Марина Кузнецова - Литературные вечера. 7-11 классы Страница 20

Третий чтец (читает стихотворение В. Кюхельбекера «Участь русских поэтов»):

Горька судьба поэтов всех племен;Тяжеле всех судьба казнит Россию:Для славы и Рылеев был рожден;Но юноша в свободу был влюблен…Стянула петля дерзостную выю.

Не он один: другие вслед ему,Прекрасной обольщенные мечтою,Пожалися годиной роковою…Бог дал огонь их сердцу, свет – уму,Да! Чувства в них восторженны и пылки:Что ж? Их бросают в черную тюрьму,Морят морозом безнадежной ссылки…

Или болезнь наводит ночь и мглуНа очи прозорливцев вдохновенных;Или рука любовников презренныхШлет пулю их священному челу;

Или же бунт поднимет чернь глухую,И чернь того на части разорвет,Чей блещущий перунами полетСияньем облил бы страну родную.

(Звучит стихотворение В. Высоцкого «О фатальных датах и цифрах»)

Первый чтец (читает стихотворение Е. Винокурова):

Поэт бывал и нищим, и царем.Морским бродягой погибал на море.Ужасным клерком он скрипел пером,Уныло горбясь заполночь в конторе.

Повешен был за кражу, как Вийон.Придворный, в треуголке, при параде,Он фрейлин в ручку чмокал, умилен,И с песней умирал на баррикаде.

Слепец брел рынком. Гусли. Борода.По звонким тропам мчался по Кавказу.Но кем бы ни бывал он, никогдаНи в чем не изменил себе ни разу.

Ведущий:

Мировая поэзия необыкновенно богата и разнообразна. И у каждого стихотворца своя судьба, свой поэтический голос. Но поэтов разных эпох и поколений, разных стран и народов, поэтических направлений объединяет, наверное, одно: мечта о том, чтобы стихи нашли своего читателя и оставили добрый след в его душе.

Второй чтец:

Великий иранский поэт Х в. Абулькасим Фирдоуси, автор знаменитой поэмы «Шахнаме», которая вот уже тысячу лет восхищает читателей, по праву мог сказать о себе:

Рассыплются стены дворцов расписныхОт знойных лучей и дождей проливных,Но замок из песен, воздвигнутый мной,Не тронут ни вихри, ни грозы, ни зной.Я жив, не умру – пусть бегут времена, —Недаром рассыпал я слов семена.И каждый, в ком сердце и мысли светлы,Почтит мою память словами хвалы.

Третий чтец:

Евгений Баратынский в первой половине XIX в. писал:Мой дар убог, и голос мой не громок,Но я живу, и на земле моеКому-нибудь любезно бытие:Его найдет далекий мой потомокВ моих стихах: как знать? Душа мояОкажется с душой его в сношенье,И как нашел я друга в поколенье,Читателя найду в потомстве я.

Первый чтец (читает стихотворение Марины Цветаевой «1913 год»):

Моим стихам,Написанным так рано,Что и не знала я, что я – поэт,Сорвавшимся, как брызги из фонтана,Как искры из ракет,

Ворвавшимся, как маленькие черти,В святилище, где сон и фимиам,Моим стихам о юности и смерти,– Нечитанным стихам! —

Разбросанным в пыли по магазинам(Где их никто не брал и не берет)Моим стихам, как драгоценным винам,Настанет свой черед.

Второй чтец:

Анна Ахматова, величественная и мудрая, испытавшая за свою долгую жизнь гонения, нужду и мировое признание одновременно, писала:

Из-под каких развалин говорю,Из-под какого я кричу обвала,Как в негашеной извести горюПод сводами зловонного подвала.

Я притворюсь беззвучною зимойИ вечные навек захлопну двери.И все-таки узнают голос мой.И все-таки опять ему поверят.

Третий чтец:

Владимир Набоков обращался к будущему читателю:Ты, светлый житель будущих веков,Ты, старины любитель, в день урочныйОткроешь антологию стихов,Забытых незаслуженно, но прочно.

И будешь ты, как шут, одет на вкусМоей эпохи фрачной и сюртучной.Облокотись. Прислушайся. Как звучноБылое время – раковина муз.

Шестнадцать строк, увенчанных оваломС неясной фотографией… ПосмейПобрезговать их словом обветшалым,Опрятностью и бедностью моей.

Я здесь с тобой. Укрыться ты не волен.К тебе на грудь я прянул через мрак.Вот холодок ты чувствуешь: сквознякИз прошлого… Прощай же. Я доволен.

Первый чтец:

Борис Слуцкий, поэт фронтового поколения, прошедший войну и сталинские лагеря, человек строгий и сдержанный, не привыкший быть на виду, нечасто печатавшийся, не заботившийся о славе («я слишком знаменитым не бывал») оставил в своих тетрадях строки-заклинание:

Умоляю вас, Христа ради,С выбросом просящей руки:Раскопайте мои тетради,Расшифруйте черновики.

…Побудь с моими стихами,Постой хоть час со мною,Дай мне твое дыханьеПочувствовать за спиною.

Ведущий:

А когда сбудется вечная мечта поэтов – стихи найдут своего читателя, сколько бы ни прошло лет или веков, в этот момент произойдет чудо – соприкосновение душ людей, разделенных огромным временным пространством.

Второй чтец (читает стихотворение О. Лебедушкиной «Фантастическое»):

Шел на Земле сто первый век,И путь Земли был мудр и долог,И жил на свете человекЧудак, а проще – археолог.

И как-то под пластами лет,Под массой всяких наслоенийОн странный отыскал предмет,Изделье давних поколений.

Предмет был сделан из листков,Сухих и желтых, словно осень,Таких прозрачных, что легкоСквозь них струилась неба просинь.

И археолог в тишинеС листков очистил пыль забвеньяИ прочитал на желтизне:«Я помню чудное мгновенье!..».

И вдруг постиг он, что окрестПоет и плещет мирозданье,Что он всю жизнь несет свой крестЛюбви, надежды и страданья.

И археолог счастлив был,Так счастлив, что и не заметил,Как те листки рассыпал в пыльУж слишком современный ветер.

И запах легкий, как печаль,Исчез в последнем дуновенье,Но в сердце колокол звучал:«Я помню чудное мгновенье!..».

Ведущий (из речи А. Блока «О назначении поэта»):

«Что такое поэт? Человек, который пишет стихами? Нет, конечно. Он называется поэтом не потому, что он пишет стихами; но он пишет стихами, то есть приводит в гармонию слова и звуки, потому что он – сын гармонии, поэт». «Похищенные у стихии и приведенные в гармонию звуки, внесенные в мир, сами начинают творить свое дело. Они проявляют неожиданное могущество: они испытывают человеческие сердца».

«На бездонных глубинах духа … катятся звуковые волны, … идут ритмические колебания». «Первое дело, которого требует от поэта его служение, – открыть глубину». «Второе требование заключается в том, чтобы поднятый из глубины … звук был заключен в прочную и осязательную форму слова; звуки и слова должны образовать единую гармонию». «Третье дело поэта: принятые в душу и приведенные в гармонию звуки надлежит внести в мир».

Третий чтец (читает стихотворение Э. Межелайтиса «Лира»):

Нет лиры у меня.Но жаворонок ранний,В рассветном небе славя бытие,Образовал струнуВосторгов и страданий,К земле и к солнцу приковал ее.

До трепета натянута прямая,Певучая и вечная струна.Все выше землю к солнцу поднимая,На тысячу ладов звучит она.И верится, что утренняя птицаЕще не завершила свой полет.А если кубок неба накренится, —Струна дождя под пальцами поет.

Нет лиры у меня.Но есть в лесу зеленомДремучая струнаСоснового ствола;Меж небом и землейКолеблется со звоном,В земле укоренясь,До неба доросла.

…Нет лиры у меня,Но есть священный жребийВ просторе полевом,Где росы так свежи,Задумать песню о насущном хлебе,Перебирая струны спелой ржи.

Нет лиры у меня.Но заводские трубыЗвучат басовой, каменной струной,Цехов горячих нестерпимый знойБросают в небо, тяжелы и грубы.

Там белокрылый голубь над трубойВзмыл и связал собой трубу заводаС необозримой высью голубой —И дотянул струну до небосвода.

Взмахну рукой,Ударю по струне,По заводской, из камня и железа, —В единую мелодию во мнеСольются звуки труб, лугов и леса.

Нет лиры у меня,Но струны нежных рук,Простертые ко мне неудержимо,Звучат сквозь клубы заводского дыма,В полях, над синевой речных излук.

Сосна и стебель ржи,Чащоба труб и руки,И жаворонок, льющийся звеня…Сливаются во мне ликующие звуки мелодии…Есть лира у меня!

Первый чтец (читает стихотворение Р. Рождественского):