Как государство богатеет… Путеводитель по исторической социологии - Дмитрий Яковлевич Травин Страница 45

Человечество обезумело?

Каждому из нас приходилось, наверное, слышать что-то вроде «Человечество обезумело!», «Мир слетел с катушек!» или: «После ГУЛАГа и Освенцима жизнь не может быть прежней!». Причем в интеллектуальных кругах подобные фразы звучат даже чаще обычного, хотя образование, казалось бы, должно настраивать на сдержанность и спокойные размышления. Представление о том, что жестокость нарастает и люди убивают все большее число себе подобных, кажется очевидной. В свете таких представлений появление книги Стивена Пинкера выглядит странным.

Но не задуматься ли о том, как мы получаем информацию? Со школы нам известно про мировые войны и массовые репрессии ХХ века. Из фильмов ужасов с бесконечной «расчлененкой» возникают «знания» о повседневности. Да и пресса стремится работать по старому доброму принципу, согласно которому сенсация, интересная читателю, возникает не тогда, когда собака укусила человека, а когда человек укусил собаку. Вот и выходит, что мы, как люди образованные и культурные, хорошо «информированы» о росте насилия в мире.

Но если наши образованность и культурность связаны не со школьным курсом истории, не с сериалами и не с новостями, а с научными монографиями, то картина оказывается совершенно иной. Те жестокости, которые мы видим в полицейских сериалах, но вряд ли встречали где-то по соседству, постоянно описываются на страницах книг, посвященных далекому прошлому. В древности, в Средние века, да и в начале Нового времени людей часто убивали с удивительной жестокостью, стремясь доставить им побольше мучений. Во многих случаях убийства предварялись изощренными пытками. А в ходе войн численность населения радикально сокращалась на огромных территориях. Юного студента эти факты, возможно, поначалу удивляют. Молодой аспирант с ними сталкивается уже постоянно. А умудренный профессор поражается порой, как люди могут еще изучать прошлое по романтическим сказкам, прославляющим рыцарское благородство.

Стивен Пинкер сделал важное дело. Он проанализировал проблему насилия со всех возможных сторон, показав, что его в нашей жизни со временем становится меньше. Он дал нам не только исторические факты, переносящие читателя в те давние времена, когда действительно жестокость царила почти во всех сферах жизни (война, религия, семья, уличная преступность…), но и представил анализ того, как устроена человеческая психика, почему она порождает склонность к насилию и почему со временем эта склонность ослабевает. Пинкер показал, что в области исторической социологии находят свое применение не только разнообразные знания историков и социологов, политологов и экономистов, но также психологов и множества ученых, которые с разных сторон изучают человеческий мозг.

Гуманитарная революция

Книга «Лучшее в нас» богата не только большим собранием фактов, не слишком известных массовому читателю. Пинкер, естественно, пытается выяснить причины того, что он называет Гуманитарной революцией. Именно это делает большой том, представленный нам в популярной форме, серьезным научным исследованием. Причин, естественно, обнаруживается много. Настолько много, что их даже трудно систематизировать. Автор постоянно о них говорит, затем «откладывает в сторону» и через сотню-другую страниц вновь возвращается к проблеме. Кажется иногда, что не столько он управляет этим огромным материалом, сколько материал тащит его за собой. Читателю не всегда просто следовать за логикой автора, но это терпимый недостаток. Возможно, неизбежный при работе со столь глобальной проблемой.

Если возможно все-таки среди обилия причин выделить главную, то я бы, наверное, обратил внимание на такое явление, как процесс цивилизации. Именно о нем Пинкер вспоминает в первую очередь, обращая внимание читателя на классическую работу немецкого социолога Норберта Элиаса «О процессе цивилизации», написанную еще в первой половине ХХ века. Ее автор показал, что люди ведут себя рационально, меняясь под воздействием внешних обстоятельств. А этот вывод, в свою очередь, заставляет нас вспомнить о классических трудах Макса Вебера.

В каких-то обстоятельствах насилие оказывается выгодно, и тогда человек дает волю своим разрушительным стремлениям вплоть до садистских. Но при других обстоятельствах обнаруживается, что подобная распущенность бьет в конечном счете по самому насильнику. Он сам может оказаться жертвой насилия со стороны того, кто обладает большими финансовыми возможностями и лучшим вооружением. А вот стремление договариваться, следование постепенно складывающимся в обществе новым правилам поведения и сдерживание разрушительных эмоций позволяет преуспеть. Человек – это не тупая скотинка, следующая за своими разрушительными желаниями в любой ситуации. Человек способен адаптироваться к переменам и устраивать свою жизнь так, чтобы получить больше выгоды (не только в финансовым смысле, но в смысле безопасности, качества жизни и т. д.).

Следуя в своем исследовании за Норбертом Элиасом, Стивен Пинкер выделяет два обстоятельства, способствующих процессу цивилизации, ограничивающему насилие.

Во-первых, появление Левиафана – мощного государства, способного присвоить себе монопольное право на насилие «после сотен лет анархии и феодальной раздробленности в Европе» [Пинкер 2021: 111]. Это тот случай, когда даже либерал вынужден согласиться с позитивной ролью государства, защищающего от бандитов личность и собственность. Потенциальный насильник в какой-то момент понимает, что при желании сохранить свою необузданность он вступит в конфликт с такой мощной силой, победить которую у него нет шансов. Подобное понимание эффективно сдерживает разрушительные намерения большинства, а тот, кто не унимается, обычно сам теряет свободу, собственность или даже жизнь.

Во-вторых, коммерциализация, которая в определенный момент начинает приносить большую выгоду, чем насилие. «Деньги все шире замещали натуральный обмен, чему способствовало укрупнение государств и унификация национальных денежных систем» [Там же: 115]. Грубо говоря, можно зарабатывать и разбоем, однако производя, торгуя и сотрудничая ты заработаешь больше и, что важнее, обеспечишь себе спокойное существование с высоким качеством жизни. Если Левиафан, борясь с насилием, сам остается насильником и часто монархи с диктаторами оставляют после себя горы трупов, то коммерциализация стимулирует нас уменьшать насилие не из страха перед тем, что окажешься в этой горе, а из личной выгоды.

Революция чтения

Думается, второй фактор, обеспечивающий снижение насилия, важнее первого. Но не следует, конечно, упрощать ход процесса цивилизации. Не следует думать, будто коммерциализация всегда ведет к гуманизму. Подобное упрощение – это обратная сторона примитивного, но популярного в свое время представления, будто капитализм и жажда денег влекут за собой войны, фашизм и насилие по отношению ко всем слабым (пролетариям, женщинам, расовым и этническим меньшинствам). «Увы, но цивилизационный процесс и Гуманитарная революция не следуют друг за другом таким образом, чтобы мы могли предположить существование причинно-следственной связи, – справедливо констатирует Стивен Пинкер. – Процессы развития государств, роста торговли и уменьшения количества убийств, которые двигали процесс цивилизации, продолжались несколько столетий, и все это время никого особо не беспокоили жестокие наказания, власть королей и подавление ересей силой. Напротив, чем могущественнее становились государства, тем они становились безжалостнее» [Там же: 229]. Поэтому для объяснения гуманитарной революции Пинкер использует понятие «революция чтения» [Там же: 233].

Коммерциализация стимулирует рациональное поведение с минимумом насилия, но для того, чтобы оно стало образом жизни широких масс, необходимы образование и просвещение, склонность к чтению и размышлениям, развитие способности идентифицироваться с героями романов, ставить себя на место страдающего человека. Все это, естественно, не приходит в общество автоматически и требует неоднократной смены поколений. «Развитие письменности и грамотности, – отмечает Стивен Пинкер, – кажется мне самым подходящим кандидатом на роль внешней причины, запустившей Гуманитарную революцию. Изолированный мирок деревень и кланов, постижимый с помощью пяти чувств и обслуживаемый единственным провайдером контента – церковью, уступил место феерии народов, мест, культур и идей. И в силу разных причин расширение границ мышления вполне могло добавить человеколюбия чувствам и убеждениям людей» [Там же: 234].

Вот действительный порядок событий: новшества в технологии книгопечатания, массовый выпуск книг, распространение грамотности и популярность романов предшествовали гуманитарным реформам XVIII столетия [Там же: 236].

Таким образом, Стивену Пинкеру удалось увязать в единую интеллектуальную конструкцию многие исторические процессы и вскрыть причины снижения насилия. Но книга «Лучшее в нас» важна не только потому, что она прочищает мозги, разоблачая мифы о нарастании жестокости. Она представляет собой еще и важное руководство к действию. Если мы хотим, чтобы насилие и дальше отступало, за это обязательно надо бороться. Требуется отвергнуть два популярных у нас подхода. Во-первых, пессимистический, – согласно которому усилия, направленные на процесс цивилизации, бесполезны, поскольку мир все больше сходит с ума. А во-вторых, оптимистический, – в соответствии с которым достаточно насилия над насильниками (экспроприации экспроприаторов), чтобы разом решить проблему. Нам