Вот и всё. Зачем мы пугаем себя концом света? - Адам Робертс Страница 25

мироздания, а всего лишь крохотная беззащитная песчинка, висящая посреди невообразимо огромной, безжалостной и холодной пустоты. Чтобы поверить в возможность защиты от нее, нам и нужны технологии. Они нужны нам для исследования космоса, для доказательства собственной важности, для подтверждения нашего интеллектуального превосходства — особенно если рядом появится недружелюбный сосед. И все же, полностью осознавая слабость своей природы, мы боимся технологий — как того, что они могут сделать с нами, так и того, что мы с их помощью можем натворить с собой.

Глава 5. Тепловая смерть и вечное возвращение: конец вселенной

В 1895 году Герберт Уэллс написал роман о «путешественнике по времени» (в книге его имя не раскрывается), который изобрел машину, позволяющую перемещаться в прошлое или будущее. Он выбирает второе, оказывается в 802701 году и обнаруживает, что человечество эволюционировало или, скорее, «деволюционировало», разделившись на два вида: внешне прекрасных, но тупых элоев, которые праздно и в свое удовольствие живут на поверхности земли, и технологически продвинутых, но жутко безобразных морлоков, что обитают под землей и вылезают лишь по ночам полакомиться мясом элоев.

Это самый известный эпизод «Машины времени», но по его окончании путешественник перемещается дальше в будущее и видит еще более кошмарную «деволюцию» — превращение людей в кроликообразных существ, а затем в похожих на крабов чудовищ, ползающих взад-вперед под умирающим солнцем. В финальных сценах романа мы вместе с героем перелетаем из 802701 в 802701600509408307206105004[85] год, когда мир уже окончательно подошел к закату, а вся жизнь в нем трансформировалась в странное, трудно различимое круглое существо жуткого вида:

Темнота быстро надвигалась. Холодными порывами задул восточный ветер, и в воздухе гуще закружились снежные хлопья. С моря до меня донеслись всплески волн. Но, кроме этих мертвенных звуков, в мире царила тишина. Тишина? Нет, невозможно описать это жуткое безмолвие. Все звуки жизни, блеяние овец, голоса птиц, жужжание насекомых, все то движение и суета, которые нас окружают, — все это отошло в прошлое. По мере того как мрак сгущался, снег падал все чаще, белые хлопья плясали у меня перед глазами, мороз усиливался. <…> Через мгновение на небе остались одни только бледные звезды. Кругом была непроглядная тьма. Небо стало совершенно черным.

Ужас перед этой безбрежной тьмой охватил все мое существо. Холод, пронизывавший до мозга костей, и боль при дыхании стали невыносимы. Я дрожал и чувствовал сильную тошноту. <…> Я почувствовал, что начинаю терять сознание. Но ужас при мысли, что я могу беспомощно упасть на землю в этой далекой и страшной полутьме, заставил меня снова взобраться на седло[86].

Этот мрачный финал указывает на нечто сокровенно важное. Уэллс создает машину, обещающую человеку абсолютную свободу, побег от «настоящего» и возможность изучения прошлого и будущего. Это фантазия о побеге от смертности, ведь что есть смерть, как не просто формальный прием, обозначающий неизбежный фатальный исход для каждого из нас? Гений Уэллса заключается в осознании того, что побег от смерти на самом деле оборачивается возвращением к ней, а гибель одного человека становится концом биологического вида. Именно поэтому образ уэллсовского «последнего берега» стал настолько популярным у писателей-фантастов — Дж. Г. Баллард даже написал одноименный рассказ.

Я утверждаю, что «Машина времени» — не только одно из самых влиятельных научно-фантастических произведений, но одновременно шедевр апокалиптической беллетристики особого жанра — повествования об умирающей Земле. Эта книга вышла в то время, когда человечество делало успешные шаги к пониманию сущности Вселенной, что наконец позволило ученым разработать более точные теории о механизмах функционирования и дальнейшей судьбе нашего Солнца — ведь именно оно дарит свет и жизнь Земле.

Солнце — это огонь, поэтому логично, что когда-нибудь оно просто догорит дотла. Неутешительная мысль: без него в нашем мире станет холодно и темно, а мы все умрем. Люди столетиями строят предположения о таком конце света. В XVII веке английский натуралист и ученый Джон Рэй утверждал, что пятна (по-латыни «maculae»), которые мы видим на диске Солнца, являются признаками начала его умирания. Это пророчество он включил в книгу «Разные размышления о растворении и изменениях мира» (1692):

«Возможно, что через некоторое, очень продолжительное время Солнце будет настолько безнадежно закрыто Maculae, что совсем утратит свой свет. Вы можете живо представить себе, что станется тогда с жителями Земли»[87].

В XIX веке ученые были особенно обеспокоены угрозой угасания Солнца. Уточнение фактического возраста Земли в сочетании с остальными наблюдениями привело их к выводу, что оно давным-давно должно было исчерпать свое топливо. В 1871 году британский ученый Уильям Матье Уильямс писал, что даже если «огромный океан взрывоопасных газов» Солнца действительно был бы «громадным запасом горючего», он был бы уже израсходован за миллионы лет существования Земли. Уильямс подсчитал, что «постепенное уменьшение потока солнечного излучения и, как следствие, медленный, поступательный процесс угасания Солнца» должны были произойти задолго до настоящего времени.

Ключ к этой загадке обнаружился лишь в 1904 году, когда физик Эрнест Резерфорд предположил, что источником энергии Солнца является радиоактивный распад в его ядре. Благодаря работам Альберта Эйнштейна стало возможным создание теории на основе догадки Резерфорда, и в 1920 году сэр Артур Эддингтон выступил с утверждением, что сверхвысокие давление и температура в центральной части Солнца вызывают термоядерную реакцию, с такой силой сжимая атомы водорода, что они превращаются в ядра гелия, высвобождая огромное количество энергии. Эта гипотеза по сей день остается лучшим толкованием механизма солнечной активности — правда, еще никто не добрался до Солнца, чтобы проверить ее, но все же мы в ней вполне уверены.

Это, конечно, объясняет, почему Солнце уже так долго светит нам, но одновременно под ковер заметается очень серьезная проблема: даже если нашей звезде и хватит топлива еще на миллиарды лет, оно все равно в конце концов иссякнет. А когда это произойдет, само Солнце изменится — и все формы жизни вокруг погибнут.

Когда воображаемая стрелка индикатора уровня топлива приблизится к нулю, произойдут четыре события, которые мы можем соотнести с четырьмя всадниками Апокалипсиса. Первое: Солнце сильно увеличится, превратившись в красного гиганта (назовем это периодом красного коня), поглощающего ближайшие планеты, если, разумеется, через пять миллиардов лет они все еще будут двигаться по нынешним орбитам[88]. Период красного коня продлится сто миллионов лет или около того, после чего Солнце сожмется до гораздо менее крупной и более тусклой версии самого себя (период бледного коня). Этот этап займет пятьсот миллионов лет, после чего наружные оболочки Солнца разрушатся, оставив от него лишь ослепительно-белое ядро (период белого коня). К этому моменту все топливо израсходуется, а