЧЕКА мною заключено свыше 1.000 офицеров, взяты под арест 12 генералов Колчаковского Правительства и принято от Колчаковских частей 14 несгораемых ящиков ценностей. Позднее… своей разведкой вливаюсь [во] вновь организованную Красноярскую ЧЕКА»[43].

Сразу после прихода к власти большевики создавали следственные комиссии, напоминавшие чека образца весны 1918 г., но действовавшие более жёстко. В захваченном партизанами алтайском пос. Змеиногорское 10 декабря 1919 г. был образован исполком, который тут же организовал Чрезвычайную следственную комиссию по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией. Сначала она состояла из трёх человек, но вскоре, из-за обилия дел, была доведена до 6 членов. 15 января 1920 г. эта комиссия была упразднена и взамен образован юридический отдел ревкома во главе с Малютиным, ранее работавшим в партизанской комиссии 1-й Чумышской дивизии армии И.В. Громова-Мамонова. Юротдел состоял из трёх комиссий: гражданской, уголовной и политической, которые имели полномочия присуждать до 6 месяцев принудительных работ, а более важные дела направляли в ревтрибунал. Из Барнаула руководящих указаний не поступало до 10 февраля 1920 г., когда юротдел был преобразован в отдел юстиции, а работники политической комиссии переданы уполномоченному губчека в уезде Ф.Я. Глазкову, который с декабря 1919 г. являлся уполномоченным партизанского Главштаба по организации советской власти в уезде. Бывший глава Змеиногорского исполкома, а затем активный партизан и чекист П.И. Молостов писал в автобиографии, что он в конце декабря 1919 г. работал старшим делопроизводителем партизанской следственной комиссии, а в конце февраля 1920 г. «без всякой инструкции и указаний» организовал Змеиногорскую уездную чека.

После взятия партизанами И.В. Громова-Мамонова г. Камня в нём тут же начала действовать партизанская ЧК во главе с местным уроженцем Болкуновым. Его помощником был представитель партизанского корпуса Н.С. Суханов, а секретарём ЧК — видный Каменский партизан М.В. Боев. Примерно дней через десять эта ЧК была расформирована, а Суханов назначен помощником начальника каменской уездной милиции. В Бийске в середине декабря 1919 г. была создана следственная комиссия из партизан во главе с Ф. Чередниченко, который месяц спустя вступил в должность начальника штаба бийской уездной милиции[44].

Таким образом, сначала партизаны образовывали свою временную ЧК, из них же формировался аппарат милиции, активно занимавшийся борьбой с «контрреволюцией», а ещё через несколько недель усилиями Сибчека и губернских властей организовывалась уездная чека. Расправы с деятелями колчаковского режима, учинённые партизанскими чека, обычно находили положительный отклик у приходивших им на смену «официальных» ЧК. В последних процент бывших партизан был весьма заметен.

В условиях Сибири де-факто действовали и своего рода подпольные партизанские чека, причём даже много месяцев спустя после восстановления коммунистической власти. Ярким примером может служить деятельность бывшего лидера повстанческой армии Мариинского, Кузнецкого и Щегловского уездов Томской губернии В.П. Шевелева-Лубкова, ставшего зампредседателя Щегловского совета. Имевший в уезде огромный авторитет и фактическую военную власть, он лично и письменно давал указания, кого из «спецов» или «контрреволюционеров» нужно, по шевелевской лексике, «смарать».

В результате карательных инициатив Шевелева-Лубкова в 1920–1921 гг. возник целый ряд дел об убийствах крестьян и священников. Партизаны, попадая за убийства под суд, апеллировали к Шевелеву-Лубкову, и тот их освобождал, «авторитетно» ходатайствуя и беря на поруки. Освобождённые партизаны снова брались за старое. Как отмечали щегловские чекисты, такое поведение партизанского главаря «детализирует красный террор или, точнее, бандитизм». Осенью 1921 г. Шевелев-Лубков со своими партизанами путём физического «выколачивания» сведений создал «дутую Литовскую организацию», самочинно арестовав людей по обвинению в контрреволюционной деятельности. В этой грязной истории фигурировали и взятки, и пьянство[45].

Поскольку на очищенной от Колчака колоссальной территории органы ЧК пришлось создавать заново, строительство местных чрезвычайных комиссий затянулось. Первым шагом в строительстве большевистского карательного аппарата стало повсеместное создание губернских и уездных следственных комиссий. В них не было профессиональных чекистов, а значит, и агентурной работы. Они организовывались ревкомами из местных работников (партизан, заслуженных партийцев-подпольщиков, войсковых командиров, милиционеров) и лишь потом заменялись официальными чекистскими аппаратами. Так, до приезда из Омска штата Алтайской губчека местный губревком создал сначала следственную комиссию из партизан, а вскоре, 26 декабря 1919 г., губбюро РКП(б) поручило начальнику барнаульской милиции, бывшему подпольщику А.П. Елькину организовать при гормилиции «кадр работников из коммунистов и сочувствующих, исполняющих обязанности Чека, работу вести в контакте с Особым Отделом». При Омском губревкоме следственная комиссия (существовавшая, однако, одновременно с Сибчека) под руководством Рязанова начала работу не позднее 10 декабря 1919 г.[46].