Владимир Келер - Друг на все времена Страница 26

Напротив, он старается вести себя скромно. Он боится кого-нибудь задеть, обидеть. Чехов говорил: «Доброму человеку бывает стыдно даже перед собакой». Это справедливо ко всякому достойному человеку вообще. Перефразировав, скажем: достойному человеку бывает стыдно даже перед собакой. Вопреки пословице он заметит скорее соринку в собственном глазу, чем бревно в глазах другого.

Все это надо было сказать, чтобы объяснить, почему часто бывают несправедливы те, кто осуждает людей тихих и робких, застенчивых и нерешительных.

Например, такие:

– Размазня ты, размазня! – обращается папа к сыну. – Делаешь все, словно боишься чего-то. Смотри, какой Коля решительный! За что ни возьмется, раз-раз и сделал!

Учителя расстраиваются, когда у ученика нет ярко выраженного влечения к какому-нибудь предмету. Мечется юнец от одного кружка к другому и нигде долго не задерживается.

Между тем, если речь не идет о каких то ненормальных крайностях (вроде ощущения «комплекса неполноценности»), «тихость» часто бывает лучше иной «уверенности и смелости».

Если под «тихостью» понимают просто скромность, это одно из лучших украшений человека, выражение его душевного благородства.

Совсем неплоха «нерешительность», свидетельствующая о честности человека перед собою, о его глубокой серьезности.

Когда ученик мечется от одного кружка к другому, нигде долго не задерживаясь, не надо торопиться осуждать его за легкомыслие. Человек должен именно найти себя, не взять готовеньким. Найти в результате поиска и проб, а не так, как «находят» адрес за пять копеек в справочном бюро. Ценное не обнаруживается в спешке. Бывает, что мучительно затянувшийся процесс такого поиска приводит к настоящему – большому – открытию.

...И сегодня, как вчера, среди читателей в ходу приключенческие книги. Их авторы – писатели наших дней – часто требуют от своих героев лихих, «сверхчеловеческих» поступков. Беря за образец «сильного человека» из романов Джека Лондона, они облачают его в современные одежды, как бы говорят: «Во все времена таков настоящий человек – уверенный в себе, смелый. Ему следует подражать, он пронизан чувством собственного достоинства».

Обычно мы с удовольствием читаем такие книги. Однако послушайте, что сказал о преклонении перед образом «сильного человека» академик Сергей Львович Соболев, известный математик:

«Джека Лондона и всех певцов могучей личности, которая борется со всем миром и со стихиями, терпеть не могу. Они меня раздражают».

Не все разделяют это мнение. Лондона любят заслуженно, герои его романтичны.

Почему мы посвящаем чувству собственного достоинства специальную главу? Так ли уж оно значительно, чтобы выделять его особо?

Да, это очень значительное чувство. И становление его приходится обычно на такую важную эпоху жизни, как повзросление.

Н. К. Крупская в таких словах описывала период своего повзросления, который начался в год смерти ее отца (Надежде Константиновне тогда было 14 лет):

«Мы остались вдвоем с мамой. Она была очень хорошим, живым человеком, но смотрела на меня, как на ребенка. Я упорно отстаивала свою самостоятельность. Только позже, когда у нас установились уже отношения равенства, мы стали жить дружно»

Повзросление – важный жизненный момент. Для всех заметно, когда отдельный человек вдруг остро и радостно начинает сознавать: «Я – личность. Я – это я!»

Редко, но бывает и так, что эту веху человек не преодолевает. По годам входит в юношество, даже иногда – во взрослость, а по умственному развитию и по знаниям остается на уровне подростка.

Это страшно. Одно дело – сохранять взрослым чистоту и яркость чувств ребенка. Но входить в мир взрослых со знаниями ребенка – страшно.

В заключение несколько слов о достоинстве повзрослевших.

Человек взрослеет. Теперь он ясно видит свои цели, от учебников его не оттащить. Он много читает, думает. Помогает матери во всем, родители им не нарадуются.

Почему же он и тогда не перестает раздумывать о самолюбии, достоинстве? Почему за многое в себе стыдится? Другу признается с горечью, что собой не удовлетворен...

Отчасти потому, что и «взрослое» достоинство можно развивать. Отчасти же потому, что всегда есть опасность незаметно его утратить. Значит, надо постараться лучше понять суть достоинства. А поняв, надо сделать все, чтобы сохранить бесценное человеческое свойство.

Для взрослого многие слова звучат иначе, чем для подростка. Возьмем «пытливость». В мире детства это просто веер любопытства: обдувает со всех сторон впечатлениями, и малыш растет в чистом воздухе. Для ученого пытливость – инструмент науки.

Достоинство «во взрослом смысле» уже не просто самостоятельность. Оно – умение действовать не под влиянием эгоистических требований, а подчиняясь нравственным приказам. По Шиллеру, это выражение благородного образа мыслей. «Власть нравственной силы над влечениями составляет свободу духа, и в явлении она сказывается в том, что мы называем чувством достоинства»,– писал знаменитый немецкий поэт и мыслитель в своей философской работе «О грации и достоинстве» (1793).

Когда нехитрым эгоизмом направляется поступок малыша, подростка, доброй девушки 15–16 лет, все это может быть совершенно безобидным, чистым, может не умалять и на крупицу созревающего достоинства юнца, молодого человека.

Совсем иначе выглядит эгоизм у взрослого. Взрослый, руководствующийся в своих поступках не нравственным мерилом, а корыстью, проявляет неуважение не только к другим, но прежде всего к себе, к своему собственному достоинству. Лучшие люди во все времена считали, что это даже хуже, чем неуважение к другим.

«Чувство гуманности оскорбляется,– писал Виссарион Григорьевич Белинский,– когда люди не уважают в других человеческого достоинства, и еще более оскорбляется и страдает, когда человек сам в себе не уважает собственного достоинства».

Многие так высоко оценивали человеческое достоинство, что ставили его выше самой жизни. Известный греческий философ Эпиктет, живший в начале нашей эры (с 50 до 138 года), говорил, например:

«Не то жалко, что человек родился или умер, что он лишился своих денег, дома, имения: все это не принадлежит человеку. А то жалко, когда человек теряет свою истинную собственность – свое человеческое достоинство».

Приведу еще интересное высказывание советского педагога Василия Александровича Сухомлинского (1918–1970):

«Без самоуважения нет нравственной чистоты и духовного богатства личности. Уважение к самому себе, чувство чести, гордости, достоинства – это камень, на котором оттачивается тонкость чувств».

И с общественной и с личной точек зрения необходимо, чтобы человек постоянно ощущал и ценил свое достоинство. Он должен вечно помнить, что настоящее достоинство проявляется в человеке не тогда, когда он думает: «Я что-то значу для себя». А тогда, и только тогда, когда он начинает понимать: «Я что-то значу для других. Значит, я и действительно стоящая личность».

Поэтическая проза

В том человека украшенье

И честь, живущая века,

Что сердцем чует он значенье

Того, что делает рука.

В детстве я видел в цирке, как человек рисовал пейзаж левой ногой. Для эффекта он рисовал его вниз небом. Потом переворачивал. Нас это потрясало.

– Вот шкет! – неслось из рядов мальчишек. – Ну дает!

Никто из нас не видел еще тогда настоящих художников. И нам казалось, вот он перед нами. Мы дружно приняли циркача за выдающегося живописца.

Сейчас, конечно, и вспоминать смешно. А между тем какое-то мастерство мы все же видели: мастерство фокусничества, ловкости рук... То есть я хотел сказать – ног.

Сейчас я того циркача уважаю уже и по-взрослому. Он был артистом – представителем профессии столь же почтенной, как все другие. И он умел показать ее поэзию, умел вызвать восхищение ею.

Есть ли лучшее доказательство того, что человек нашел себя, решил главную личную задачу всякой жизни: выйти на свое направление к счастью.

Многие убеждены, что для того, чтобы выразить свое поэтическое чувство, надо обязательно писать стихи. Только, мол, с их помощью можно выразить, что лежит на сердце, и донести лежащее там до другого сердца.

«Слово, идущее от сердца, проникает в сердце»,– говорил азербайджанский поэт Низами.

В действительности поэтические возможности человека много шире. От сердца начинается любимый труд, и он тоже не может оставить равнодушным чужое сердце.

Возьмем, например, учителя, представителя одной из самых благородных, но и будничных, «прозаических» профессий. Разве не говорят о некоторых: «Как он великолепно преподает! Он настоящий мастер, он художник своего дела». Что это значит? Это значит, что ученики, затаив дыхание, слушают учителя, что учитель раскрывает им глубину и красоту своего предмета.