Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии - Ирина Анатольевна Мироненко Страница 33

– как соотносятся данные понятия по уровню: обоим понятиям приписывается «высокий» уровень в структуре психики, однако часты попытки поставить одно над другим, в частности, представить одно как высший уровень другого (см. предыдущий пункт).

Эти вопросы решаются по-разному как в общетеоретическом плане, так и на уровне конкретно-психологических интерпретаций.

Существенным фактором, препятствующим, на наш взгляд, нахождению консенсуса в вопросе о соотношении понятий субъект и личность, является то, что в литературе нет не только единства, но и ясности в отношении того, в каком контексте предполагается определить и разнести данные сущности – личность и субъект. В то же время любое понятие существует и может быть понято и соотнесено с другим только в контексте некоторой определенной системы понятий. Постановка вопроса о соотношении данных понятий в литературе предполагает, что каждое из них обозначает некоторую подсистему в психической организации человека. Но та или иная подсистема не может быть понята и соотнесена с другой подсистемой иначе как в контексте целостной системы, в которую обе включены. Поэтому, как нам кажется, решение вопроса о соотношении понятий «субъект» и «личность» с необходимостью требует определения целостной теоретической модели психической организации человека, на основании и в структуре которой они только и могут быть соотнесены.

В литературе имеется пример решения задачи соотнесения понятий «субъект» и «личность» в такой постановке. Это концепция Б. Г. Ананьева (1968). В качестве исходной порождающей категории Б. Г. Ананьев вслед за С. Л. Рубинштейном использует понятие «человек». «Человек» – для психологической науки категория не предметного, а объектного толка. Эта категория непосредственно отсылает нас к реальности, которую психологическая наука объясняет и описывает. Понятия же «субъект» и «личность» относятся к предметной сфере психологии, они разработаны психологической наукой и воплощают в себе не только (и, возможно, не столько) объективную реальность, но и теоретические модели, логику и аппарат самой науки. В условиях современного методологического плюрализма при попытке соотнесения этих понятий мы оказываемся в своего рода зеркальном коридоре, в ситуации бесконечного умножения рефлексивных построений, выхода из которой нет. Категория же «человек» выводит нас из зазеркалья в реальность и обеспечивает возможность сопоставления теории не с другой теорией, а с жизнью, возвращает опору и возможность эмпирической проверки теории. В русле его концепции представлен ясный и определенный ответ на вопрос о том, как соотносятся содержания понятий «субъект» и «личность»:

– на уровне общетеоретическом личность порождается и существует в контексте отношений человека и социума, в контексте культуры, субъект же существует в пространстве цивилизации, в его основе орудийная производительная деятельность (интересно, что в теории Б. Г. Ананьева ясно прослеживается разведение культуры и цивилизации, о котором культурологи заговорили лишь в конце ХХ в.);

– на уровне конкретно научных представлений описана система свойств, соотносимых с личностью и с субъектом.

Можно ли, однако, рассчитывать, что данный вариант ответа на вопрос о соотношении понятий «субъект» и «личность» будет принят современным психологическим сообществом? На это не приходится возлагать больших надежд. Различия в содержании понятий «индивид», «личность» и «субъект» в данной концепции полемически заострены ценой очевидного сужения их значений, при этом содержание понятий «субъект» и «личность» явно расходится с традицией, установившейся в современной российской психологии. Прежде всего, обращает на себя внимание то, что свойства, в максимальной степени интересующие современных исследователей, свойства, приписываемые как субъекту, так и личности, которые ученые сегодня как раз и пытаются «поделить» между субъектом и личностью, – саморегуляция, самосознание и др. – в трактовке Б. Г. Ананьева оказываются вынесенными за пределы как личности, так и субъекта. Эти свойства оказываются здесь результатом интеграции субъекта и личности в процессе индивидуального развития.

Однако методологическая основательность концепции Б. Г. Ананьева, ее логическая стройность и эмпирическая доказательность заслуживают внимания в контексте современных дискуссий о соотношении понятий «субъект» и «личность». На наш взгляд, вывод, который можно сделать, рассматривая теоретическую модель, разработанную Б. Г. Ананьевым, в свете современных дискуссий в отечественной и мировой науке, заключается в необходимости изменить ставшую традиционной постановку задачи соотнесения понятий.

Исторически сложилось, что и понятие «субъект», и понятие «личность» в современном научном языке обозначают целостную человеческую психическую организацию, поэтому следует отказаться от попыток рассматривать «субъект» и «личность» как подсистемы некоторого целого, от попыток «разделить» между субъектом и личностью психические и другие свойства. Эти две стороны человеческой психики неразрывно слиты: личность непременно обладает субъектностью, а субъектность – атрибут личности.

Исторически сложилось, что в мировой науке общеупотребимым для обозначения целостной человеческой психической организации является понятие «личность», понятие же «субъект» не имеет хождения. В этой связи обращает на себя внимание и более узкое содержательное наполнение понятия «личность» в российской психологии, возможно, как раз по причине укоренившегося здесь понятия «субъект», занявшего часть семантического пространства, в западной психологии занимаемого «личностью». Это различие в содержании понятий существенно затрудняет интеграцию отечественной теории в контекст мировой науки.

Понятие «субъект» ввел в российскую психологию С. Л. Рубинштейн. Субъект – тот, кто активно действует, следует собственным целям. Сегодня при переводе на английский язык субъект переводят как subject, а субъектность как subjectivity, что существенно искажает смысл текстов. В английском языке слово «subject» не несет основной нагрузки на факторе активности обозначаемого. Этим словом называют обсуждаемый или исследуемый предмет, людей, подвергаемых каким-либо воздействиям.

В современной интернациональной науке появились понятия, близкие по смыслу понятию субъекта, такие как «агентность» (Gallagher, 2000; Haggard, Eitam, 2015), «актерхуд» (Frank, Meyer, 2002; Meyer, 2010). Может ли быть решением такой перевод? Представляется, что нет. Каждое научное понятие порождается определенной логикой развития научной мысли и несет в себе эту логику. Понятие субъекта сложилось в российской научной традиции на полвека раньше, чем были предложены соответствующие понятия в англоязычном дискурсе и несет в себе теоретические наработки поколений ученых. Оно должно быть сохранено.

Возможно, адекватным вариантом перевода будет немецкое слово «Subjekt», которое Рубинштейн, получивший философское образование в Марбурге, и использовал. В немецком языке активный «Subjekt» противопоставлен пассивному «Objekt». Такой вариант перевода предлагал А. В. Брушлинский в устном докладе на Европейском психологическом конгрессе 2000 г. Такой перевод не используется, хотя в интернациональной англоязычной психологии имеют место случаи сохранения написания понятий в иных языках: Id, Ego, etant, entre и др.

Оставаясь недостаточно известными зарубежной научной общественности, методология и теория анализа биосоциальной проблемы, развитые отечественными учеными, представляются плодотворными в постановке и решении ряда наиболее актуальных сегодня проблем мировой психологической науки. В силу объективных закономерностей развития науки сложилось положение, когда в зарубежной психологии стали остро актуальными вопросы, которые