Марина Кузнецова - Литературные вечера. 7-11 классы Страница 16

Первый ведущий:

Все дрожит еще голос,одинокая ветка,от минувшего горяи вчерашнего ветра.

Ночью девушка в полетосковала и пела —И ловила ту ветку,но поймать не успела.

Ах, луна на ущербе!Сотни серых соцветийоплели ее тело.

И сама она стала,как певучая ветка,дрожью давнего горяи вчерашнего ветра.

Второй ведущий:

И тополя уходят,но след их озерный светел.И тополя уходят,но нам оставляет ветер.

А он умирает ночью,обряженный черным крепом.Но он оставляет эхо,плывущее вниз по рекам.

А мир светляков нахлынет —и прошлое в нем потонет.И крохотное сердечкораскроется на ладони.

Первый ведущий:

Лорка всегда любил театр. Он организовал университетский бродячий театр «Ла Баррака», который кочевал по Испании, знакомя зрителей с классическим репертуаром. Он ставил и свои пьесы, сочинял для них музыку, рисовал костюмы, декорации. «Театр, – говорил Лорка, – это школа смеха и слез; это свободная трибуна, с которой должно обличать лживую или ветхую мораль, представляя через живые судьбы вечные законы сердца и души человеческой». Не только пьесы, но и многие стихи поэта – настоящий театр, «школа смеха и слез», в которой перед нами предстают «вечные законы сердца и души человеческой».

(«Как улитка отправилась путешествовать и кого она встретила в пути». Инсценировка стихотворения)

Второй ведущий:

В окно постучала полночь,и стук ее был беззвучен.На смуглой руке блестелибраслеты речных излучин.

Рекою душа игралапод синей ночною кровлей.А время на циферблатахуже истекало кровью.

Первый ведущий:

В воздухе все более и более явственно ощущалась тревога: к власти рвался фашизм. Все громче звучит лозунг «Смерть интеллигенции!». Страх, ненависть к свободной мысли, террор – вот что определяет ситуацию в Испании к 1936 г.

В той Испании культуре не было места. Часть интеллигенции ушла в изгнание, эмигрировала. Тем, кто остался, суждено было выстрадать свои убеждения.

В это жестокое время, в апогее политической борьбы, Лорка первым ставит свою подпись под такими документами, как антифашистские манифесты 1933 и 1935 гг., воззвание к интеллигенции. Его высказывания этих лет весьма определенны: «Я брат всем людям, и мне отвратительны те, кто любит родину вслепую и приносит себя в жертву пустым националистическим идеалам».

«На этой земле я всегда буду с теми, у кого ничего нет. С теми, кто лишен всего, даже покоя нищеты… Мы, я имею в виду интеллигенцию, призваны принести жертвы».

«Гранада научила меня быть с теми, кого преследуют: с цыганами, неграми, евреями, маврами».

«Цыгане – воплощение благородства, вольности, гордости. Когда они в неволе – это противоестественно».

Второй ведущий («Песня убитого цыгана»):

Двадцать и два удара.Двадцать и три с размаху.Меня обряди ты, мама,В серебряную бумагу.

Воды, господа гвардейцы!За каплю вознаградится!Воды, где весло и солнце!Воды мне, воды, водицы!

Ай, полицейский начальникТам наверху на диване!Таких платков не найдется,Чтоб эту кровь посмывали.

(М. Глинка. Арагонская хота. Чтение на фоне музыки)

Первый ведущий:

В начале 1936 г. жандармский начальник подал на поэта в суд, предъявив книгу «Цыганское романсеро». Он имел в виду «Романс об испанской жандармерии»: в радостный и звонкий цыганский город врываются жандармы, сгущается черный цвет, становясь символом жестокости, насилия, смерти.

Второй ведущий («Романс об испанской жандармерии»):

Их кони черным-черны,И черен их шаг печатный.На крыльях плащей чернильныхБлестят восковые пятна.

Надежды свинцовый череп —Заплакать жандарм не может;Затянуты в портупеюСердца из свинцовой кожи.

Полуночны и горбаты,Несут они за плечамиПесчаные смерчи страха,Клейкую мглу молчанья.

От них никуда не деться —Мчат, затая в глубинахТусклые зодиакиПризрачных карабинов…

Первый ведущий:

Негодование оскорбленного жандарма Лорка не принял тогда всерьез. Однако оно стало зловещим предзнаменованием того, что случилось через несколько месяцев.

17 июля 1936 г. в Гранаде начался фашистский мятеж. Город, прекрасный, как гранат, проснулся, обрызганный человеческой кровью. Черные эскадроны смерти расстреливали Гранаду у кладбищенской стены.

Лозунг «Смерть интеллигенции!» стал служебной инструкцией: расстреливали врачей, юристов, преподавателей, журналистов, ученых. Первым указом нового губернатора гранадское кладбище было объявлено запретной зоной. Второй указ запрещал родным хоронить казненных. Ров у кладбищенской стены стал братской могилой. Свидетель казней – кладбищенский сторож – сходит с ума.

Почти 6000 человек было расстреляно в окрестностях Гранады за время мятежа. Лорка стал одной из первых жертв франкистов.

Второй ведущий:

Тиран ненавидит поэта,Поэт ненавидит тирана.Цыганскую нацию этуТираны с земли стирали.

Но соловьи заливаютсяИ, не щадя усилий,Освистывают, издеваютсяНад фюрером и каудильо.

Поэты встают спозаранкуИ солнечный лик воспевают,Но коротышку ФранкоВ поэзии забывают.

Той, что всего дороже,Поэт поклоняется набожно,А Франко – гнусная рожа,Поэту его не надобно.

Поэт луной восхищаетсяИ тучкой, что в небе нависла,Но слово «воспрещается»Поэту ненавистно.

Покуда синее небоНад Лоркой лучи простирало,Его не менее хлебаПитала ярость к тирану.Поэт ненавидит тирана.

Первый ведущий:

Лорку расстреливали ночью. С ним рядом шли к смерти два бандерильо и старик учитель из соседней деревни. Поэт подбадривал своих товарищей и много курил, как курят, напрягая волю и мысль.

Второй ведущий:

Когда я умру,Схороните меня с гитаройВ речном песке.

Когда умру…В апельсиновой роще старой,В любом цветке.

Когда умру,Буду флюгером я на крыше,На ветру.Тише…Когда умру!

Первый ведущий:

Не было гитары и речного песка. Была мягкая глина. Как прозаично все в этом мире… Лорку расстреляли близ селения Виснар у Источника Слез, потому что там удобно копать: земля – мягкая глина. Его приняла и оплакала природа. Тела затолкали в яму, засыпали землей. Он лежал в ней среди других убиенных. Над ними – камни да кресты. Он остался под чужим камнем или крестом. А кто-то другой – под его крестом или камнем. Лорка нашел вечный покой в братской могиле, но он ведь и хотел быть братом всем людям…

Второй ведущий (Н. Асеев. «Песнь о Гарсиа Лорке»):

Почему ж ты, Испания,в небо смотрела,Когда Гарсиа Лорку увели для расстрела?

Андалузия знала,И Валенсия знала, —Что ж земля под ногами убийц не стонала?!

Что ж вы руки скрестилиИ губы не сжали,Когда песню родную на смерть провожали?!

Увели не к стене его,Не на площадь, —Увели, обманув, к апельсиновой роще.

Шел он гордо,Срывая в пути апельсиныИ бросая с размаху в пруды и трясины;

Те плоды под луноюВ воде золотелиИ на дно не спускались, и тонуть не хотели.

Будто с неба срывалИ кидал на планеты, —Так всегда перед смертью поступают поэты.

А жандармы сидели,Лимонад попиваяИ слова его песен про себя напевая.

Первый ведущий:

Долгое время о гибели Гарсиа Лорки молчали. Губернатор Гранады на запрос мировой общественности ответил: «Местопребывание Ф. Гарсиа Лорки нам неизвестно».

Но в 1937 г. сам диктатор – генерал Франко – счел необходимым оправдаться и объявить свою версию гибели поэта, на 40 лет ставшую в Испании официальной: «Следует признать, что во время установления власти в Гранаде этот писатель, причисленный к мятежным элементам, умер. Такие случайности естественны во время военных действий». Как много таких случайностей в истории мировой литературы…

Второй ведущий (А. Вознесенский):

Поэтов тираны не понимают,когда понимают – тогда убивают.Убийцы над Вами от бешенства плакалии жгли Ваши книги, как вечные факелы!Минута молчанья! Минута анафемызаменит некрологи и эпитафии.Анафема вам, солдатская мафия,анафема!Убийцам поэтов, по списку, алфавитноанафема!

Первый ведущий:

Каждый год в день гибели Лорки жительница Гранады Эмилия Льянос Медина приходила на место расстрела и возлагала розы. Жандармы растаптывали их – на земле проступали бурые пятна крови. Ее арестовывали и уводили, но все равно в годовщину расстрела она шла крестным путем Лорки…