Поверь. Я люблю тебя - Изабель Филльоза Страница 20

Есть родители, которых возбуждают разрушительные импульсы в отношении собственных детей. Они требуют власти над ними и способны бросаться ужасными фразами типа: «Я тебя изничтожу», «Ты всего лишь слизняк», «Ты уже не мой ребенок!», «По мне, так лучше бы тебе умереть, чем меня не слушаться!», «Ты шлюха», «Ты никогда не выйдешь замуж», «Ты кончишь под забором», «Надо было мне сделать аборт». Я не выдумала эти фразы. Родители действительно говорили такое своим отпрыскам. Эта ненависть ограничивается определенным возрастом в жизни ребенка, вызывается к жизни конфронтацией в отдельных ситуациях. И нередко уравновешивается, а подчас даже и компенсируется минутами нежности, неподдельной заботы, даже любви. В иных случаях она заполняет собой все отношения. Ребенку не приходится ждать от родителя никакой поддержки. Но эта ненависть не имеет к нему отношения. Тот взрослый, от которого ребенок зависит, заперт в клетке эмоций, тянущихся с его собственного детства; он попросту бессилен перед механизмами проекции приступов собственной ярости.

Другие родители абсолютно нечувствительны и совершенно не осознают, каково при этом их ребенку. Когда они сами были малышами, их чувство боли притупилось. Игнорирование чувств дочери или сына позволяет им поддерживать завесу над их собственным прошлым. И вот они более или менее сознательно повторяют то же, что заставило в детстве страдать их самих. Они способны наказывать, оскорблять, унижать, бить, прибегать к насилию, не осознавая наносимой ими раны. Потому что сами они были наказаны, унижены, оскорблены, побиты, изнасилованы, не имея права ни осознать собственную обиду, ни пожаловаться или загладить ее.

«Он прекрасно видел, что делает мне больно, и совершенно сознательно заставлял меня страдать; он делал это нарочно», – подчеркивает Грегуар. И да, и нет. Грегуар прав – отец причинял ему боль с целью ранить его, подчинить себе. НО и Грегуар НЕПРАВ. Думаю, что его отец не рассчитал, КАКУЮ боль ему приносит. Даже личности, имеющие явную склонность к насилию, – пусть и кажется, будто они чувствуют потребность причинять боль, испытывают наслаждение от мучений другого, – не ощущают того же страдания, какое переживают их жертвы, им абсолютно чужда любая эмпатия. Они впечатывают боль в плоть другого, чтобы не чувствовать ее собственной плотью. Их наслаждение связано с ощущением власти. Власти, уравновешивающей их бессилие в детстве.

Родители в клетке своей склонности к насилию могут плохо обращаться со всеми своими детьми, или предпочесть плохое обращение с тем или с той, которая(ый) принадлежат к тому же полу или занимают такое же место во фратрии. Жанна была вторым ребенком, и она проявляла явное и жестокое насилие к своей второй дочери. Остальных троих детей она никогда и пальцем не тронула. И сама она – в той семье, где родилась, – была единственной, кого подвергали побоям.

Случается и так: родитель плохо обращается, если он не сам пережил плохое обращение, а был лишь свидетелем такового. Мишель понимает, что со старшим сыном он жестче, чем с остальными детьми. Сам он в семье был вторым ребенком. Бессильно он слушал вопли своего старшего брата, и ненавидел сложившееся положение. По какой-то неясной причине его самого отец никогда не бил. Это ничуть не утешало, но он не осмеливался обратить свой гнев против отца. Он злился на своего братишку за то, что тот «создает» проблемы, всячески ругая самого себя за столь скверные мысли. Как только ему удалось идентифицировать проекцию призрака своего старшего брата на собственного сына, высказать ярость против отца, испытать сочувствие к брату, и эмпатию к тому малышу Мишелю, которым был он сам, – он избавил своего сына от чрезмерной суровости, объектом которой сам же и являлся. Другие родители отказываются задавать вопросы самим себе. Они позволяют собственному бессознательному управлять их жизнью. И перекладывают на свое же потомство груз проблем и обид, оставшихся еще от предыдущих поколений.

Да, есть родители, не любящие своих детей. Они и не могут их любить – мешает история их собственной жизни. Есть и родители, сознательно пытающиеся заставить себя любить своих детей – но у них не получается удержаться от обид. Они говорят и делают противоположное тому, что думают. Например, Жозе чувствует свое бессилие перед дочерью – Аньес. Самое глубокое ее желание – любить дочь и быть в силах ей об этом сказать. Она приходит к ней полная желания произнести нежные слова, полная любви. Но стоит ей переступить порог, как она начинает орать на свою девочку за то, что та не убрала туфли в гардероб. Жозе осознает, что ее гневливость несправедлива и совершенно избыточна. И при этом она не в силах сдержаться. Нежность для нее под запретом. В ее семье, где царствовала гневливость, она даже не знала, что такое нежность. Это чувство было для слабаков. Можно ли утверждать, что Жозе не любит своих детей? Ее поведение не говорит о любви, так значит, в ней не хватает любви к ним. И однако же она испытывает искреннее желание любить их и приходит в настоящее отчаяние от того, что ей не удается им это продемонстрировать.

Осознать пережитое родителями не означает простить их неправильное поведение или погасить гнев в их адрес, – нет, как раз наоборот: дать выражение подлинному чувству гнева, что приводит к искуплению вины и к примирению. Понимание пережитого родителями помогает избавиться от чувства вины. Ребенку свойственно брать на себя всю ответственность за происходящее, тем более что немало родителей усиливают такую динамику, чтобы оправдать свое неправильное поведение. Он с легкостью поверит, что если уж папа его ударил, то потому, что он сам повел себя скверно или совершил чудовищную глупость, если мама его чрезмерно опекает, то лишь потому, что сам, один, он не способен проявить смекалку, а если папа ее насилует – то потому лишь, что она слишком мила, слишком желанна и возбуждает его, а если мама в депрессии – то лишь оттого, что у него плохие оценки в школе, он шумит и носится по дому или толкает маленького братишку; а если папа его не замечает, то потому, что он вообще ноль без палки… А ведь это совсем не так. На самом деле – вот как: мама меня не любит, потому что из-за пережитого в ее жизни она любить не способна. Папа насилует меня потому, что он неспособен встретить свободную женщину