Александр Кравчук - Закат Птолемеев Страница 9

Едва вступив в должность, Цезарь представил на рассмотрение проект земельного закона, который по существу являлся повторением законопроекта Рулла. Правда, было одно существенное отличие: в законопроекте Цезаря даже косвенно не упоминалось о Египте и завещании царя. Несмотря на бурные протесты Марка Бибула и части сенаторов, закон приняли. Это было первым конкретным доказательством существования триумвирата и демонстрацией его могущества. Никто в Риме не мог противостоять объединённым усилиям и давлению этих трёх политиков. Обе партии — популяры и оптиматы — проявили полную беспомощность. Лишь у немногих хватило гражданского мужества, чтобы открыто и настойчиво отстаивать свои прежние позиции. К числу этих смельчаков относился молодой Марк Катон.

Вскоре, ранней весной 59 года, стало понятно, почему в новом земельном законе ничего не говорилось о Египте. Цезарь выступил в сенате и народном собрании с предложением признать Птолемея XII царём Египта, а также союзником и другом римского народа. Обосновывая своё предложение, Цезарь напомнил о помощи, которую царь оказал армии Помпея во время войны в Иудее. О завещании Птолемея XI теперь уже никто не вспоминал. Предложение Цезаря было принято, а текст римско-египетского соглашения торжественно положен в архив на Капитолии. Всему этому ещё предстояло сыграть известную роль через одиннадцать лет, когда Цезарь прибыл в Александрию и встретился с Клеопатрой.

Так Птолемей Авлет получил наконец то, чего он безуспешно добивался двадцать лет, и сделал это человек, который совсем недавно чуть не отнял у него всё. Как могла возникнуть столь парадоксальная ситуация? Правильнее было бы, пожалуй, спросить, чего это стоило. В Риме об этом говорили открыто: Птолемей уплатил, или пообещал уплатить, большие деньги — шесть тысяч талантов, то есть сумму, равную годовому доходу от своего царства. Часть этих денег Цезарь должен был передать Помпею, но и то, что оставалось на его долю, составляло огромное состояние. Благодаря награбленному в Дальней Испании, где он был наместником в 61 году, Цезарь уже рассчитался со своими прежними долгами. Полученное от царя состояние он собирался использовать таким образом, чтобы оно принесло новые плоды.

Что же касается Птолемея, то этот расход оказался для него непосильным. В его казне, по-видимому, не было никаких запасов. Слишком дорого стоили подарки Помпею и содержание его конницы. И поэтому сейчас, чтобы удовлетворить аппетит Цезаря, царь вынужден был взять ссуду. Самыми богатыми ростовщиками тогдашнего мира были римские дельцы. Путём нещадных поборов с населения провинций они сколачивали огромные состояния. Кредит правителю Египта открыл один из римских миллионеров, Рабирий Постум, считавший, что совершает выгодную сделку: при помощи его денег Птолемей получит признание своих прав на трон и, таким образом, станет платёжеспособным. А минимальный риск будет щедро вознаграждён за счёт процента от ссуды, кстати чрезвычайно высокого. Итак, затруднения египетского царя обогатили не только триумвиров.

Впрочем, следует признать, что Цезарь не был мелочен в денежных делах. Получив свою долю, он давал поживиться и другим. Особенно он хотел привлечь на свою сторону Цицерона.

До сих пор, как мы помним, Цезарь и Цицерон относились друг к другу неприязненно. В 65 году Цицерон выступал против законопроекта Красса и Цезаря, стремившихся превратить Египет в римскую провинцию. В 63 году, став консулом, он выступил с резкой критикой аграрного законопроекта Рулла и в конце концов провалил его. В том же 63 году, когда был раскрыт второй заговор Катилины, Цицерон активнейшим образом способствовал казни катилинариев, а ведь ни для кого не было секретом, что Цезарь и Красс по-прежнему принадлежат к числу тайных сторонников заговора.

Несмотря на всё это, теперь Цезарь протянул Цицерону руку дружбы. Он уважал Цицерона как человека большого ума и таланта. Не упускал он из виду и его влияние в сенате. Цицерону намекнули, что он мог бы отправиться в Египет в качестве посла, чтобы официально сообщить царю радостную весть. Такое посольство было не только почётным, но и доходным, потому что, согласно обычаю, цари осыпали добрых вестников щедрыми подарками. Цицерон серьёзно размышлял над этим предложением, но принять его ему помешали соображения этического порядка. Он так писал своему другу Аттику:

«Право, я жажду и уже давно жажду посетить Александрию и остальную часть Египта и заодно уехать отсюда, где я наскучил людям, с тем, чтобы возвратиться, когда моё возвращение станет желанным. Но в то время когда посылают эти люди [35],

Стыд мне пред каждым троянцем и длинноодежной троянкой [36].

Что же будут говорить наши оптиматы, если они ещё есть? Не скажут ли они, что я отказался от своих взглядов под влиянием какого-нибудь вознаграждения?

Первый Полидамас на меня укоризну положит [37],

наш знаменитый Катон, который в моих глазах один стоит ста тысяч. Что скажет обо мне история через шестьсот лет? Право, я боюсь этого много более, чем пересудов современников» [38].

В конце концов Цицерон не только не поехал в Египет, но и отказался от всех других почётных и доходных поручений Цезаря в различных провинциях. Цицерон поступил весьма неосмотрительно — таков суд истории через два тысячелетия.

Габиний и Пизон, то есть оба консула, вступившие в должность после Цезаря и Бибула, были тесно связаны с триумвирами. Они должны были следить, чтобы в государстве и дальше всё делалось согласно воле этих трёх политических деятелей. Авл Габиний уже давно был одним из близких друзей Помпея, а на дочери Пизона — Кальпурнии несколько месяцев назад женился Цезарь.

1 января 58 года, когда вновь избранные консулы, по обычаю, совершали жертвоприношения ради благополучия республики и успешного выполнения своих обязанностей, в городе внезапно вспыхнули волнения. На Капитолий, к алтарю, где консулы и жрецы убивали жертвенных животных, чтобы по их внутренностям разгадать волю богов, сбежались толпы простонародья. Крича и угрожая, они требовали, чтобы на Капитолии были восстановлены алтари египетских богов Исиды и Сераписа, незадолго до того разрушенные по распоряжению сената. В какой-то момент казалось, что торжественную церемонию придётся прервать. Но консулы не отступили. Особенно твёрд был Габиний.

Это происшествие ясно показало, что египетские верования с каждым годом приобретают среди римлян всё больше приверженцев. Симптомы этого можно было обнаружить уже давно, несколько десятков лет назад. Так, на монетах, отчеканенных на римском монетном дворе, наряду с основными, официальными изображениями то и дело появлялись маленькие изящные символы: цветок лотоса, скорпион, крокодил, пирамиды. Особенно много подобных монет относится к периоду диктатуры Суллы. На монетах этого времени можно увидеть систр [39] (священный музыкальный инструмент Исиды, похожий на погремушку), крокодила, гиппопотама и другие изображения, связанные с Египтом. Всё это говорило о том, что на огромном государственном монетном дворе, где работали тысячи людей, рабов и свободных, было много почитателей египетской богини, стремившихся к распространению её культа. А сколько было приверженцев Исиды среди слуг в частных домах, торговцев, писцов, ремесленников!

Исида «прибыла» в Италию с берегов Нила благодаря широким политическим и торговым контактам обоих государств; её путь лежал, несомненно, через Грецию и Южную Италию. Почитание Исиды было распространено главным образом среди низших слоёв населения. Для этого было две причины. Прежде всего, на воображение, особенно женское, действовала экзотика обрядов, а во-вторых, участие в церемониях и мистериях давало надежду на достижение вечной жизни в стране Запада, где царствует воскресший владыка мёртвых Осирис, предательски убитый Сетом и оплакиваемый Исидой.

Греческие гимны, в большом количестве сохранившиеся во многих странах, красноречиво свидетельствуют о том, чем была Исида для своих приверженцев, какие ей приписывались заслуги и могущество. Как правило, такие гимны— это парафразы египетских оригиналов. Вот содержание гимна, обнаруженного в притворе одного из храмов в Фаюмском оазисе. Он относится ко времени правления Птолемея Авлета или Клеопатры.

«Дарительница богатств, царица богов, всемогущая, счастливая судьбой, Исида, великая именем, создавшая всё сущее! Ты подумала обо всём, чтобы дать людям жизнь и мир. Ты установила законы, чтобы царил порядок, изобрела искусства, чтобы жизнь была хороша. Ты создала прекрасный цвет всех плодов. Благодаря Тебе существуют небо и земля, веяние ветров и сладкие лучи солнца. Благодаря Твоему могуществу осенней порой волны Нила выходят из берегов и кипящая вода заливает всё вокруг, чтобы было вдоволь плодов. Все народы, какие живут на бескрайней земле, — эллины, фракийцы, варвары — все прославляют Твоё прекрасное благое имя, хотя на родном языке каждый зовёт Тебя по-своему: