Инна Лисович - Скальпель разума и крылья воображения. Научные дискурсы в английской культуре раннего Нового времени Страница 24

Этот же закон аналогии мы видим у выдающегося английского анатома раннего Нового времени Уильяма Харви (William Harvey, 1578–1657), который в труде «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных» (Exercitatio anatomica de motu cordis et sanguinis in animalibus, 1628) проводит параллель с гелиоцентрической системой, используя в качестве основного принципа работы сердца представление Иоганна Кеплера о Солнце как движущем начале Вселенной: «Сердце есть основа жизни и солнце микрокосма, подобно тому, как Солнце можно назвать сердцем мира. В зависимости от деятельности сердца кровь двигается, оживляется, противостоит гниению и сгущению. Питая, согревая и приводя в движение, кровь – этот божественный очаг – обслуживает все тело; она является фундаментом жизни и производителем всего»[298]. Харви использует довольно точную аналогию с системой Кеплера, где Солнце смещено в один из фокусов (лат. focus – очаг, пламя) эллипса и является источником тепла и движения планет. Сердце также, не будучи геометрическим центром тела, находится в его фокусе, оказываясь источником жизни и движения крови.

Если А. Везалий преимущественно исследует мертвое тело, то У. Харви, для того чтобы вычислить объем крови в организме и понять принцип работы сердца, избирает исследование живого тела: «Полезно пристальней заняться этим делом [изучением движения сердца и назначением артерий] и посредством наблюдений над сердцем и артериями не только человека, но также и разнообразных животных и посредством частых вивисекций и многих вскрытий найти истину»[299]. Вивисекция методологически необходима Харви, поскольку только наблюдая живое тело, можно увидеть зависимость между теплом и движением, выявить факторы, влияющие на циркуляцию крови: «Вены значительно больше и свободнее изливаются при кровопускании в согретом теле, чем в охлажденном. Мы видим, что при душевном волнении (когда применяется кровопускание) испуганный человек впадает в обморок и тотчас останавливается истечение крови и все тело покрывается бледностью, члены коченеют, звенит в ушах, глаза слепнут и закрываются»[300]. Тело в книге Харви представлено крайне аналитически, фрагментарно. Если в иллюстрациях «О строении человеческого тела» Везалия мы можем видеть части тела и его целостный вид, включая сообщество врачей на публичном анатомировании и самого анатома рядом с трупом, то у Харви изображены только фрагменты тела, а сам анатом представлен только рукой, нажимающей на вену.

Наблюдая сокращающееся сердце, Харви регистрирует движения, которые невозможны при анатомировании мертвого органа: «Все эти явления происходят одновременно: напряжение сердца, выпрямление верхушки, толчок верхушки в грудную стенку (толчок, ощущаемый снаружи), утолщение его стенок и сильная волна крови, которая первоначально содержалась в его желудочках»[301]. Но анатом не только наблюдает, он подвергает тело эксперименту: «Можно сделать этот опыт на руке человека: обвяжем руку бинтом, как это делают перед кровопусканием, или же сожмем ее рукой. Предпочтительнее выбрать руку тощую, на которой яснее выделяются вены. Также необходимо, чтобы все тело, как и его конечности, было хорошо согрето для того, чтобы возможно большее количество крови прошло в конечности для возбуждения более энергичной пульсации, ибо при этих двух условиях явления будут выражены яснее»[302].

Харви, так же как и Кеплер, находит принцип согласованности гармонии в движении, причем его ритмическая природа позволяет сравнить сердце с механическими устройствами: «Эти два движения, одно предсердий, а другое желудочков, настолько гармоничны и ритмичны по своей последовательности, что производят впечатление как бы одного движения; это особенно ясно выражено у теплокровных животных, сердце которых колеблется быстрыми движениями. Это происходит точно таким же образом, как в машинах, где одно колесо приводит в движение другое и кажется, что они движутся все вместе»[303]. Это высказывание Харви предвосхищает картезианское представление о телеавтомате, поскольку сердце рассматривается как некий естественный сложный механизм, приводящий в движение весь организм, он является носителем стихии огня, наполняя жизненной силой тело: «Смерть есть разложение, происходящее от недостатка теплоты: все живое содержит в себе теплоту, все умирающее лишено ее. Следовательно, необходимо иметь источник теплоты, который являлся бы охранителем и очагом, в котором содержалась бы и заключалась естественная теплота и первозданные врожденные элементы огня. Из этого очага, должно быть, и распространяется по всему телу теплота <…>. Этим очагом является сердце, которое и есть начало жизни»[304]. Теплота сердца и крови оказывает физическое воздействие на органы тела, механический характер этого воздействия проявляется и относительно самого сердца: «Намочив палец в слюне, приложил его к сердцу, и сердце, восприняв эту слабую теплоту, вновь вернуло силу и жизнь: я увидел, как предсердия и желудочки вновь стали сокращаться; казалось, что это было их настоящее воскресение»[305].

Харви вписывает принцип властной иерархии жизненно важных органов тела не только в контекст Макрокосма, но и социальное устройство, подчеркивая ее естественное происхождение: «Природа сделала все так, что животное в одно и то же время является творением и вместилищем сердца. Таким образом, сердце, как глава государства, имеет верховную власть и всюду господствует. Изучение артерий подтверждает и освещает эту истину»[306]. Привилегированное положение сердца связано с тем, что оно работает на благо всего организма и является «двигателем», его кровь и сосуды предназначены не только для своего питания, но в основном «для общественного потребления. Все же другие органы, напротив, имеют сосуды исключительно для себя и для своего частного потребления»[307].

Тем не менее само сердце связано с душой и мозгом, которые влияют на его состояние: «Все движения души – горе, радость, надежда, волнение, – возбуждающие ум человека, отзываются на сердце и производят в нем изменения устройства и деятельности его <…> изменение питания и ослабление сил в центральном очаге быстро порождает в членах и в теле различные неизлечимые болезни, так как все тело страдает от изменения питания центрального очага и от недостатка естественной теплоты в нем»[308]. Следовательно, несмотря на то что сердце выполняет основную физическую функцию жизнеобеспечения тела, над ним надстраивается некая духовная составляющая, чье влияние Харви на сердце фиксирует, но также оставляет за пределами своего исследования.

Тело Земли как физического объекта, вписанного во взаимодействие в Солнечную систему при помощи имманентных врожденных свойств, является предметом опытного исследования Уильяма Гилберта: «Есть два рода тел, притягивающих тела посредством движений, воспринимаемых нашими чувствами: тела электрические и магнитные. Электрические тела производят возбуждение естественными истечениями из влаги, а магнитные формальными действиями или, скорее, первичными силами. Эта форма – особенная и своеобразная, <…> [она] охраняет свой собственный шар и располагает его. Такая форма, единая в отдельных шаровидных телах – в Солнце, Луне и светилах – в Земле также единая соразмерность, являющаяся той истинной магнитной мощью, которую мы называем первичной силой. Поэтому магнитная природа свойственна Земле и первичным и изумительным образом присуща всем ее подлинным частям»[309]. Ученый полагает, что Земля обладает магнитными свойствами благодаря тому, что ее природа является железной: «Гален в четвертой книге “О свойствах простых лекарств” говорит, что железо – землистое и густое тело. Таким образом, сильный магнит, по нашим соображениям, является в высшей степени землистым <…> железным по своему происхождению и по своей природе, а железо – магнитным <…>. Крепость же и главенствующее вещество шара составляет это земляное тело, далеко превосходящее в количественном отношении всю силу жидкостей и свободных вод (как бы ни бредили о величине своих элементов и об их соотношении пошлые философы); оно заполняет собой большую часть всего шара и почти весь шар изнутри и само по себе принимает почти сферическую форму»[310].

Гилберт называет магнитную силу душой Земли, которая движет не только ее, но и все планеты, что предвосхищает концепцию Кеплера о единстве подлунного и надлунного миров. Но это – формальная сила, дающая жизнь, и она подается математической регистрации и точному описанию. Благодаря изучению свойств магнита Гилберт подтверждает гелиоцентрическую теорию Коперника и открывает альтернативную представлениям Аристотеля физическую природу движения Вселенной и Земли, основанную на магнитном притяжении (что впоследствии Ньютоном было обозначено как гравитация): «Земля также может иметь свое движение, и это движение не является <…> неподходящим для соединения вещей или враждебным их рождению. Так как оно свойственно земному шару и естественно, так как ничто не расстраивает его извне и никакие противоположные движения не мешают ему, то вращение происходит без всяких бед и опасностей; оно идет без толчков, ничто ему не сопротивляется, ничто не отходит, уступая дорогу, но путь везде открыт. Вследствие того, что шар вращается в пространстве, свободном от тел, или в бестелесном эфире, весь воздух, испарения Земли и вод, облака и висящие в воздухе тела совершают круговое движение вместе с шаром. Пространство, находящееся выше испарений, свободно от тел. Очень разреженные и очень слабо сцепленные тела, проходя по пустоте, не встречают препятствий и не распадаются. Поэтому и весь земной шар со всем, что к нему относится, движется спокойно, не встречая сопротивления»[311].