Ирина Лоскутова - Образовательное пространство в обществе риска Страница 9

Приведем примеры теоретических конструктов в социологическом дискурсе, которые опираются на современные представления о социальном пространстве. Так, А. Г. Здравомыслов пишет, что «власть – это определенная совокупность средств организации социального пространства через соответствующие точки напряжения, через линии искривления пространства»[62]. Понятие «социального пространства» играет важную роль в размышлениях ученого. Анализируя общественные процессы, автор отмечает состояние «динамического хаоса», усиление энтропийных тенденций. «Положения групп людей в социальном пространстве в современном российском обществе оказались сдвинутыми, открывшиеся перспективы – неопределенными, многократно увеличилась зависимость не от каких-то устоявшихся стандартов и норм поведения, а от случайности, от везения и от «судьбы»[63]. Подобные явления «динамического хаоса» мы можем наблюдать также в образовательном пространстве. В наиболее сложном положении оказывается, прежде всего, молодежь. В группе молодых и образованных граждан продолжают проявляться и накапливаться социальные напряжения, связанные с тем, что высокий уровень грамотности и образованности не гарантирует им достойное положение в социальном пространстве. То есть, в сложившихся социально-экономических условиях общества риска накопленный в молодом возрасте человеческий капитал не может быть полностью и успешно реализован.

Понятие социального пространства довольно часто используется и в других теоретических построениях. Так, Е.Н. Юдина вводит в научный дискурс и концептуализирует понятие «медиапространство», которое охватывает проблематизацию социальных отношений по поводу производства и потребления массовой информации. Медиапространство представляет собой особую реальность, которая является частью социального пространства и организует социальные практики и представления агентов, включенных в систему производства и потребления массовой информации. Ведущим актором медиапространства является телепространство, которое обладает такими характеристиками как дискретность, неравномерность, способность программировать медиапространство и влиять на все остальное социальное пространство. Медиапространство в целом вынуждено следовать логике развития, которую навязывает телевидение, так как это способствует притоку символического капитала к тем акторам, которым удалось позиционировать себя в телепространстве. Автор доказывает, что эта социальная структура имеет три формы репрезентации: физическое пространство, пространство социальных отношений и символическое пространство[64]. Это положение может быть полезным при анализе образовательного пространства, которое также имеет аналогичные формы репрезентации.

Топология социального пространства лежит в основе исследований Ю. Л. Качанова, который применил неевклидову геометрию к изучению политических отношений. Вводимое им понятие политической топологии, которое представляет собой структуру идентифицированных и маркированных открытых множеств, отражает свойство многомерности социального пространства. «Открытые множества политических событий конструируются на основе целостной совокупности отношений по широкому спектру критериев»[65]. Структура политической топологии, по мнению Ю. Л. Качанова, определяется в каждый момент времени исходом борьбы между коллективными и индивидуальными агентами, занимающими различные позиции внутри социального пространства. Он поднимает важную для политических отношений проблему рефлексии социального пространства. Он утверждает, что «практические схемы, с помощью которых агенты воспринимают социальную реальность, есть результаты интериоризации социальных отношений. Поэтому практические схемы принуждают агентов принимать социальную действительность такой, какая она есть, воспринимать ее как нечто само собою разумеющееся, присваивать ее, а не рефлектировать и противопоставлять ей другие «возможные миры»[66]. Этот подход разделяется А. Ф. Филипповым. Он утверждает, что социальные позиции вполне осознаются агентами социального пространства, а дорефлективные формы восприятия и выражения социального пространства, по его мнению, были характерны в основном для бесписьменных обществ[67].

Социальное пространство исследуется А. Ф. Филипповым в рамках выдвинутой им концепции социологии пространства. Автор различает: 1) видение социологом пространственного размещения тел участников социального взаимодействия друг относительно друга; 2) социальное значение пространства, не рефлектируемое участниками взаимодействия, но принципиально важное для них; 3) пространство, как оно осознается и обсуждается последними[68].

Заметим, что в научной литературе нередко именно геометрическое пространство, в котором находятся участники социального взаимодействия, интерпретируется как социальное пространство. Так, Т. И. Черняева, разрабатывая архитектонику социального пространства, трактует его неоправданно широко. В этом подходе «социальное пространство как социологический конструкт, отражающий порядок сосуществования вещей, людей и идей, является родовой категорией для понятий «социальная реальность», «социальный мир», которые тождественны друг другу в своих сущностных измерениях, однако в их содержании сосредоточены разные исследовательские установки»[69]. При таком подходе социальное пространство отличается от геометрического только наличием нематериальных фактов – мира идей. По существу строго очерченное понятие «социальное пространство» подменяется другим понятием «социальная реальность», с чем нам трудно согласиться. Термин «социальное пространство» иногда употребляется еще более упрощенно. В такой трактовке оно включает в себя «размещение производительных сил, территориальные проблемы, в том числе проблемы градостроительства»[70].

Поэтому в анализе образовательного пространства мы будем отделять пространство «объективного размещения тел» от социального пространства как «порядка социальных позиций». Совпадение пространства позиций с «пространством размещений» также как А. Ф. Филиппов, будем интерпретировать как «частный случай взаимоналожения более общих различений»[71].

Однако наиболее последовательным развитием классической традиции интерпретации социального пространства применительно к современным реалиям представляются нам взгляды П. Бурдье. В обществе риска, характеризующемся высокой энтропийностью, неопределенностью, высокой социальной мобильностью разных типов связи индивида с его позицией, социальные координаты, о которых говорит Сорокин, уже не так ярко выражены. В таких обществах широко распространено занятие одним индивидом нескольких значимых статусных позиций (например, работа по совместительству). Поэтому все более актуальным становится различение статусных позиций и занимающих их индивидов как автономных реалий. «В самом общем виде пространство социальных позиций сводится к пространству взглядов (prises de position) через посредство пространства диспозиций (габитусов). Другими словами, система дифференцированных расхождений, определяющая различные позиции по двум главным измерениям социального пространства, соответствует системе дифференцированных расхождений в свойствах агентов (или сконструированных классов агентов), а значит в их практиках и благах, которыми они располагают. Каждому классу позиций соответствует класс габитусов (вкусов), сформированных социальными обусловленностями, ассоциированными с соответствующим положением, и – при посредстве этих габитусов и их порождающих способностей – систематический ансамбль благ и свойств, объединенных между собой сходством стиля»[72].

Следовательно, в трактовке Бурдье, социальное пространство – это надындивидуальная реальность, состоящая из структурированных социальных отношений. Ученый определяет социальное пространство как «ансамбль невидимых связей, тех самых, что формируют пространство позиций, внешних по отношению друг к другу, определенных одни через другие, по их близости, соседству или по дистанции между ними, а также по относительной позиции: сверху, снизу или между, посредине»[73].

Таким образом, в обществе должны существовать объективные структуры, независимые от сознания и воли агентов, которые способны стимулировать, направлять или подавлять социальные процессы. В основе этих структур лежит сам механизм взаимодействия между людьми.

«Социальное пространство – не физическое пространство, но оно стремится реализоваться в нем более или менее полно и точно. Это объясняет то, что нам так трудно осмысливать его именно как физическое. То пространство, в котором мы обитаем и которое мы познаем, является социально обозначенным и сконструированным. Иначе говоря, физическое пространство есть социальная конструкция и проекция социального пространства, социальная структура в объективированном состоянии, <…> объективация и натурализация прошлых и настоящих социальных отношений»[74].