Эдуард Маркарян - Избранное. Наука о культуре и императивы эпохи Страница 2

В связи с этим важно подчеркнуть, что хотя основным стимулом для бурного развития современных социальных наук и являются задачи прикладного, управленческого характера, выполнение этих прикладных задач может быть эффективным лишь при наличии глубоко и систематически проводимых теоретических исследований. Подобно тому как в области естественных наук и материальной техники четкое размежевание сферы прикладных аспектов естествознания и чисто технических проблем от области собственно теоретических исследований явилось одной из важнейших предпосылок изумительного прогресса в овладении внешней природной средой, точно так же предпосылкой овладения социальной средой, эффективного контроля над ней должно быть четкое размежевание сфер «социальной инженерии» и социальной теории.

Говоря о современной социальной теории, нельзя ее просто отождествлять с системой общих мировоззренческих принципов, как это порой делается. Особенно недопустимо подобное отождествление на данном этапе развития общественно-научного знания, характеризующегося тенденцией все большей дифференциации подходов к сфере социальной жизни и построения соответствующих специальных теорий. Общие принципы занимают особое место и в структуре познавательных средств социальной науки, выполняя функцию исходной теоретической установки, придающей концептуальное единство процессу изучения объекта. В системе марксистского обществознания именно эту функцию выполняет историко-материалистическая концепция. Говоря об историческом материализме, следует понимать совокупность теоретических принципов, дающих исходную установку исследования сферы общественной жизни. Именно на базе этих принципов должны быть построены различные специализированные, систематически разработанные теории в пределах марксистского обществознания[4]. К числу подобных теорий относится и теория культуры, некоторым вопросам которой посвящается настоящая работа.

Рассматриваемые в работе вопросы группируются вокруг двух узловых и исходных проблем теории культуры: проблемы общего определения культуры как особого явления действительности и проблемы культурно-исторической типологии. Выделение этих групп вопросов и обусловливает собой структуру работы, которая распадается на две части: 1. «Феномен культуры» и 2. «К проблеме культурно-исторической типологии».

Выше уже говорилось о том, что познавательная функция понятия «культура», согласно его новой (неаксиологической) трактовке, сводится прежде всего к фиксации общего качественного своеобразия человеческой жизнедеятельности и отличению ее от форм биологической жизни. Беря за основу это утвердившееся в современной науке исходное значение, вкладываемое в понятие «культура», и последовательно развивая его, мы приходим к выводу, что выражаемое данным понятием явление есть не что иное, как специфически характерный для людей способ деятельности и объективированный в различных продуктах результат этой деятельности. Именно обоснованию этого положения и посвящена прежде всего первая часть работы. В ней теория культуры, несмотря на свою относительно самостоятельную значимость, рассматривается как часть более общей теории, теории социальной системы, задача построения которой настоятельно диктуется всем ходом развития современного обществознания[5]. Именно данная теория, с нашей точки зрения, должна лежать в основе создаваемой в наши дни теоретической социологии. Попытаемся обосновать эту мысль.

С содержательной стороны предметом современной социологии является человеческая деятельность, а также условия и способы осуществления ее. Но субъекты человеческой деятельности могут быть различны, точнее, существует два таких субъекта – коллективный и индивидуальный субъекты человеческого действия. Именно для обозначения первого субъекта человеческого действия в социологической литературе используются термины «социальная система», «группа», «общественная совокупность» и т. д., для второго же – термин «личность». Соответственно перед современной социологией стоит задача построения двух взаимодополняющих теорий, выражающих, с одной стороны, различные субъекты коллективного действия, а с другой – субъект индивидуального действия (теория личности).

Коллективные субъекты действия весьма многообразны. Все они представляют собой группы людей, действия которых координированы таким образом, что они выступают по отношению к внешней среде как определенная, так или иначе согласованная система, обладающая своим специфическим поведением, не сводимым к поведению образующих ее индивидов. К таким субъектам действия с равным правом может быть отнесено как общество в целом, так и различные образующие его конкретные группы людей – семья, армия и т. д.

Общая теория, направленная на характеристику различных коллективных субъектов человеческого действия, подразделяется нами в настоящей работе на «теорию социальной системы» и «теорию социальных групп». Эта классификация весьма условна и преследует цель отделить вопросы, связанные с характеристикой общественной жизни в целом как социального организма, выражающего особый тип организации действительности, от характеристики различных групп, образующих этот общий коллективный субъект действия – «социальную систему».

Как коллективные, так и индивидуальные субъекты человеческого действия представляют собой чрезвычайно сложные образования, рассмотрение которых может производиться с самых различных точек зрения. Теорию культуры интересует точка зрения, акцентирующая внимание на характерных для различных социальных групп и личности специфических способах деятельности, различных средствах и механизмах, благодаря которым осуществляется эта деятельность. Именно этот угол зрения образует непосредственный предмет исследования общей теории культуры.

В настоящей работе будут затронуты лишь вопросы теории культуры, относящиеся к характеристике способа деятельности социальной системы (социального организма) как общего коллективного субъекта человеческого действия. Проблема личности в ней непосредственно не ставится. Подобное абстрагирование от проблемы личности мы считаем вполне допустимым, ибо, несмотря на органическую связь, существующую между теорией социальной системы и теорией социальных групп, с одной стороны, и теорией личности – с другой, предметы их различны, если иметь в виду различие между коллективным и индивидуальным субъектами действия. В то же время следует отметить, что выше отмеченная «взаимодополняемость» этих теорий вовсе не означает их теоретического и логического равноправия. Фундаментальной и исходной в построении социологической теории, само собой разумеется, является теория социальной системы, лишь в свете которой становится понятной и личность как определенный феномен.

Если принятие и рассмотрение новой «неаксиологической» трактовки понятия «культура» в общесоциологическом плане, несмотря на сложность самой проблемы, не вызывает особых логических противоречий и трудностей, то иначе обстоит дело при использовании его в историческом исследовании. Более того, проблемы, с которыми столкнулись исследователи в своих попытках последовательного приложения этой новой трактовки понятия «культура» к сфере исторического познания, можно без всякого преувеличения отнести к числу наиболее трудно разрешимых в обществознании XX в.

Сутью «аксиологизма» в культуроведении, как мы помним, является деление различных способов человеческого существования на «культурные» и «некультурные», «высшие» и «низшие» согласно определенной ценностной ориентации. Принимая тот или иной способ человеческого существования в качестве образца для соотнесения и классификации иных исторически выработанных культур, их аксиологическая трактовка неизбежно приводила к построению во многом произвольных иерархических схем истории. Ярким примером подобной аксиологической, ценностной трактовки различных исторически выработанных культур является европоцентристская система взглядов, принимающая сложившийся за последние столетия общий способ существования европейских народов в виде эталона культуры.

Ограниченность и несостоятельность подобной трактовки культур стала совершенно очевидной для многих исследователей XX в. Но каков должен быть путь преодоления аксиологического рассмотрения различных исторических культур, безотносительно к тому, какую эгоцентристскую форму оно принимает? Казалось бы, единственным путем, который диктуется самой логикой принятия «неаксиологической» трактовки культуры, должно быть уравнивание всех исторически данных способов человеческого существования, рассмотрение их в качестве равноценных и эквивалентных. Именно по этому пути и пошли многие представители западного культуроведения XX в. в процессе критики традиционного европоцентризма. Культуры ошибочно делить на «высшие» и «низшие», они представляют исторически выработанные эквивалентные в своей альтернативности образы жизни, способы человеческого существования. Таков фундаментальный тезис, лежащий в основе того направления в западном культуроведении XX в., которое сложилось в результате критики европоцентристской системы взглядов. В настоящей работе оно названо нами концепцией «эквивалентных культур» (цивилизаций).