Марина Алдошина - Основы поликультурного образования Страница 10

Таким образом, этнос определяется не столько общими чертами членов коллектива, сколько общностью их мышления (в частности, этнос объединен: наличием представлений об общем территориальном и историческом происхождении), единого языка, общих черт материальной и духовной культуры; политически оформленными представлениями о родине и особых институтах (например, государственность), которые также могут считаться частью того, что составляет представление о народе; чувством отличительности, т. е. осознанием членами группы своей принадлежности к ней, и основанными на этом формами солидарности и совместными действиями.

Этнические группы определяются, прежде всего, по тем характеристикам, которые сами члены группы считают для себя значимыми и которые лежат в основе самосознания. Что касается нации, то она формируемая, а не биогенетическая общность; национальная принадлежность обретается индивидом в ходе его вхождения в культуру, начиная с овладения языками – словесными, музыкальными и всеми другими, кристаллизация обусловленной ими ментальной структуры и вырабатываемым прижизненно типом поведения. Нацию, в отличие от этноса, объединяет не столько кровнородственная связь, сколько, помимо экономических и политических факторов, национальный характер и национальная психология, национальные идеалы и национальное самосознание. Этот психологический и идеологический облик нации ярче всего выражает национальное искусство. Недаром искусство считают средоточием национальной культуры. Особую роль в формировании национальной культуры играет философия. Именно в ней основа национального единства осознается в ясной теоретической форме и выражается в виде так называемой «национальной идеи».

Таким образом, в национальной культуре можно выделить два уровня. С одной стороны, она выражается в национальном характере и национальной психологии, немыслимых вне самой общенациональной жизни. С другой стороны, она представлена в литературном языке, высоком искусстве и философии. Национальная психология в основном формируется стихийно, под воздействием случайных факторов. Национальное самосознание обычно артикулируется сознательными усилиями национальной интеллигенции. И поскольку духовная культура концентрированно выражает самосознание нации, интеллигенцию считают субъектом и творцом национальной культуры.

Национальная культура, более высокого уровня восприятия, существующая в устной, письменной речи и языке, усваивается каждым посредством специальной подготовки и требует грамотности, умения читать, писать. Образованность и культурность в сфере национальной культуры трактуется как синоним, являясь предметом управления и опеки со стороны государственного органа. Просвещать – значит, с помощью образования, вырабатывать культурное самосознание, облеченное в конкретную национальную форму общности людей по культуре.

Для избежания терминологического тупика, в контексте нашего исследования мы будем использовать, как синонимичные, понятия этнокультуры и традиционной национальной, подчеркивая «общность культуры с присущими ей образной и ценностной системами, общность языка, психологического склада, этническое самосознание и этноним» (Концепция национальной образовательной политики РФ, 2001, 56).

Массовая культура создается и транслируется средствами массовой коммуникации и лишена четко выраженной национальной окраски. Несомненно важным является разграничение понятий массового и элитарного искусства. Понятие «элитарного» в противовес «массовому» вводится в оборот в конце XVIII в. Первоначально элитарное несет семантику избранности, образцовости. Образцовое понималось как тождество классическому. Процесс размежевания публики искусства традиционно связывался с углублением социальной иерархии; однако сам по себе этот фактор нельзя считать определяющим. Как утверждает, например, Д.С. Лихачев, «фольклор… был распространен не только в среде трудового класса, но и в господствующем. Одни и те же былины мог слушать крестьянин и боярин, те же сказки, те же лирические песни исполнялись повсюду» (Д.С. Лихачев, 1967, 63). Расслоение литературных, музыкальных и художественных вкусов в России произошло только к XVII в., когда фольклор отступил из городов и потерял связь с доминирующей частью общества. В формировании массового искусства решающим оказался процесс, связанный с ростом городского населения. Возникали новые, городские по происхождению, жанры. Они уже не были связаны функционально ни с сезонными сельскими работами, ни с крестьянским бытовым укладом, ни с церковным богослужением, а были призваны удовлетворять собственно эстетическую потребность человека. Среди массовых форм искусства преобладающее значение приобрели такие, которые ориентировались на отдых, развлечение, занимательное чтение. Размежевание в сфере художественного творчества вызвало и активную «перегруппировку» в художественной публике. Рано или поздно в связи с развитием городов, книгопечатания, возникновением вневыставочных контактов художника и публики, заказчика и исполнителя в каждом обществе возникает размежевание элитарных и массовых форм искусства. Элитарное – для искушенных знатоков, массовое – для обычного, рядового читателя, зрителя, слушателя. Важно отметить, что при этом произведения, выступавшие в качестве эталона массового искусства, обнаруживали связь с фольклорными, мифологическими, лубочными построениями, существовавшими задолго до этого.

Социальная ситуация конца XIX – начала XX вв., в которой обрели новую жизнь осваивавшиеся столетиями метафорические образы, сюжетные мотивы и композиционные формулы, оказалась принципиально иной. Она была связана с радикальным взрывом в истории развития человеческого общества, резким изменением темпов и ритмов жизни цивилизации, породивших феномен массового общества и массового человека. «В массу вдохнули силу современного прогресса, но забыли о духе. Массовый человек, ощутив свою победу, ощутив свое большинство, ощущает себя совершенным. Человеку незаурядному для этого требуется незаурядное самомнение» (Ортега-и-Гассет, 1991, 335). Очевидно, что нивелирование индивидуальности вызывает к жизни определенные потребности массового сознания и психологии, претворившиеся в характере массового искусства. Путь к самому себе, к обретению собственной индивидуальности связан с усилием по преодолению стереотипов, нежеланием оставаться в рамках достигнутого. Именно те трудности, которые мешают человеку осуществиться, будят и напрягают его силы и способности. Масса же отличается удивительной леностью, нежеланием напрягаться, чтобы проникнуть в специфику языка искусства, его сложную лексику, постичь его неоднозначность.

Анализ реальных процессов, породивших феномен массового человека и массового искусства, обращает внимание на то, что на развитие этих явлений во многом оказали влияние средства массовой коммуникации: кинематограф, радио, телевидение. Бурное развитие средств массовой коммуникации позволяет приобщиться к литературе, искусству все большему количеству населения. Это изменяет условия культурной жизни, ломая вековые формы существования традиционных видов искусств. В связи с колоссальным ростом народонаселения происходит стремительный рост городов, прямо отражающийся на таких традиционных формах потребления культуры, как развлечения, зрелища, чтение. Однотипность по своему строению произведений массового искусства уже в начале XX в. не вызывала сомнений. Высокая степень стандартизации осмысляется сквозь призму естественных потребностей как качество, позволяющее человеку отдохнуть и уйти от действительности, не напрягаясь в распознавании незнакомой символики и лексики. Кроме того, стандартные конструкты любовных историй и детективов формируют определенные ожидания. Как следствие этого – возникающее чувство удовлетворения и комфорта, напрямую связанное с процессом постижения уже знакомых форм».

Острой критике подвергается массовая культура в современной ситуации со стороны ученых. В условиях рыночной экономики массовая культура становится одной из самых прибыльных отраслей (индустрии развлечения, досуга, поп-культуры). Усреднение и массовизация культурных образцов и информации, снижение уровня аналитических материалов, «пожелтение» и деинтеллектуализация СМИ, сужение разнообразных запросов, обеднение жизненных горизонтов характеризуют искусство современности не как творческий процесс, движимый потребностью созидания нового, а как квазицивилизационный процесс, ориентированный на тиражирование рутинного, привычного, но приносящего хороший доход.

Массовая культура связывается с понятием «массового общества», является важнейшим его признаком, имеющим характеристику отрегулированного потребительского быта и отсутствия высоких идеалов. В основе «массовости» общественной жизни лежат, неподвластные идеологиям, стандартизированные и конвейерные машинные производства, унифицированное образование и тиражированная информация. Значительный слой людей «среднего» сословия и достатка выступает как социальная основа «массового общества». Неудивительно поэтому, что, наряду со «средним» человеком, потребителем продукции выступает молодежь с прагматическим настроением, не отягощенная заботами, не утратившая оптимизма и мало задумывающаяся над проблемами человеческого существования. В качестве реакции на массовую культуру, у молодежи сложился неформальный комплекс поведенческих установок как контркультуры, наглядным и ярким проявлением которой предстают движения «хиппи», «битников», «рэпперов», «байкеров» и др., выражающие бунт социального типа против действительности. Их отличает шокирующая одежда, манера мышления, общения, неконтролируемое поведение, склонность к «тусовкам», оргиям, организации «коммун». Можно сказать, что кризис сознания, образования порождается кризисом культуры. Становится очевидным, что, на фоне социокультурной нестабильности, весьма важно сочетание ценностей потребления со свободами, права с разумным социально-экономическим устройством общества, отсутствие которых ведет к взрыву преступности, и социальному напряжению. Н.Б. Никандров замечает, что современная эпоха характерна конфликтом ценностей и на большом фактическом материале прослеживаются связь наших неудач в экономике с просчётами ценностного порядка (Н.Б. Никандров, 1997).