Беседы о России - Константин Вадимович Ремчуков Страница 10

Ведущий: А сейчас как?

Ремчуков: Я перевел сына в другую школу, потому что там уже драться начали.

Ведущий: А с этой школой? Вот Вы забрали сына, другой заберет свою дочь. А если прибавить зарплату учителю, то перестанут?

Ремчуков: Я поэтому и хотел сказать, что первый (компонент — это создать престижность профессии, второй — это контроль за этой деятельностью, чтобы эти контролирующие органы были не на бумаге, а по-настоящему: приходили, смотрели, реагировали. Сейчас могут быть современные формы контроля, идентификаторы: довольны ли родители, довольны ли ученики. Обратная связь должна быть. Не может директор школы, у которого роман, как в песне поется, с географичкой, а у этого с математичкой… Вся школа обсуждает, что у директора роман. Ну, это ради Бога, это личная жизнь, но есть объективные вещи — учебный процесс. Мне кажется, что наша образовательная система за последние 15 лет разбаловалась. Привыкли махать рукой: учителям мало платят, что с них требовать, будем нажимать, они уйдут. Вот это вторая часть. Это деликатная сфера, но в то же время, как в любом процессе, без управления это может привести к негативным результатам даже если мы повысим зарплату.

Поэтому это должно называться «реформа». Должны быть созданы институты, которые будут органично контролировать школу. И вполне возможно, что и родительские функции, например попечительский совет, совет школы. То есть когда кто-то будет оценивать деятельность учителей. Учителя не оценят. В рыночной экономике потребитель оценивает производителя, а здесь они как бы сами себя оценивают, они ставят оценки ученикам. Вот это надо продумать, потому что была попытка, по-моему, в начале 1990-х годов создать советы школы. Но тогда это было на волне демократии, это потом отменили, сказали: школа — это прежде всего единоначалие. Но должны быть органы, заинтересованные в том, чтобы в эту школу привлекались деньги, чтобы не было злоупотреблений, чтобы учебная программа соответствовала интересам их детей, мне кажется, это очень важная форма. Поэтому реформа — это более сложное понятие, чем изменить текст учебника.

Ведущий: Или сделать двенадцатилетнее обучение вместо десятилетнего.

Ремчуков: Конечно, это поверхностные вещи.

Ведущий: Константин Вадимович, Вы уже упомянули в начале нашего разговора, что для принятия правильного решения нужны здравый смысл и точные знания. Но не всегда здравый смысл может преобладать, хотя без здравого смысла и знания, наверное, ничего не значат. И Вы упомянули о некоем исследовании американского Йельского университета именно по поводу уровня интеллекта.

Ремчуков: Да. Исследование проводилось по заказу крупнейших американских компаний. Корпорации хотят понимать, в кого они вкладывают деньги, беря на работу выпускников вузов. Раньше был IQ — коэффициент интеллектуальности. Там сдают тесты. Тех, кто получает очень высокий IQ, крупнейшие корпорации берут к себе на работу. Потом смотрят, как он работает. Он не приносит компании той прибыли, которую он должен был приносить, исходя из этой зарплаты. Лет десять назад ввели дополнительный коэффициент (IQ оставался) — emotion coefficient так называемый, в который включался весь комплекс вопросов способности человека взаимодействовать с коллегами, сохранять твердость духа при реализации проектов, быть инициативным, корпоративным и так далее. То есть ввели как бы социальное измерение. Выяснилось, что даже эти два показателя приводят к тому, что только от 4 до 20 % этих людей с высокими показателями преуспевают в бизнесе. Сейчас они вводят новый коэффициент, который называется practical intellegence, то есть практический ум. В отличие от предыдущих тестов, там не нельзя ответить только «да», «нет», и там может быть несколько хороших решений. Например, вопросы такие: что вы будете делать, если вас сильный снежный шторм застал в машине в дороге? Вы поедете дальше, выскочите, спрячетесь под деревом и так далее? То есть они поняли, что успех в жизни — это не только академические знания, не только компанейские свойства, но еще и практический ум. А практический ум, как правило, с одной стороны, как бы по наследству передается, но, с другой стороны, он передается традициями, то есть устоявшимся укладом жизни. Потому что ребенок должен воспроизводить вот эту нормальность здравого смысла: когда сеять, когда убирать, когда пить, когда есть и так далее. Это имеет отношение к укладу. Чем более нормальной будет жизнь в стране, тем больше будет практического смысла, для того чтобы люди могли принимать правильные решения.

Ведущий: Несколько месяцев назад я беседовала с нашим известным социологом, президентом группы компаний РАМИР Еленой Ивановной Башировой. Речь шла о том, что группа компаний РАМИР проводит социологические исследования по поводу того, как вы практически приспособлены к жизни. Например, умеете ли вы зажечь костер одной спичкой, построить плот, выйти из лесу без компаса, оказать первую помощь. Выяснилось, что 70 с лишним процентов опрошенных все это умеют делать. И я подумала, что, наверное, эти практические навыки российского человека плюс знания, которые мы теперь будем пытаться давать нашим детям на хорошем уровне, плюс здравый смысл — и тогда нам обеспечен успех.

Ремчуков: Ну, не успех… во всяком случае, общество будет более нормальным. То есть нельзя абсолютизировать ни одно из этих качеств. Смысл моей мысли в этом — абсолютизировать не надо, это все в комплексе. Я еще раз повторю, это норма. Сейчас происходят изменения в обществе, которое становится все более и более нормальным, спокойным, менее политизированным, более деловым, решаются практические вопросы. Это хорошо, потому что люди больше времени должны уделять семье, детям, работе, осмыслению своего места в жизни. То есть опять качество…

Для чего человек, в конце концов, живет? Не для того же, чтобы работать, и даже не для того, чтобы очень много зарабатывать. Конечно, зарабатывать надо много, но он должен иметь время тратить деньги со вкусом: на путешествия, на книги, на музыку, на театры. Вот эта трата денег со вкусом была ликвидирована в 1990-е годы, потому что у тех, у кого был вкус, не было денег, а у тех, у кого были деньги, не было вкуса, и они породили целый класс так называемых новых русских. Сейчас, мне кажется, происходит гармонизация, потому что я тоже смотрю социологию: более половины населения, даже уже где-то порядка 68 %,