Анатолий Иванов - ЦИВИЛИЗАЦИЯ МАДОННЫ Страница 14

О необходимости снова поднять защитный слой на метафизический уровень догадывался Блаженный Августин, хотя, будучи христианином, он не мог, конечно, понимать ни суть этого процесса, ни характер взаимодействий между земным и метафизическим уровнями.

Голландский ученый Тиле распределял религии на два семейства, сообразно с тем, преобладает ли в их представлениях о божестве теоантропическое или теократическое начало. Первое исходит из представления о божественном начале в человеке, о родстве человека с божеством. Греческий поэт Пиндар писал: «Одно — род богов, другое — род людской, но от одной Матери получили мы жизнь». (Я бы особо отметил здесь упоминание общей Матери богов и людей). Теократическое же начало вытекает из представления о величии Бога и о его безусловной власти над людьми и миром. Оно подчеркивает недосягаемость, недоступность божества для человека (этому описанию более всего соответствует Ислам). Эти две семьи религий, по Тиле, соответствуют двум этническим семьям, арийской и семитской. И русский историк В. Герье делает вывод, что теократический монотеизм Августина обусловлен его происхождением от пунийских предков.

И тем не менее, хотя Августин был потомком заклятых врагов Рима, разгром Рима Аларихом в 410 году поверг его в ужас и усилил в нем манихейское неприятие мира: «Неужели можно еще любить мир, омраченный таким общим разгромом?» — горестно восклицал он.

Под впечатлением этих событий Августин написал свое знаменитое произведение «О граде Божьем». Употребленное им в оригинале латинское слово «civitas» обозначает не только город, но и государство вообще. Цитируя тезис Августина «Государства человеческие созидаются по воле божественного Провидения», В. Герье почему-то добавляет, что этот тезис «был новостью не только для язычников, не только для евреев, признававших волю Божью лишь в судьбах своего царства, но и для христиан, видевших в языческом мире лишь владычество демонов». Язычникам, во всяком случае, Августин ничего нового не сказал. Полибий приводит слова греческого философа и политического деятеля Деметрия Фалерского, который так оценивал победы Александра Македонского: «Если бы 50 лет назад какой-нибудь бог предсказал будущее персам… или македонянам… разве они поверили бы, что ныне от персов, которым был подвластен почти весь мир, останется одно имя, и что македоняне, которых раньше едва ли кто знал даже имя, будут теперь владычествовать над миром? Поистине непостоянна наша судьба. Все устраивает она вопреки ожиданию человека и являет свое могущество в чудесном. И теперь, как мне кажется, она лишь затем передала македонянам счастье персов, чтобы показать, что и последним она дала все эти блага лишь во временное пользование, пока пожелает распорядиться ими иначе».

В своем учении о предопределении Августин вводит в христианский обиход античную Судьбу, хотя и называет ее для приличия «божественным Провидением». Но Судьба не имеет ничего общего ни с Провидением, ни с Промыслом — ни божьим, ни рыбным, ни каким-либо другим отхожим промыслом. Никаких осмысленных импульсов свыше не исходит. Люди либо поддаются тупому гипнозу Всевышней Рептилии, заставляющему их делать разные глупости, например, залезть на столб и сидеть на нем 17 лет, либо зависят от изменчивых симпатий женских божеств высшего защитного слоя. И государства тоже. По Августину, успех и владычество римлян были наградой, ниспосланной им Богом за их нравственные доблести. Мы уже касались вопроса о том, какое именно божество покровительствовало римлянам, и пришли к выводу, что это был вовсе не христианский Бог, но Августин оказал ценную услугу Данте, когда тому понадобилось обосновать тезис о богоизбранности римлян — удобней было сослаться при этом на католического святого, а не на язычника Вергилия.

Но, согласно тому же Августину, Рим понес кару за свое греховное прошлое. Но кара эта отнюдь не была «высшей мерой». Истинным градом божьим на земле становится Церковь. Она целиком и полностью сливается с «истинным Римом» — «мировой божьей державой». Эта идея очень понравилась руководителям именно римской церкви, и ее стал усиленно популяризировать папа Григорий I (590–604).

Но человек финикийских кровей только и был способен на то, чтобы родить голую идею. А чтобы она обросла плотью, нужно было восстановить идейную преемственность с античным миром, а также кровное родство с ним.

Главный тезис книги Ивана Бло «Наследие Афины» заключается в том, что правильней говорить об эллино-христианской, а не об иудео-христианской цивилизации. Но цивилизация, о которой идет речь, стала такой, какой хотел бы ее видеть г-н Бло, не сразу и не целиком.

Связь времен

Прерванную связь времен взялся восстановить Св. Бенедикт Нурсийский из племени сабинян (р. в 480 г.). Среди хаоса и резни, он приступил к делу, определившему весь ход развития христианской цивилизации: в разоренной стране, которую раздирали на части варвары и христиане, начался систематический поиск рукописей классической эпохи. В бенедиктинских монастырях укрывали даже античные статуи. Аббат Эйнхард пользовался в качестве печатки античной геммой с изображением обнаженной Венеры (возможно, это был самый священный предмет в его монастыре).

Эрнст Крик, который очень высоко оценивал деятельность бенедиктинцев, считал символичным, что монастырь в Монте-Кассино был основан в 529 году, когда Юстиниан, император обмусоленной слезливыми православными историками Византии, закрыл Афинскую академию, а также тот факт, что этот монастырь размещался на развалинах бывшего храма Аполлона. По мнению Э. Крика, он стал образцом на многие века, первым шагом к воплощению Civitas Dei Августина.

Монастырь в Монте-Кассино был разрушен в 884 году арабами, в 1046 году — норманнами и в 1943 году — американской авиацией. Все враги цивилизации отметились здесь: мусульмане, нордические варвары и американцы.

Именно благодаря бенедиктинским монахам христианский Запад получил представление о трудах Платона и Аристотеля, Пифагора и эллинистов Александрии до того, как стали известны сочинения мусульманских ученых-посредников.

«Только благодаря Святому Бенедикту и его преемникам христианское учение восприняло греческую традицию», — такой вывод делает французский исследователь Л. Шарпантье.

Но он идет в своих выводах еще дальше. Если Святой Бенедикт сохранил для христианства сокровища античной мысли, то Святой Колумбан, ирландец по происхождению, подарил, как говорит Шарпантье, христианству сокровища кельтские.

Л. Шарпантье пишет далее о духовной близости религии друидов к христианству, в частности, о том, что девственной Матери Божьей христиан в кельтской мифологии соответствует рождение Мерлина от Девы. Ирландия, по выражению Шарпантье, была христианской «в друидическом понимании». Из Ирландии «друидическая концепция христианства» распространилась на Галлию. Именно там произошло сближение, а потом слияние Ордена Бенедиктинцев и ордена Святого Колумбана. «Бенедиктинские монастыри, — резюмирует Л. Шарпантье, — пришли на смену коллегиям друидов».

Спустя 500 лет на ту же сцену выступает новое действующее лицо — Святой Бернар Клервосский. Л. Шарпантье приводит легенду об иконе Черной Богородицы в церкви Сен-Ворль города Шатийон на Сене. Согласно этой легенде, Святой Бернар во время молитвы однажды потребовал: «Докажи, что ты мать». Мария надавила на грудь свою, и три капли молока оросили губы Бернара. Аллегория эта, по мнению Шарпантье, может означать, что Бернар, вскормленный молоком Черной Богородицы, проник в глубочайшие истоки традиции друидов.

Так это или не так, но именно Святой Бернар, будучи ревностным почитателем культа Марии, создал литургический термин «Нотр-Дам». Богоматерь для него была вовсе не женой Иосифа, а супругой божественного Слова.

В уставе Ордена Тамплиеров, написанном Бернаром Клервосским, есть такие слова: «Труд сей совершили вместе с нами Damedieu и Спаситель наш Иисус Христос». Л. Шарпантье в затруднении: как перевести слово Damedieu? Как Господь Бог или Богоматерь? Тамплиеры давали обет Деве Марии. Но Черная Богоматерь, вскормившая Бернара своим молоком, совершенно не похожа на Деву-избранницу, отмечает Шарпантье, наряду с тем фактом, что в приведенной формуле Христос стоит лишь на третьем месте.

В упоминавшемся романе Жана Парвулеско «Свидания в Озерном замке» есть глава, которая называется «Тайная религия «Акведука». Название этой главы навеяно приводимыми в ней цитатами из Святого Бернара, в частности, его словами: «Воля Божья в том, чтобы мы имели все через Марию», и пояснением к ним, в котором Мария сравнивается с «акведуком, через который приходят к нам все воды небесные». Когда в этой связи говорится о Марии, поясняет автор, речь идет лишь о приспособлении к нашим временам глубоко оккультной идентичности некоей личности божественной природы, которая, меняя имя и даже онтологическое состояние, целиком оставалась Самой Собою. В древние времена та, которую мы сегодня называем Марией, звалась иначе, но это была та же самая личность, Супруга Единого Бога.