Коллектив авторов - Проблемы развития туризма в Центральной России: культурный потенциал как фактор устойчивого развития региона Страница 10

Контакты России с Голландией в начале XVIII в. стали особенно тесными, т. к. Петр Первый, взявший курс на вестернизацию страны, избрал в качестве образца для подражания во многих сферах именно Голландию. Именно тогда лексикон русского языка обогатился голландскими словами: рейс, штурвал, мачта, боцман, фарватер, ватерлиния, айсберг, дрейф. Как видно, все они связаны с флотом. Но и в далеком от моря Ярославском крае голландское присутствие было более чем заметно.

28 июня 1722 г. на окраине Ярославля ярославским купцом Иваном Максимовичем Затрапезновым и голландским Иваном Тамесом была основана полотняная мануфактура. По приговору мануфактур-коллегии Тамесу и Затрапезнову отдан был «по описи с оценкою безденежно в Ярославле двор пустой», на котором ранее изготавливали полотна пленные шведы. Кроме того, близ Ярославля же, за рекою Которослью, в угодьях Спасо-Ярославского монастыря на ручье Кавардаковском, им было передано место для беления полотен [16]. Это было началом новой эры во взаимоотношении российской и голландской культур на ярославской земле и в то же время последним всплеском активности и разнообразия форм и контактов между двумя культурами.

Таким образом, середина XVI – начало XVIII в. – время начала узнавания голландцами России, а Россией голландцев. На ярославской земле этот процесс был очень плодотворным и взаимообогащающим. Голландия подарила Ярославскому краю великолепные образцы западноевропейской культуры в виде Библии Пискатора и колоколов церкви Николы Надеина, оборонительных сооружений в Ростове и Петропавловского парка в Ярославле. Крайне важно и симптоматично, что этот наиболее активный период сотрудничества имел место в ту эпоху, когда Голландия являлась одной из ведущих держав мира, а Ярославль переживал свой золотой век как центр евразийской торговли и один из крупнейших городов России. Не случайно, что ярославцы охотно воспринимали голландские новшества, не случайно, что недоверие к голландским «немцам» сменилось отношениями партнерства и взаимоуважения.

Литература

1. Соколов А. Б. Навстречу друг другу: Россия и Англия в XVI – XVIII вв. Ярославль, 1992. С. 25.

2. Там же. С. 40.; История освоения Арктики // История в истории. URL: http://wordweb.ru/2008/07/19/istorija-osvoenija-arktiki.html)

3. Лебедев А. Сказание о построении в Ярославле деревянной Вознесенской церкви // Ярославские Епархиальные ведомости. 1876. № 19. Цит. по: Ярославль: история города в документах и материалах от первых упоминаний до 1917 года / под ред. д-ра ист. наук, проф. А. М. Пономарева; сост. В. Н. Козляков, Г. Н. Полева, Л. А. Полушкина и др. Ярославль, 1990. С. 76–77.

4. Там же.

5. Там же. С. 77.

6. Там же. С. 78.

7. Там же. С. 78–79.

8. Масса Исаак. Краткое известие о Московии в начале XVII в. – М., 1936.

9. Федорычева Е. А. Церковь Николы Надеина в Ярославле. М., 2003. С. 18–19.

10. Цит. по: Воронин Н. Н. Очерки по истории русского зодчества XVI– XVII вв. М.; Л., 1934. С. 128.

11. Седов В. В. Земляная крепость в Ростове // История и культура Ростовской земли. Ростов, 2000. URL: rostmuseum.ru›publication/historyCulture/2000

12. Бусева-Давыдова И. Л. Культура и искусство в эпоху перемен. Россия семнадцатого столетия. М., 2008. С. 100–101.

13. Бусева-Давыдова И. Л., Рутман Т. А. Церковь Ильи Пророка в Ярославле. М., 2002. С. 66; Блажевская С. Е. Церковь Богоявления в Ярославле. М., 2002. С 51; Церковь Иоанна Предтечи в Ярославле. Ярославль, 2001. С. 53.

14. Посольство Кунраада фан Кленка к царям Алексею Михайловичу и Федору Алексеевичу. СПб., 1900.

15. Бруин К. де. Путешествие через Московию Корнелия де Бруина / ред. и пер. П. П. Барсова. М., 1899.

16. Из Указа об основании Ярославской Большой мануфактуры. Цит. по: Ярославль: история города в документах и материалах от первых упоминаний до 1917 года. С. 174.

© Горшков И. Д., 2013

© Данилов А. Ю., 2013

МУЗЕЙ БЕЗ «РАЗВЕСИСТОЙ КЛЮКВЫ» (НАЗРЕВШАЯ ПРОБЛЕМА И ПЛЁССКИЙ ОПЫТ)

УДК 383.483.12:069

Ввиду специфики работы, забавная для постороннего фраза «музей без "развесистой клюквы"» для меня всё больше приобретает роль своего рода производственного принципа. Но представление о «правильном» музее формировалось с годами, ещё со времён Советского Союза.

Первые сомнения закрались в душу наивного советского школьника при посещении одной из провинциальных экспозиций в Ивановской области, где были собраны старинные вещи из эпохи «тёмного и мрачного» дореволюционного прошлого. Среди предметов барского обихода моё внимание привлекло особое орудие, свидетельство жестокости эксплуататорского класса. Подпись свидетельствовала, что предмет служил «для клеймения крепостных рабов». Но на изящном овальном клейме был изображен кораблик – словом, в витрине было выставлено не ужасное клеймо, а всего-навсего печать для нанесения экслибрисов на книги из семейной библиотеки.

Затем последовало открытие Дома-музея семьи Цветаевых в пригороде Иванова, и в музее – «всё, как было при Цветаевых». Правда, бросался в глаза лист современного оцинкованного железа перед печью (реставраторы плохо знали историю). Мелочь – но эта та мелочь, которая рождает недоверие к музею в целом. Как напиленные бензопилой дрова в «научно реконструированном» очаге первобытного рыболова (Финляндия), как колея от мощного грузовика вдоль восстановленного поселения эпохи бронзы (Лайри, Дания), неправильная атрибуция археологических находок в музеях Москвы, Ярославля и т. д.

Эпоха расцвета «клюквы» в России наступила с развитием туристического бизнеса. Скороспелые музеи стали появляться не с целью просвещения, а как бизнес-проекты. С одной стороны, их организаторы выбрали правильный вектор, с учётом того, что в России доминирует туризм познавательный. Посетитель хочет увидеть в новом месте кусочек местной истории, желательно истории «ожившей», наглядной в подаче. А если ещё и руками можно будет потрогать! …

Нет ничего плохого в частных интерактивных музеях, если бы не то самое вышеупомянутое обстоятельство. Как-то одна москвичка, посетившая с экскурсией Мышкин, поделилась со мной своей обидой. Жительница мегаполиса, она ездит по стране с целью постижения русской истории и культуры. Человек образованный и любознательный, хочет узнать для себя что-то новое, а ей, по её словам, подсовывают, что «пипл хавает». Мне тоже в Мышкине, мягко говоря, не всё показалось убедительным. Например, то, что появление валенка в России напрямую связано с монголо-татарским нашествием, в чём меня пытались убедить в соответствующем музее. И не стоит удивляться, если учесть, что в Мышкине не было профессиональных историков (не знаю, как сейчас).

Как многим историкам сегодня, мне приходится сопрягать научную деятельность с поиском средств к существованию. Жизнь в Плёсе (поволжском городке, единственной статьёй экономики которого является туризм) сама подтолкнула к мысли о создании частного музея. Естественно, музея без «развесистой клюквы», с достоверным показом истории, музея настоящего, но при этом наглядного, живого, понятного и старому и малому, вне зависимости от образовательного уровня посетителя.

Первый частный музей Ивановской области возник в 1999 г. на волне подъёма туристической отрасли, новой для молодой свободной России того времени. До него частный музей в стране уже существовал – в Ярославле: «Музыка и время» Дж. Мостославского. Тот, что задуман был в Плёсе, мыслился как музей иного профиля. Его задумал археолог, и идея состояла в том, чтобы показать не остатки прошлого (материалы раскопок сдаются в Государственный музей), а само прошлое, каким оно было, и по возможности максимально точно.

О том, какую историческую эпоху «оживить» и какую тему избрать, пришлось подумать. Было, из чего выбирать: от жизни на первобытной стоянке до быта плёсского средневекового ратника в казарме крепостной стены.

И в основе каждого был бы прочный исторический материал, ведь Плёс представляет собой не только известный туристический центр, но и, без преувеличения, уникальный археологический комплекс. К тому времени регулярные раскопки велись здесь уже второй десяток лет.

Удалось обнаружить и изучить и древнейшие крепостные сооружения, и первое, городское, курганное кладбище, и то, что где-то есть в Ярославле («Медвежий угол») – общегородское святилище Велеса. Всё это уже могло быть музеефицировано – как и мерянский городок, предшественник Плёса, что тоже изучался в эти годы.

Но представилось целесообразным показать жизнь одной семьи на одной плёсской улице 1237 г. Улица после ордынского разорения февраля 1238 г. так и оставалась незастроенной до сего дня, а потому оказалась неплохо изучена раскопками. На ней когда-то жили люди одной профессии – ювелиры (обнаружены следы шести усадеб). Собранные сведения вполне позволяли сделать такую экспозицию, в которой посетители получили бы возможность увидеть прошлое своими глазами и увидеть таким, каким оно и было. Максимально точный образ прошлого был бы желанным для посетителя любого возраста.