Мартирос Ананикян - Мифы Армении Страница 17

Арлезы (аралезы, яралезы)

Древние армяне верили: если храбрый воин погибал в битве или от руки вероломного врага, духи под названием «арлезы» спускались с небес, чтобы вернуть его к жизни, зализывая раны. В мифе об Ара эти духи отождествляются с богами Семирамиды; они упоминаются также в правдивой и вполне реалистичной истории IV века об убитом Мушеге Мамиконяне, командующем армянской царской армией. «Семья не могла поверить в его смерть… остальные надеялись, что он оживет; поэтому они пришили голову к телу и положили его на башне, говоря: «Раз он был отважным воином, арлезы спустятся с небес и воскресят его». Вероятно, их название армянского происхождения и значит «лижущие храбрецов», или «лижущие Ара», или даже «вечно лижущие». Они были невидимы, но произошли от псов. Их никто никогда не видел. Очевидно, псы, от которых они ведут свой род, были вполне обычными, из плоти и крови, потому что Езник вопрошает, как создания высшего духовного порядка могли быть связаны с телесными. Представляли также, что арлезы существовали в облике животных, а именно оборачивались псами.

Другие духи и фантастические чудовища

Армяне также верили в существование фантастических чудищ под названием амбари или амбару, джушкапарики (вушкапарики), пайи и морские быки. Все они явно персидского происхождения. Однако же природа и нрав этих созданий покрыты тайной.

Амбару рождались и умирали. Они представали перед людьми, воплощаясь в самых разных образах, подобно дэвам и пасвикам. Возможно, они были существами женского пола, телесными, живущими на земле, и особенно в пустынных местах и развалинах. Фон Стэкельберг считает, что слово Hambaruna по-персидски означает «домашние духи». Это подтверждается краткой формой AnЬаг, которая передает смысл фразы «обрушившийся дом или стена»; поэтому изначально амбару могли восприниматься как духи, населяющие безлюдные места. Слово также может иметь значение «красивый» или даже «гиена». Словарь древнеармянского языка определяет его как CharthoX (?), если дух живет на земле, и переводит как «крокодил», если обитает в воде. Но древнейшие авторитетные источники, такие как армянское переложение Библии и Езник, относят амбару к мифологическим существам. Предрекая Вавилону тотальное разрушение, Исайя (армянский перевод, 13: 21–22) говорит: «Там останутся лишь дикие звери, а их дома наполнятся криками. Амбару заполонят их жилища, и дэвы будут там плясать. Джушкапарики поселятся в тех местах, а дикобразы будут рождать своих детенышей в их дворцах». И здесь, и в любом другом тексте «амбару» употребляется для интерпретации Charthoλ (сирен) из Септуагинты[44].

Еще одно фантастическое чудовище – джуш-капарикили вушкапарик, осел-пайрика, бесспорно персидская концепция, которая практически никак не отражена в персидских источниках. Это название призвано обозначить полудемониче-ское-полуживотное создание или, иначе, пайрику (дэва женского пола, имеющего любовные пристрастия). Пайрика представала в облике осла и жила в развалинах. Однако Езник и древние переводчики Библии используют это слово в едва ли позволительном приближенном значении для перевода Ονοκένταυρος, ослобыка из Септуагинты (Исайя, 13: 22; 34.2: 14). Согласно Ваграму Вардапету, цитируемому Алишаном, джушкапарик был выдуман в Средние века как получеловек-полуосел с латунной пастью. Таким образом, он наиболее близок к представлению о кентавре, какое бы слово ни служило переводом в истории Мовсеса Хоренаци. Иногда, что сбивает с толку еще больше, оно встречается в значении «сирена» или как синоним амбару. Что касается таких существ, как пайи, которые хвастали своим человеческим происхождением (предположительно по матери), мы находимся почти в полном неведении. Во времена Езника находились те, кто утверждал, что видели их собственными глазами. Древние армяне говорили также о человеке-пайе. Пайи, вероятно, являются разновидностью парик.

Случай с морским быком не столь безнадежен. Этот фантастический монстр приумножал свой род примерно так же, как морские кони в «Первом путешествии Синдбада-морехода». Люди утверждали, что в их деревне морской бык нападал на коров, и они часто слышали его рев.

Можно легко вообразить, что сразу после рождения потомство чудовища бросалось к воде, как морские жеребцы из сказок «Тысячи и одной ночи», о которых мы только что упоминали. Но этот морской бык также напоминает того, что Посейдон послал на Минос как жертвоприношение, но мудрый царь неблагоразумно отошел от первоначальной цели и переправил его в свое стадо, или того, что по требованию Тезея Посейдон отправил, чтобы уничтожить его невинного сына, Ипполита.

Еще одним фантастическим монстром, и конечно же не последним в длинном списке, был слонокозел (phlachal).

Глава 9

Космогония, смерть и эсхатология

Никаких определенных знаний о древнеармянской космогонии до нас не дошло. Сомнительно, была ли она вообще, учитывая, что космогония не является неотъемлемой частью индоевропейской мифологии. Древние христианские авторы, такие как Агафангел и Езник, часто объясняют, как Бог создал землю из «ничего», и называют это точкой зрения сирийцев. Они поддерживают это мнение, выступая против тех, кто в соответствии с более распространенным библейским взглядом, учит, что земля была сотворена из первозданного хаоса. Лишь из современного армянского фольклора мы узнаем о первозданном быке, на рогах которого покоился мир и который, мотая головой от раздражения, вызывал землетрясения. Агафангелу представляется, что «небеса – куб, свободно висящий в пространстве, а земля – плотное образование с твердым основанием, которое не держится ни на чем». Для всех армянских авторов земля являет собой целый мир. Сверкающее звездами небо, в котором вращаются по своим орбитам светила, большого значения для них не имело.

Существовала у древних армян космогония или нет, мы знаем, что в их религии на стадии зороастризма они считали мир и все в нем плодом трудов Арамазда, которого Агафангел называет творцом небес и земли. Незримый мир был у них густо населен мистическими силами, богами, ангелами (Hreshtak от персидского firishtak, «посланец»), духами, демонами и демоническими чудищами всех мастей. Человеческая жизнь, ее события и конец, были предопределены или божественными законами (Hraman, персидское Farman), которые считались неизменными и безошибочными, или мистической связью со звездами, созвездиями и зодиакальными знаками. Мы не можем заявлять категорично, но вполне очевидно, что звезды воспринимались как fravashi (двойственная, внешняя душа или сущность) людей. В современном фольклоре говорится: когда падает звезда, умирает человек. Одним словом, древние армяне были бескомпромиссными фаталистами. Этот взгляд на жизнь укоренился так глубоко и оказался таким губительным по своему воздействию, что древние христианские писатели прилагали все усилия, чтобы искоренить его и теологическими, и практическими аргументами.

Человек состоял из тела (marmin) и души (hogi или shunch, «дыхание», ψυχή). Uru по-ирански urva, возможно, изначально употреблялось также в значении «душа», но в итоге стало обозначать призрака или призрачную наружность.

Призраков называли urvakan, то есть призрачные существа. О том, что этим духам поклонялись, неопровержимо свидетельствует древнее слово urvapast, «духопоклонники», которое Агафангел применил по отношению к армянам-язычникам. Лингвистические факты доказывают, что изначально «душа» была не более чем «дыханием», хотя постепенно это понятие трансформировалось в нечто личное и материальное. Она никогда не называлась «тенью», но в христианские времена тесно связывалась со светом, что обусловлено зороастрийским влиянием. Смерть считалась отделением души от тела или, скорее, извлечением души, более или менее тонкой субстанции, через рот. Это всегда представлялось процессом весьма болезненным, возможно благодаря вере в то, что душа распределена по всему телу. Ангел, «забирающий душу», и «писец» – два главных действующих лица в этой последней и величайшей трагедии человеческой жизни. После смерти душа остается поблизости от трупа до похорон. Безжизненное тело обычно вселяло благоговейный трепет, страх и смятение. Его быстро омывали и заворачивали в саван, а до и после этого в комнате, где находился покойник, курили благовония и зажигали свечи, не столько для того, чтобы указать путь отделенной и сбитой с толку душе (Абегян), сколько для того, чтобы защитить мертвого от сил зла. Возможно, какие-то следы культа предков сохранились в традиции зажигать в субботу днем свечи и окуривать дом ладаном. Смерть в доме неизбежно влекла за собой обновление огня, так как присутствие мертвого тела оскверняло очаг. В древние времена оплакивание умершего носило особенно бурный характер. Все родственники спешили собраться возле покойного. Плакальщицы, специально нанятые женщины, запевали погребальную песнь и славословили его. Ближайшие родственники горько рыдали, рвали на себе волосы, царапали лица и руки, били себя в грудь, пронзительно кричали и укоряли ушедшего друга за то горе, которое он им причинил своей кончиной. Вероятно, они также остригали свои длинные струящиеся волосы в знак траура, так же как монахи, которые, говоря формально, являются духовными плакальщиками (abeλa, от сирийского abhīlā) при вступлении в религиозный орден. Покойника несли на кладбище на похоронных носилках. До нас не дошло ни одного упоминания о кремации у армян. Возле незасыпанных могил царей и вельмож совершали самоубийства многочисленные слуги и женщины. Так случилось, когда умер Арташес, к великому неудовольствию его неблагодарного сына Артавазда. Мавзолеи армянских царей находились в укрепленном городе Ани в провинции Даранали. Они когда-то были открыты скифами, которые либо ожидали найти там несметные сокровища, либо намеревались таким варварским методом ускорить бой с отступающим местным населением.