Сергей Обручев - Русские поморы на Шпицбергене Страница 9

Побывав в Тулузе и Орлеане, 9 марта Мюнцер приехал в «знаменитый, достославный» Париж. Здесь его внимание привлек университет. Уже в Тулузе и Орлеане он отметил большое количество студентов, занимающихся изучением юриспруденции и медицины, но Парижский университет поразил Мюнцера числом учащихся. В 90 университетских коллегиях города учились 15 ООО студентов, из «их не менее 9000 иностранцев.

Как врач Мюнцер интересовался состоянием медицинского дела, аптеками и госпиталями. Между прочим, он отмечает, что «изумительная и знаменитая» больница св. Людовика в Париже в течение одного только года «пропустила» на тот свет 14 ООО больных чумой.

Эти поразительные цифры дают возможность современному читателю не только понять значение Парижа как центра учености XV в., но получить представление о санитарных условиях того времени.

Из Парижа Мюнцер направился во Фландрию и затем вверх по Рейну — домой через Западную Германию. По дороге он отмечает особенно крупное значение, как международных торговых центров Антверпена, Брюгге и Франкфурта. 15 апреля Мюнцер вернулся в Нюрнберг и нашел в добром здравии жену и всех домашних.

Особую ценность придает запискам Мюнцера приложенный к ним обзор «Об открытии инфантом Генрихом португальским Приморской и Западной Африки, то есть Гвинеи». Этот очерк был составлен на основании сведений, собранных Мюнцером в Португалии — в Эворе и Лиссабоне, где он познакомился с людьми, хорошо знавшими побережье Африки и острова. Много интересного он узнал также из разговоров с королем Жуаном II, который был хорошо осведомлен об истории португальских плаваний. Мюнцер даже озаглавил один из параграфов «Слова короля Жуана II, короля Португалии, об острове св. Фомы».

Латинский текст очерка был издан в 1854 г. Кунстманном. Последний указывает, что при небольшом количестве источников, которые можно использовать для истории португальских плаваний, очерк Мюнцера, несмотря на его ошибки, является очень важным.

Дальнейшая жизнь Мюнцера протекала без каких-либо выдающихся событий, если судить по дошедшим до нас документам.

Иероним Хольцшуэр, зять И. Мюнцера. Картина А. Дюрера, 1526 г.

В 1499 г. он выдал замуж свою 17-летнюю дочь Доротею за видного нюрнбергского бюргера, выдающегося гуманиста, впоследствии бургомистра Нюрнберга Иеронима Хольцшуэра. Замечательный портрет последнего написан Дюрером в 1526 г., когда Хольцшуэру было уже 57 лет. Перед нами хотя и седой, но очень живой человек, с блестящими, юношескими глазами. Жаль, что Дюрер, так охотно писавший нюрнбергских гуманистов, не увековечил Мюнцера!

Мюнцер отметил в своей записной книге, что свадьба дочери была пышная и что «свадебные расходы на одежду, пирушки и прочее достигли 600 гульденов».

Хольцшуэр впоследствии наследовал библиотеку Мюнцера, сильно ее приумножил, создав уникальное собрание книг XIV–XV вв.

В конце своей жизни Мюнцер стал состоятельным человеком, чем в значительной степени был обязан удачным торговым операциям своего брата Людвига.

В 1505 г. Мюнцер после 25 лет брака потерял свою жену Доротею. О ее жизни мы знаем только из краткого упоминания в письмах к Цельтису и из надписи на ее могиле, сохраненной в бумагах Хартманна Шеделя.

27 августа 1508 г. Мюнцер скончался. Надгробную надпись (на латинском языке) на его могиле на кладбище св. Зебальда сохранил Шедель (вероятно, он сам и сочинил ее):

«Могила Иеронима Монетариуса, мужа честнейшего, доктора философии и медицины, светлейшей памяти и благочестивейшего. Он был превосходный наставник друзей и любезен ко всем людям; не только богатых удостаивал он советами и поучениями, но и нуждающимся оказывал безвозмездную помощь и, сверх того, снабжал их деньгами. Он видел много людей и обычаев и городов и объездил всю материковую Европу. И оставив по себе великую печаль, покинул он жизнь и дела в год господа тысяча пятьсот восьмой, в двадцать седьмой день августа».

А. Рейманн в монографии, посвященной выдающейся семье гуманистов Нюрнберга Пиркгеймерам, пишет о Мюнцере: «…Мюнцер был во всяком случае одним из интереснейших членов в кругу нюрнбергских гуманистов — он оживлял и воодушевлял других» (Reimann, 1944).

Й. Фишер также дал Мюнцеру высокую оценку. Между прочим, по поводу его заметок на полях книг Фишер говорит, что по ним можно судить о Мюнцере как о человеке широких взглядов и основательных познаний (Fischer, 1919).

Гуманисты и географы Нюрнберга XV в.

Нюрнберг в XV–XVI вв. являлся одним из важнейших городов Германии. В течение нескольких столетий как имперский город он сумел отстоять свою независимость под руководством патрицианского совета. Торговые интересы связывали его со Средней Европой и с городами Италии. Благодаря этому Нюрнберг сделался в то время одним из важнейших центров немецкого гуманизма.

Здесь в среде бюргерства, патрициев, а частью и духовенства, горячо обсуждались вопросы, которые волновали тогда всех культурных людей Европы. Реформа реакционной католической церкви, преобразование общественного строя, изучение классического литературного наследия — все это занимало умы нюрнбергских гуманистов.

Много имен нюрнбержцев, частью знаменитых, частью давно забытых, мы найдем в трудах по истории Возрождения в Германии. Целый ряд работ посвящен и истории Нюрнберга и возникновению гуманизма в этом городе. На русском языке недавно появилась статья А. Н. Немилова (1958), специально посвященная гуманистическим кружкам Нюрнберга, где приведена и соответствующая немецкая литература.

Для нас все эти деятели раннего немецкого Возрождения и те вопросы, которые их так живо волновали, отошли в прошлое. Но вот уже много веков живет и долго будет жить замечательное искусство Возрождения. Поэтому понятно, что из людей, живших в Нюрнберге на рубеже XV и XVI вв., нас прежде всего привлекает фигура Альбрехта Дюрера — одного из величайших художников мира.

Живописец, воспитанный еще в узких рамках готического искусства, он первый в Германии широко открыл дорогу реализму, изображению человека и окружающего его мира. Мы до сих пор восхищаемся его портретами и гравюрами, с необыкновенным проникновением отражающими все существо человека: его мысли и чувства, радость и горе.

Для меня Дюрер был всегда одним из самых любимых художников, и поэтому, попав в 1913 г., еще студентом, в Германию, я, конечно, постарался увидеть его произведения в важнейших музеях.

В Нюрнберге я прежде всего решил посетить могилу Дюрера. Плоские, серые, продолговатые плиты лежали правильными рядами. Над общим суровым единообразием нигде не возвышалось какое-либо надгробие.

Могилу Дюрера я нашел по букетику полевых цветов, лежавшему на плите. Короткая латинская надпись: «Что осталось смертного от Альбрехта Дюрера, скрыто под этим камнем», и цицероновская формула: «Emigravit». Число — 6 апреля 1528 г. и анаграмма Дюрера: маленькое D в большом А.

Геометрическая суровость окружающего напоминала глубокую печаль гравюры Дюрера «Меланхолия».

Другой целью моего пилигримства в Нюрнберг явилась квартира Дюрера.

Помню низкие темные комнаты и скудный свет, проходящий через решетчатые окна. Потемневшие от времени потолки, неудобная темная мебель. Замечательная гравюра Дюрера 1514 г. «Св. Иероним», где на первом плане так уютно спят собака и лев, может дать живое представление об этих комнатах.

В бурной, переменчивой атмосфере той эпохи, предвещающей грозные раскаты реформации и крестьянской войны, среди средневековых построек и молодой, новой жизни мы и должны представить себе нашего героя — Мюнцера.

Он не был родственником знаменитого деятеля реформации Томаса Мюнцера и не находился в первых рядах старших гуманистов XV в., имя его не запечатлено в великих событиях Возрождения, но он входил, как мы сказали бы теперь, в «актив» эпохи.

Как можно судить по скупым документам, Мюнцер был связан узами дружбы с рядом выдающихся гуманистов. В нем мы находим типичные черты гуманиста — любителя классических произведений Рима и Греции, возрождающего классику в современности, книголюба, покровителя печатного дела. В длинном письме Шеделю от 15 июля 1493 г. Мюнцер пишет о пользе книгопечатания, жалеет, что оно не было изобретено раньше — ведь сколько можно было спасти рукописей от гибели, сколько издать книг интересных авторов!

Для гуманистов собирание личной библиотеки представляло большую культурную работу. Тогда ведь не было никаких общедоступных библиотек; в XV в. книготорговля была еще плохо организована, приходилось искать и покупать рукописи важнейших произведений.

Мюнцер еще во времена Лейпцигского студенчества начал покупать книги — и латинских классиков, и необходимые ему медицинские книги и рукописи. Состав его библиотеки нам полностью не известен. По-видимому, список 76 книг, найденный И. Фишером, и 165 книг, изученных Е. Гольдшмидтом в Чехословакии, представляют примерно половину всей первоначальной библиотеки Мюнцера. Но и этого достаточно, чтобы понять, чем интересовался владелец: здесь и теология, и философия, и юриспруденция, и математика, и астрономия, и география, и медицина, классики и современные произведения на латинском языке (на разные темы) — Если исключить медицинские книги как профессиональные, то все остальное — типичный состав библиотеки гуманиста XV в.: подобные книги мы находим и в других крупных частных книжных собраниях Возрождения. Гуманисты считали, что все науки взаимосвязаны и чтобы понять одну из них, надо знать все.