Дмитрий Новокшонов - Речь против языка Страница 17

Есть соответствие между латинским словом libertus и этрусским lautuni, чаще сокращаемым до lautni. На крышке погребальной урны, найденной в Перузии, написано: Lucius Scarpus Scarpiae libertus popa – Луций Скарп, вольноотпущенник Скарпии, попа.

Слово рора обозначает помощника жреца, подводившего жертву к алтарю и убивавшего ее молотом. Этот человек был отпущен на волю женщиной по имени Скарпия, родовое имя которой он взял себе. Этому соответствует надпись на самой урне: Larth Scarpe lautuni, где тот же человек назван своим этрусским именем Larth и родовым именем, образованным от имени хозяйки, с добавлением своего статуса – lautuni, что переведено на латынь как libertus. С другой стороны, нам известна этимология[204] слова lautni: оно происходит от слова laut(u)n, которое довольно точно соответствует латинскому familia. Однако familia на латыни вовсе не означает семья: под словом прежде всего подразумеваются все, живущие под одной крышей, – весь дом, хозяин, его жена, дети и слуги, находящиеся в его подчинении (примеч. cccxl).

Родство по женской линии для этрусков было важным (примеч. cccxli). Lautni – ладный[205] вольноотпущенник, заключивший брак с женщиной из рода хозяев. Лада-Libertas – Сексуальность была общим балто-славянским божеством (примеч. сссхШ).

Гражданская бойня выкосила римских мужчин в Италии. Римлянки на Западе утешались греческими невольниками, а затем вольноотпущенниками из рабов со всех концов империи, восточными безделушками и тряпками. Римские барыни держали дома дурачков и дур, карликов и карлиц, любили целовать их (примеч. cccxliii). Уродцев привозили с Востока самородками или приготовляли в особых ящиках, куда запирали еще детьми (примеч. cccxliv), чтобы лишить роста (примеч. cccxlv). Внучка Августа Юлия держала, например, карлика Конопса, ростом чуть более полуметра, женатого на карлице Андромеде, принадлежавшей Августовой жене и отпущенной на волю (примеч. cccxlvi). Карлики развлекали детей господ, передавая им в играх свой жизненный опыт (примеч. cccxlvii).

Пристрастие римлянок держать при себе карлиц и уродов не обошло и мужчин. Однако мужчины ценили в по-собачьи преданных им малорослых (graeculi) приживалах образованность. Домашний стоик[206] Панеций был у Сципиона, академик[207] Антиох был при Лукулле.

У Красса был перипатетик[208] Александр, Помпей держал писаря Феофана, которому сообщал все свои намерения и замыслы. У Гая Октавиана таких философов было целых три – Аполлодор[209], Феогнес и Арий[210]. Этого Ария Октавиан назначит комендантом Александрии[211], откуда впоследствии распространятся на Востоке сочинения коротконогого Аристотеля (примеч. cccxlviii). Умение красиво и мудрено писать делало греческих карликов домашними любимцами их хозяев – богов и гигантов (мышей и лягушек). Удревление было обычным приемом художников греческого слова, их сочинительство породило греческую историю и философию.

От записей времени, именуемого минойской и крито-микен-ской эпохами[212] или периодом[213], остались лишь бухгалтерские на глиняных табличках. Часть из них выполнена на греческом языке слоговым линейным письмом (примеч. cccxlix). В Пунических войнах часть греков была союзной Риму против евреев (пунов, от poena, кара). На глине вели господскую бухгалтерию и рабы на Востоке. Господа редко одаривали домашних писцов дорогими папирусами из особого египетского растения, глина же была дешева и общедоступна[214]. Господа, боги, вели на папирусе пропаганду во время своей Гражданской войны, названной греческими сочинителями войной богов и титанов (гигантов, греч. γίγαντες ед. ч. – γίγας шумерск. игиг из лат. jugum, иго, присяга) (примеч. cccl). Листы папируса приклеивались один к одному, первый лист назывался προτόκολλον (протокол). Этот ряд листов папируса навертывался на скалку; каждый, кто читал этот сверток, развертывал его. Такая книга называлась βίβλος liber[215]; сберегали эти свертки в круглых коробках (примеч. cccli). Затем папирус заменила бумага.

Бумага входит в число так называемых Четырех великих китайских изобретений: компаса, пороха, бумаги и книгопечатания (примеч. ccclii). Книги прибывали с Востока на Запад. Греческая, буддийская, манихейская и прочие литературы (писанина) обязаны своим распространением изобретателю бумаги, которая появится в Риме только в XI–XII вв., заменив вскоре шкуры животных: пергамен, попавший в столицу в середине II в. до н. э. вместе с пергамским посольством[216] (примеч. cccliii). Не случайно трепетное отношение к свиткам Торы, дошедшее у евреев до сего дня. В тяжелейших бытовых условиях рабам удалось сохранить быль еврейских семей после разрушения Карфагена и покорения Иверии.

В правление Августа завершается огречивание римского уклада, начавшееся во времена Пунических войн. Вергилий состязается с Гомером, Гораций – с Пиндаром. Вскоре то, что для Горация было игрой (ludus), становится ремеслом и «серьезным» делом. Устное слово вытесняется письменным, писанина начинает приобретать черты литературы в современном ее понимании (примеч. cccliv). Отношение к старым рукописям в древности вряд ли отличалось от современного у тогдашних торговцев ими. Чем старее книги, тем большую цену просят за них букинисты.

Китаевед И.А. Алимов называет малопонятные обывателю ученые краснобайства словом «мудрота». Л.С. Выготский в своей ученой мудроте использовал слово «сексуальность», придуманное Э. Гидденсом в 1889 г. в работе, посвященной разбору женских заболеваний, не встречающихся у мужчин.

Основатель психолингвистики и его последователи перетолковали это слово иначе, в духе размышлений 3. Фрейда о сложной жизни отцеубийцы Эдипа. Мудрствования еврейско-немецкого ученого, имевшего также непростую судьбу, показались им понятнее женских страданий.

Отцовство создало римское и русское общества, государство, промышленность и армию. Liberias (сексуальность)[217] спасала их во время войн, но во время Гражданской войны та ушла из Рима на Восток вместе с мужчинами (примеч. ccclv). В храме ушедшей Либерты консул Азиний Поллион устроил первую в Риме публичную библиотеку. Но книги либереи и почитание без-сыновних Августа или Христа не заменят даже самое хреновое (liberalis) отцовство, Отчизну, Liberias.

В женской природе нет стояка. Выражение «свободная женщина» весьма двусмысленно[218]. Однако стойкие женщины могут олицетворять свободу. Liberias римских мужчин – это не христианская caritas[219] (от лат. cams, Кар). Разница станет еще существенней, после того как Отца Либера переименуют в земледельца Георгия. В новое время Либерту-Сексуальность станут изображать без колпака, то полуголой со знаменем и мушкетом, ведущей мужчин на баррикаду (примеч. ccclvi), то с факелом и книгой (примеч. ccclvii), то с мечом (примеч. ccclviii).

След Либера виден ныне не только в распространении романов, но отчетливее в метках-гаплогруппах: неповторимых мутациях[220] в нуклеотидах[221] 7-хромосомы[222].

Среди римских военных грамотность была поголовной. Грамотность отличала римлян, например, от фракийцев, также являвшихся носителями гаплогруппы Ria (примеч. ccclix).

Такой расклад повторит армия и крестьянство Российской Империи к началу XX в. В русской императорской армии грамотность была поголовной. Среди крестьянства поголовной до захвата власти в Российской Империи большевиками в 1917 г. была неграмотность.

X. Латынь живая и мертвая

Распятие Иши в евангелиях для греков напоминало о судьбе Кая Бурого Осьмушки Слона[223], ставшего Августом; для рабов – Σεβαστός[224] (Авторитет, русск. Севастьян, ср. сова, свобода).

Евреи всегда были остряками. Остроты апостолов смешили италиков: INRI (Iesus Nazarenus[225] Rex Iudaeorum)[226]. Inri, irri, iri – многозначное междометие вроде современных русских: хуле, млин, нуёптеть (ср. также: ёкарный бабай или японский городовой)[227]. На языке греческих рабов имя Цезаря евреев выглядело даже непристойно: Ίχθύς—рыба![228] Эдакое обозначение случилось из начальных букв слов: Ἰησοὺς Χριστὸς Θεoὺ ῾Υιὸς Σωτήρ (Иисус Христос Божий Сын Спаситель) (примеч. ccclx).

Еще в XI в. в Книге цветов (Liber Floridus) Август-Аполлон-Христос изображался в виде императора всего мира (примеч. ccclxi). Придумавший себе имя Август[229] (примеч. ccclxii) Гай Октавиан избегал использовать слово Rex (царь); в Риме оно было ругательным (к середине III в. ромеи уже перестанут ощущать его непристойность) (примеч. ccclxiii). Срамота этого слова дожила до нас в имени Кай по-русски, а также сохранилась в словах «ректальный» и «эрекция». В русском дискурсе обычен синтаксический концепт «N хуй», где N – имя.