Самый богатый человек в Вавилоне - Джордж Сэмюэль Клейсон Страница 20

Раб принес ларец длиной с руку взрослого человека, обтянутый красной свиной кожей и отделанный кованой бронзой. Поставив ларец на пол, Матон присел перед ним на корточки, положив обе руки на крышку.

– С каждого, кому даю в долг, я беру залог, который хранится в ларце до тех пор, пока долг не будет выплачен. Когда происходит расчет, я отдаю залог обратно, а если же долг не возвращается, залог остается у меня.

Вернее всего, как подсказывает мой ларец, давать взаймы тем, у кого имущества с запасом хватает, чтобы покрыть взятое. У них есть земля, драгоценности, верблюды и прочее, что можно продать в возмещение долга. Некоторые отдают в залог камни дороже взятой суммы. Другие обещают, что если не вернут долг, как условлено, то передадут мне право собственности на свое имущество. С такими-то долгами, я уверен, мое золото вернется ко мне с прибытком, ведь залогом служит имущество.

А есть и должники, которые располагают возможностью зарабатывать. Они, как и ты, трудятся и служат за вознаграждение. Иначе говоря, у них имеется источник дохода, и если они честны со мной и сумеют избегнуть невзгод, то смогут возвратить заем с положенной прибылью. Эти залоги учитывают людской труд.

У кого-то же нет ни имущества, ни заработка. Жизнь жестока, и всегда найдутся те, кто не смог к ней приноровиться. От таких, даже если дать им взаймы медяк, возврата не дождаться, и мой ларец это доказывает; разве что за этих бедолаг поручатся добрые друзья и подтвердят их порядочность.

Матон откинул защелки и приподнял крышку. Родан в нетерпении подался вперед. Поверх всего остального, на отрезе красного сукна лежало бронзовое шейное украшение. Матон взял поделку и любовно взвесил ее на ладони.

– Оно навсегда останется у меня в ларце, ибо владелец этого залога отошел в великую тьму. Я берегу это украшение в память о нем; он был моим хорошим другом. Мы вместе успешно торговали до тех пор, пока он не привез невесту с Востока – красивую, ничуть не похожую на наших женщин. Ее красота прямо-таки ослепляла, чего уж там… Он щедро тратил золото на все ее прихоти. А когда золото кончилось, то в отчаянии пришел ко мне. Мы долго говорили, я обещал помочь ему уладить дела. Он поклялся под Священным быком[10], что прислушается ко мне, но этому не суждено было сбыться. В ссоре невеста воткнула ему нож в сердце, а он-то до последнего не мог в это поверить.

– Что стало потом с этой красавицей? – осведомился Родан.

– Вот это – от нее. – Матон приподнял отрез красного сукна. – Вне себя от отчаяния, она кинулась в Евфрат. Эти два предмета так и останутся у меня. Ларец может поведать, Родан, что люди в плену сильных чувств не слишком-то надежные заемщики.

– А вот кое-что другое. – Меняла извлек из ларца резное кольцо из бычьей кости. – Оставил один земледелец. Я покупаю у его женщин ковры. Как-то налетела саранча, и они остались без еды. Я помог ему, и он вернул долг из нового урожая. А потом пришел снова и поведал о диковинных козах из дальних краев, о которых услышал от какого-то путника. Дескать, у них такая длинная и тонкая шерсть, что из нее можно ткать ковры, лучшие во всем Вавилоне. Он хотел приобрести себе целое стадо, но у него не было средств. Я дал ему золота, чтобы он съездил за козами и привез их сюда. Ныне он вернулся, и уже на будущий год я удивлю вавилонских вельмож дорогими и красивыми коврами, каких они видеть не видели. А кольцо вскоре придется возвратить. Земледелец обещает, что расплатится в срок.

– Много таких, как он? – уточнил Родан.

– Если люди занимают на прибыльное дело, они обычно расплачиваются. Если же берут в долг на исправление собственных ошибок, то почти наверняка ты своего золота больше не увидишь.

– Расскажи мне про этот залог, – попросил Родан, беря в руки тяжелый золотой браслет, затейливо отделанный драгоценными камнями.

– Видно, моему другу по сердцу женщины, – усмехнулся Матон.

– Ведь я намного моложе тебя, – фыркнул Родан в ответ.

– Кто бы спорил, вот только тебе мнится любовная история там, где ее нет и в помине. Этим браслетом владела одна толстуха, вся в складках жира, за которой водится болтать много, а сказать мало. Она страшно меня раздражает, честно говоря. Когда-то она жила в достатке, но потом начались неприятности. У нее есть сын, и она прочит его в купцы. Поэтому она пришла ко мне и попросила золота, чтобы сынок вошел в долю с караванщиком, что продает в одном городе купленное в другом. Но этот караванщик оказался проходимцем и бросил бедного юношу в далеком городе без средств и без друзей, сбежал рано утром, пока тот еще спал. Когда юноша войдет в возраст, он, быть может, вернет мне долг, однако по сей день меня лишь кормят обещаниями. Впрочем, признаю, что эти драгоценные камни стоят залога.

– Та женщина, его мать, – она спрашивала твоего совета перед тем, как взять заем?

– Если бы! Она успела вообразить своего сынка богачом и уважаемым человеком в Вавилоне. Разубеждать ее было бессмысленно. Что ж, поделом мне. Я знал, что не стоит полагаться на несмышленых юнцов, но от такого залога не мог отказаться.

– А вот это, – продолжал Матон, вынимая кусок бечевы, завязанной узлом, – принадлежит Небатуру, торговцу верблюдами. Когда ему нужно купить столько животных, что своих средств не хватает, он приносит завязанную узлом веревку, и я выдаю ему золото без малейших сомнений. Он умелый торговец. Я верю в его здравомыслие и ссужаю не раздумывая. Многие другие торговцы в Вавилоне тоже пользуются моим полным доверием, они всегда ведут себя честно. Свои залоги они исправно выкупают из моего ларца. Хорошие торговцы – достояние нашего города. Мне выгодно помогать им развивать торговлю и обогащать Вавилон.

Далее Матон выудил из ларца скарабея из бирюзы и с презрением швырнул фигурку на пол.

– Жук из Египта. Его владелец даже не думает о возврате долга. Когда я ему напоминаю, он всякий раз отвечает: «Как же я могу расплатиться, если меня преследует злая судьба?