Александр Мень - Церковь и мы Страница 10

Оба они были написаны приблизительно лет через 18–20 после Распятия, после Пятидесятницы. А в 50–е годы написаны были, по-видимому, Послание к галатам и Послания к коринфянам. У каждого из этих посланий, конечно, был повод. Фессалоникийцам он пишет в тревоге, что они ждут конца света, многие побросали работу и не собираются ничем заниматься; тогда он говорит: «Кто не работает, тот и не ест»[35], — вот откуда пошло это выражение.

Юношеский рисунок Александра Меня. Апостол Павел

Галатам он пишет в отчаянии. Галатская община состояла из язычников, жили они на территории нынешней Турции, тогда это была глухомань, и когда они крестились, пришли туда христиане из Иерусалима и сказали: а вы что, Закон не соблюдаете? — едите свинину, да вы не христиане… А те бедные, как всякие язычники, понимали, что религия есть обряд, — значит, мы не так веруем, едим не то, пьем не то. И они все быстро начали перестраиваться. Когда Павел узнал об этом, он написал им послание. Послание к галатам — это вопль! «О, несмысленные галаты! Кто прельстил вас не покоряться истине… Сие только хочу знать от вас: через дела ли закона вы получили Духа или через наставление в вере?» В этих словах Павел выступает как антиритуалист.

Апостол Павел основал церковь в Коринфе. Это был город, в котором были медные мастерские, где люди зашибали большие деньги. Жить по–коринфски значило гулять, сорить деньгами, пьянствовать, петь похабные песни — вот это жить по–коринфски. Коринф находился на перешейке, который соединял Среднюю Грецию и полуостров Пелопоннес. Это был портовый город, полный матросов, публичных домов, притонов, всякой шантрапы. Там был вечный праздник — целые кварталы, заполненные увеселительными заведениями. Таков был Коринф.

Кроме того, там, конечно, была и довольно богатая книжная традиция. В городе стоял памятник знаменитому Диогену, который жил в большом кувшине, в так называемой «бочке». Смутный город. И вот апостол Павел совершенно неожиданно там основал общину, сам этого не ожидая.

Это была довольно многочисленная община, состоящая в основном из бедняков, из пролетариата, но были и крупные городские чиновники, как потом стало известно. Апостол намучился с ними бесконечно! Сначала у них возникали партии, расколы; приехали люди от апостола Петра, и некоторые говорили: «Петр выше», — Павел все‑таки не был один из двенадцати. Приехал Аполлос, христианский учитель из Александрии — античный философ, он знал иудейско–античную эллинистическую философию (а Павел имел сугубо раввинистическое школьное воспитание) — опять говорят: вот мы будем Аполлосовы, — разделились, раскололись… И он пишет: «Разве разделился Христос? разве Павел распялся за вас? или во имя Павла вы крестились?»[36]

Надо понять его бесконечные страдания… Партийный дух, мелкие склоки, наконец, страшная распущенность; какой‑то человек женился на своей мачехе, причем, очевидно, язычнице, как можно понять из текста. И много–много было у него всяких скорбей. Приезжает в Коринф уговаривать, потом уезжает в слезах; пишет второе послание, которое не дошло до нас. Третье послание (это второе в Новом Завете) написано уже после примирения.

Дело в том, что в каждой общине были свои особенности — психологические, социальные, были и свои проблемы. Некоторые общины были тихие, спокойные, скажем, община в Филиппах (смотри «Послание к филиппийцам»), Это была небольшая римская колония в македонской лесной глуши. Там жили люди порядочные, ветераны, которым после отставки подарили эти земли. Они занимались огородничеством вокруг города; звучала латинская речь, они все были очень дисциплинированные, достаточно нравственные; иудеев там по–чти не было, но было несколько женщин, которые читали иудейские молитвы, и у них даже не было помещения — они ходили на берег реки и там молились.

И Павел пришел, нашел их, посидел с ними на бережку и стал им рассказывать… Мы не знаем, что он им говорил. Но вот так возникла первая община. Надо сказать, что общины там были очень крепкие. Филиппийская община (хотя ему там пришлось и пострадать, и в тюрьму его бросали, и били) — единственная община, от которой он принимал материальную поддержку и до самых последних дней всегда на нее опирался…

Конечно, совершенно иначе выглядело дело в Коринфе — в греческом городе, о котором я уже говорил, где были партии, где был снобизм и прочее. А Римскую Церковь, хотя Павел ее не основывал и не был в ней руководителем, он очень любил, потому что Рим был международным городом, и дух универсализма, который был родственен Павлу, его душе, находил в нем отзвук. Понимаете, ему было тесно во всех этих мирках, затерянных среди гор Малой Азии, Греции, Македонии. Он‑то жил глобально.

В Послании к римлянам он пытается объяснить свое богословие, свое учение. Он излагает свои принципы. В то же время он говорит, что это не мое учение, это Евангелие, Евангелие Иисуса Христа. Почему он писал к римлянам, Римской Церкви, которая к тому времени уже существовала, но которую он не основывал? Это единственный случай, когда он обращался к неизвестным ему людям, потому что предполагал, что мир может скоро кончиться, и долг христиан — возвестить где только можно слово Христово. Он еще собирался ехать в Испанию.

Посмотрев на карту, мы увидим, что он обошел все восточное Средиземноморье, и теперь надо было срочно охватить Испанию, дойти до Геркулесовых столбов, до края империи. И он задумал отправиться туда, чтобы потом пройти по всему кругу Средиземноморья.

Но, как вы знаете, в Рим он попал уже в кандалах, и в конце концов в Риме и погиб, хотя в Испании, как говорит достоверное Предание, он успел побывать. Уже потом его арестовали вторично.

Послание к ефесянам — одно из поздних посланий. И как раз в нем очень много говорится о Церкви. Апостол серьезно задумывается над проблемой зла в мире и говорит о Теле Христовом, о Церкви, которая ему противостоит. Это очень серьезное послание. Оно уже в меньшей степени касается тех проблем, которые его раньше волновали, — о старом обряде, о конце света, — а больше говорит о тайне Церкви.

В заключение можно сказать, что периодически дух и мысль апостола Павла в Церкви выходили на первый план. И во времена святых Отцов, сначала забытый, он вновь ожил. Он руководил мыслью и Иоанна Златоуста, и блаженного Августина. В Средние века опять как бы забытый, отодвинутый на задний план, в эпоху Реформации он снова появляется, и Лютер приходит к своей идее solo fideis (только верой), опираясь на Послания апостола Павла.

А вот в XX веке в бурях вокруг личности Христа и христианства Павла обстреливали с разных сторон, его использовали как рычаг в одну и в другую сторону. Но дух его остается все равно незамутненным.

Гитлер говорил, что Иисус был арийцем, а Павел пришел и испортил все. Но православный богослов нашего века Николай Глубоковский считал, что никто так не сумел понять, постичь дух Христа, как апостол Павел, который стал Его великим продолжателем. Он был пастырь, которому приходилось нелегко. Мы не должны себя равнять с теми, кому он проповедовал, потому что мы имеем совершенно другие источники информации: у нас есть общение, литература. Ничего этого там не было.

Во–первых, христианская литература еще просто не существовала: Евангелия в большинстве своем даже не были написаны. Существовал один Ветхий Завет, который был многим непонятен. И вообще в головах у этих людей была каша. Половина из них вообще была неграмотна. Конечно, были свои амбиции, обиды и соперничество. Поэтому почти все Послания написаны по прискорбным поводам. Они возникли не от хорошей жизни. Они результат его пастырских терний… И, как я уже говорил, человек он был и нежный, и теплый, но мог быть очень суровым и очень резким.

Очевидно, именно такой человек был избран и нужен. Надо его понять и почувствовать, и тогда все эти нюансы, которые вас как‑то поражают, станут ясными, вы услышите его интонации. Тогда все встанет на места. Этот человек может нас очень многому научить.

Если его ставили рядом с Христом, это не значит, что, как говорили многие историки, Павел истинный основатель христианства. Это абсурдное утверждение. Апостола Павла со Христом даже сравнивать нельзя. И поэтому Павел сознавал себя только служителем и учеником Иисуса Христа. Сознавал себя и грешным, иногда говорил: вот это я вам говорю по своему рассуждению, не от Бога, — так мне подумалось, так мне кажется… И конечно, он был человек своего времени, своей эпохи, но это временное все отлетает.

Каковы причины столь быстрого роста числа христиан во времена апостола Павла?

[…] Главная сила христиан была в двух вещах — в вере и в любви. Вера во Христа двигала ими, а любовь прокладывала дорогу. Потому что первые христиане ничем не могли удивить мир. Ничем. Обрядами? — Они были у всех — древние, пышные. Нравственные изречения? — были отличные повсюду. Мистерии? — мир был сыт этим. На самом деле самым сильным дей–ственным фактором было созерцание облика самих христиан. Это не идеализация, об этом говорят нам исторические документы. Главной движущей силой был все‑таки дух христиан. Это и обращало язычников! Как в Евангелии сказано: «пойди и посмотри»[37].