Петр Киле - Опыты по эстетике классических эпох. [Статьи и эссе] Страница 17

Жизнь Александра была изначально погружена в миф, в форму поэтического и исторического мышления греков. «Происхождение Александра не вызывает никаких споров, - пишет Плутарх, - со стороны отца он вел свой род от Геракла...», а матери - от Ахилла. Александр родился в тот самый день, когда был сожжен храм Артемиды Эфесской, в чем маги в Эфесе увидели предвестие великого бедствия для Азии.

Олимпиаде накануне брачной ночи «привиделось, что раздался удар грома и молния ударила ей в чрево, и от этого удара вспыхнул сильный огонь...», что ясно указывало на посещение невесты Филиппа Зевсом, но не просто верховным владыкой богов Греции, а Зевсом-Амоном, чему найдет подтверждение Александр в Египте, посетив в пустыне храм Аммона, и уверует, что он сын бога.

Для воспитания сына царь Филипп пригласил самого выдающегося философа Эллады, и, должно признать, то, что не удалось Сократу с Алкивиадом, Аристотель достиг с Александром больше, чем ожидал, и они оба, учитель и ученик, послужили в известной мере стержнем развития европейской цивилизации и культуры как в эпоху эллинизма, взлета и распада Римской империи, так и Средних веков вплоть до эпохи Возрождения в странах Ближнего Востока, Магриба и Европы.

История великого завоевателя хорошо известна. Между тем его битвы и победы не столь впечатляющи, скорее ему сопутствовала удача и с рождением, и в походе, и с царством, которое распалось на ряд государств, во главе которых оказались его сподвижники. И больше всего - с культурой Эллады, с ее уникальной способностью к внешнему расцвету, вне исторических границ и времени своего зарождения и расцвета.

«Вообще Александр от природы был склонен к изучению наук и чтению книг», - пишет Плутарх. От Аристотеля он получил обширные познания, вплоть до тайных знаний о высших предметах, а также любовь к врачеванию, всегда с готовностью занимался лечением заболевших друзей. «Илиаду» Гомера он взял с собой в поход, имел всегда при себе, храня под подушкой вместе с кинжалом. Поэма подвигала его на достижение воинской доблести, чему более всего стремилась его душа и настолько, что он не позволял себе ничего и не желал, что расслабляет его тело...

Плутарх сообщает в высшей степени знаменательные слова царя: «Александр говорил, что сон и близость с женщиной более всего другого заставляют его ощущать себя смертным, так как утомление и сладострастие проистекают от одной и той же слабости человеческой природы». (Это относится естественно и к гомосексуальной любви, и тому есть прямые свидетельства с уст самого Александра.)

Здесь проступает основная черта личности Александра, чему царское происхождение и эпоха, разумеется, классическая эпоха Эллады, лишь способствовали, - порыв к высшему, что доступно героям и богам, устремленность к наивысшим достижениям, к наибольшей славе, с преодолением слабостей человеческой природы, кроме сна и сладострастия, и смертности человека. Отсюда упования: а что если он в самом деле сын бога?

Эллинизация Македонии привела к тому, что царь Филипп ощущал в себе ответственность за судьбы греческих государств с их постоянными войнами между собою, да в виду опасности вмешательства персов; и у самих греков рождались мысли установления мира под эгидой Македонии, разумеется, далеко не у всех. Потребовалось военное вмешательство царя Филиппа. В 338 г. до н.э. произошла кровавая битва при Хоронее, в которой принимал участие Александр.

Потерпев поражение, греческие государства, по предложению царя Филиппа, заключили между собою вечный мир; они обладали автономией в ведении всех своих дел, за исключением войны. В случае необходимости создавалось союзное войско, которым должен был командовать Филипп, объявленный «гегемоном Эллады». А пока было решено выступить против персов.

Царь Филипп готовил поход против персов, но был убит неким Павсанием - якобы «за жестокую обиду из-за Аттала и Клеопатры», что претерпел-то скорее Александр, а еще больше его мать Олимпиада. Как бы то ни было, Александр в двадцать лет от роду получил царство, наскоро сколоченное из различных государств и племен.

Подавив волнения варварских племен на севере, Александр необыкновенно быстро явился у стен восставших Фив, оказавших македонянам героическое сопротивление; Фивы были стерты с лица земли; убитых было более шести тысяч, более тридцати тысяч проданы в рабство. Должны были понести кару и Афины, проявившие сочувствие выступлению Фив, но Александр простил Афины, выдвигая этот город как опору его власти над всей Грецией. Можно подумать, и неслыханная жестокость, и милосердие были строго просчитаны у молодого царя.

«Собравшись на Истме, - пишет Плутарх, - и постановив вместе с Александром идти войной на персов, греки провозгласили его своим вождем». Это была единственная идея, как поход против Трои, которая еще могла объединить Грецию да под эгидой царя Македонии. Таким образом, Александр все получил от отца и ничего не утратил, только цели его в ходе успешного и длительного похода кардинально изменились.

Войско Александра насчитывало тридцать или сорок три тысячи пехотинцев и четыре или пять тысяч всадников; средств на содержание войска было не более семидесяти талантов, а продовольствия - только на тридцать дней. В поход Александр выступил, можно сказать, налегке. Он даже роздал все свое имущество, оставив себе, с его слов, «надежды».

Персидский царь Дарий и его сатрапы (наместники), вероятно, полагали, что смерть царя Филиппа погрузит его царство в распри, с выступлениями греческих государств против Македонии, и совсем не ожидали, что молодой царь Александр столь быстро не только утвердит свою власть над Грецией, но перейдет Геллеспонт, посетит Илион, принесет жертвы Афине и совершит возлияния героям, а у надгробия Ахилла устроит, согласно обычаю, умастив тело и нагой, состязание с друзьями в беге вокруг памятника, с друзьями его детства и юности, которые в ходе длительного похода станут военачальниками и первыми сановниками обширного царства.

«Между тем полководцы Дария собрали большое войско и построили его у переправы через Граник, - пишет Плутарх. - Сражение было неизбежно, ибо здесь находились как бы ворота Азии, и, чтобы начать вторжение, надо было биться за право входа».

Исход сражения известен. Граник напоминал не самую бурную речку гор Македонии. Всадники во главе с Александром бросились в воду, а где-то рядом и македонская фаланга, для них привычное дело, только обрывистые скалы на том берегу были усеяны пехотой и конницей врага.

Судя по числу погибших из войска Александра: «тридцать четыре человека, из них девять пехотинцев», а «варвары потеряли двадцать тысяч пехотинцев и две тысячи пятьсот всадников», - первая цифра подтверждается статуями героям, созданными Лисиппом по приказу царя, - персы встретили македонян не у воды, а так или иначе позволили всадникам выйти на берег, а македонской фаланге построиться в боевой порядок.

«Персы сопротивлялись вяло и недолго, - сообщает Плутарх, - в скором времени все, кроме греческих наемников, обратились в бегство». Последние были «готовы сдаться при условии, если Александр обещает им безопасность». Не следовало грекам в их положении выставлять какие-то условия македонянам, которые уже обратили персов в бегство. Александр напал на них первым, при этом потерял своего коня (не знаменитого Буцефала, а другого). «Именно в этой схватке больше всего македонян было ранено и убито, так как сражаться пришлось с людьми воинственными и отчаявшимися в спасении».

Персидское войско и при сражении при Иссе, и под Гавгамелами, решающими для всей многолетней военной кампании в Азии, будет вести себя также, слишком многочисленное, отягощенное огромными обозами, - царь Дарий не расставался со своей семьей, утопающей в роскоши, и в военном походе, - чтобы после первых столкновений обращаться, как и его войско, в бегство и потерять все - и семью, оказавшейся в плену в стане македонян, и царство, а вскоре и жизнь.

После победы при Иссе самое знаменательное событие - покорение Египта без всякого сражения, поскольку сатрап персидского царя счел за благо подчиниться Александру, в котором египтяне увидели освободителя от деспотии варваров и охотно признали его фараоном, «царем Верхнего и Нижнего Египта», «избранником Ра и возлюбленным Амона», то есть сыном бога Ра, по представлениям египтян, а как сын Ра, считалось,  он рожден смертной матерью от солнечного бога. Сон Олимпиады находил подтверждение.

Египет для греков исстари древнейшая культура и страна с плодороднейшей почвой, но развитию взаимовыгодной торговли всегда мешали варвары. Греки приходили на помощь, устраивали колонии - не в захватнических целях, а лишь для развития торговли. В Александре египтяне приветствовали «вождя Греции» и не ошибались. Объявленный фараоном в храме Птаха в Мемфисе, Александр «принес жертвы Апису и прочим богам и устроил гимнастические и мусические состязания». Можно подумать, во всех своих завоеваниях Александр преследовал, кроме утверждения своей власти, еще одну цель - распространение греческой культуры.