Сергей Ильин - Экономическая история России Страница 5

Деревенская община получила повсеместное распространение на всем пространстве Европы с рядом важных особенностей в ее восточной части. Этим особенностям посвящена обширная исследовательская литература. Первой исторической формой выступает почти повсеместно кровнородственная община с коллективной формой собственности на землю, орудия ее обработки и совместным ведением хозяйства. Ее описание дается в «Комментариях» Юлия Цезаря. Ее сменяет земледельческая община, где верховная собственность общины на всю территорию сочеталась с частной собственностью на жилище и подсобное хозяйство и разделом пахотных земель между большими семьями (обычно три поколения кровных родственников). Участки обрабатывались трудом больших семей без права распоряжаться ими, в коллективной собственности оставались угодья – леса, пастбища, сенокосы, пустоши и прочие. Третьей и последней исторической формой общины выступает община-марка, или соседская община. Она появилась в результате распада больших семей на малые семьи и превращения пахотных участков в аллоды – участки, которые находились в собственности и могли отчуждаться. На другие угодья сохранялась коллективная собственность. Ко времени образования государства у восточных славян господствующей формой общественной организации стала соседская, а не кровнородственная община. На севере она называлась «погостом» или «миром», а на юге – «вервью». Община могла совпадать с сельским поселением или же состоять из нескольких таких поселений.

Вопрос о поземельных отношениях внутри восточнославянской соседской общины очень темен из-за отсутствия надежных источников. Как пишет академик Л. В. Черепнин, «мы ничего не знаем о периодических земельных переделах, да и сомнительно, были ли они вообще»[4]. Первый зафиксированный в документах полный земельный передел в дворцовой общине-волости относится ко второй четверти XVII в.; частичные переделы, или «поравнения», отмечены в источниках лишь с начала XVII в. Крестьянин являлся собственником своего дворового и пахотного земельного участка с правом на его отчуждение. Прямым указанием на наличие земельной собственности в Киевской Руси может служить статья «Русской Правды», грозящая крупным штрафом за нарушение межевых знаков. В собственности общины находились пустоши, луга, леса, выгоны; ей же принадлежало право распоряжения брошенными и выморочными земельными участками. Остатки поземельной общины с ее уравнительно-передельными порядками на крестьянских и казачьих землях сохранились вплоть до перехода к колхозно-совхозной системе землевладения и землепользования.

Общинная собственность на землю и в Западной Европе отличалась поразительной живучестью – она окончательно исчезла вместе с исчезновением самого крестьянства как класса-сословия феодального общества. Так, во Франции община-марка просуществовала вплоть до революции конца XVIII в. примерно в таком виде, в каком она сложилась в период «варварских» завоеваний.

Возникновение и последующее развитие форм феодальной собственности с обращением свободных общинников в зависимых крестьян шло тремя основными путями. Во-первых, свободные общинники облагались данью в пользу князя, которая впоследствии перерастала в феодальную ренту. Так складывалась государственная собственность на землю с живущим на ней населением, которая впоследствии стала называться «черной». Примерно до середины XI–XII вв. такая собственность преобладала, соответственно тому, население эксплуатировалось в форме взимания дани. Во-вторых, внутри соседской общины неотвратимо шел процесс расслоения: с одной стороны, выделялись общинники-аллодисты, превращавшиеся со временем в феодалов, а с другой – безземельные и малоземельные поселяне, попадавшие в личную зависимость. Причины возвышения и разорения могли быть самыми различными. Улучшить благосостояние можно было путем участия в удачном военном предприятии. На протяжении всего средневековья в состав войска, помимо рыцарских дружин, включалось еще и ополчение. Причины разорения тоже могли быть разными. Наиболее распространенной причиной массовых разорений общинников являлись неурожаи (каждый пятый год, если брать в среднем, неурожайный). Расстроить хозяйство могли и эпидемии («черная смерть» XIV в. унесла до половины населения Англии).

Одним из способов попадания в зависимость было закупничество – получение натуральных потребительских ссуд. Закупничество выступало довольно распространенным приемом закабаления; ему посвящено несколько статей пространной «Правды». Не следует забывать, что в средние века заемщик нес не только, может быть даже не сколько, имущественную, сколько личную ответственность за возврат ссуды (погашение долга) и уплату процентов («резы»). Поскольку под «купой» понимался не денежный заем, а заем натурой (орудия труда, семенной материал), то и возврат осуществлялся тоже натурой. Феодалы нуждались в больших объемах продуктов, поскольку им приходилось содержать дружинников и многочисленных домочадцев. Самовольный уход закупа превращал его в холопа. Денежные займы назывались иначе – «серебренничество».

Наконец, в-третьих, феодалы помещали на землю своих рабов, которые этим превращались в зависимых крестьян. Складывание крупного феодального землевладения – княжеского, боярского и церковного – в исторических сочинениях принято относить к XII в. Зависимое население эксплуатировалось в форме натурального оброка и барщины (в краткой редакции «Русской Правды» упоминается ратайный староста, который, предположительно, наблюдал за производством барщинных работ в хозяйстве феодала). Размеры оброка (натурального или денежного) и объемы барщинных работ нормировались обычаем. Попытки феодалов обойти нормы обычного права и произвольно возвысить феодальные повинности оборачивались разными формами социального протеста зависимых людей вплоть до вооруженных выступлений. Устав Владимира Мономаха, изданный вскоре после восстания 1113 г. в Киеве, вводил ограничения для феодалов, нарушающих экономические права закупов: требование возврата ссуды в повышенном размере, уменьшение земельного надела закупа, использование его труда для собственных хозяйственных нужд.

Смерд. Рисунок из средневековой рукописи.

Феодальная вотчина не отменяла общину даже в тех случаях, когда на боярскую землю сажали бывших рабов (холопов). Вотчина, по удачному выражению академика С. Д. Сказкина, «накладывалась на общину сверху» и даже в тех случаях, когда феодал вел свое личное домениальное хозяйство, всегда подчинялась распорядку сельской поземельной общины, а никак не наоборот. Такой порядок являлся выражением самого существа феодальной экономики, основанием которой выступало мелкое самостоятельное хозяйство непосредственного производителя[5]. Домениальное землевладение феодала формировалось из различных источников. Это могло быть право «мертвой руки» (о переходе выморочного имущества свободных смердов-общинников к князю говорится в «Правде Ярославичей»), это могли быть и самовольные захваты, поскольку свободных земель тогда имелось в избытке как у нас, так и в Западной Европе; это мог быть и переход имущества неоплатных должников в руки феодалов; это мог быть обмен и даже покупка. Наличие княжеского домена в XII в. не является проблемой дискуссионной. Зато довольно оживленно обсуждался вопрос о времени появления в России боярской земельной собственности. В краткой редакции «Русской Правды» прямых данных о боярском землевладении нет, только в пространной редакции (XI–XII вв.) упоминаются: «тивун бояреск», «боярске рядовиче», «боярской заднице» и прочие. В летописях термин «село» в обозначении имений бояр встречается только со второй половины XI в., преимущественно с XII в. В 1096 г. Мстислав Всеволодович, прервав военные действия, распустил дружину по селам, а спустя некоторое время вновь собрал ее для продолжения войны. О характере боярского владения населенными имениями сведений нет: то ли это вотчина (манор), то ли условное землевладение – бенефиций. В летописном рассказе под 1093 г. сообщается, что князь Всеволод Ярославич, примиряя своих скандальных сыновей, «раздаваше власти им». Необходимо не упускать из виду то, что вотчина и поместье суть две формы феодальной земельной собственности.

Изучающий экономическую историю должен четко представлять себе отличие феодальной земельной собственности от буржуазной. Специфической особенностью феодальной собственности следует считать отсутствие точных ее границ и размеров. Она могла иметь и границы, и размеры, но вовсе не обязательно. Вотчина была центром, куда стекались доходы с зависимых людей. Но она совершенно необязательно представлялась в территориальных границах. Более того, ее территория не всегда могла быть точно и скрупулезно определена. О княжьих межах в «Правде Ярославичей» ничего не говорится, зато сказано о княжьих бортях с пчелами, воском и медом. Академик М. Н. Тихомиров сообщает, что в XIV и XV вв. границы земельных владений в купчих грамотах обозначались только приблизительно, в самых общих словах. С течением времени формуляр купчих грамот стал меняться, равно как и их содержание. В купчие входило перечисление угодий с их названиями. Но границы владений в купчие и меновые грамоты вносились редко. «Этот процесс изменения формуляра и содержания купчей происходит в XV в., а от XVI столетия до нас дошли уже купчие грамоты с интерполяциями (то есть внесением в текст новых добавлений). Таким образом, на основе купчих грамот и их формуляров мы можем представить и постепенное развитие земельной собственности, повышение ее значения в хозяйстве страны. Все более многочисленными становятся межевые акты нескольких типов, точно фиксирующие границы владений после проведенного (часто по требованию владельцев) межевания»[6].