Жак Лe Гофф - Средневековье и деньги. Очерк исторической антропологии Страница 3

2. ОТ КАРЛА ВЕЛИКОГО ДО ФЕОДАЛИЗМА

Многообразие монет и колебания относительной стоимости золота и серебра сильно усложняли использование монет в раннем средневековье. Карл Великий положил конец этой путанице и создал в своей империи намного более упорядоченную монетную ситуацию. Впрочем, реформа началась еще в 755 г. при его отце Пипине. Согласно Марку Блоку, в ее основу было положено три главных принципа: переход чеканки монеты обратно в руки государственных властей, создание новой системы соотношений между денье, которое стало реальным, и су (солидом), наконец, прекращение чеканки золотой монеты. За периодом биметаллизма золото-серебро последовал период серебряного монометаллизма.

Литература раннего средневековья редко упоминает «богачей» — слово, означавшее скорей «сильных», чем состоятельных. Один из самых знаменитых и самых широко используемых в средние века текстов принадлежит Исидору Севильскому (ок. 570-636), который в своих знаменитых «Этимологиях» сделал сребролюбие главным из смертных грехов, обрек богачей аду и напомнил притчу о богаче и бедном Лазаре, но фактически богатство и богатых огульно не осудил. Поскольку богатство создается Богом, то, если богачи используют свое состояние ради общественного блага и милостыни, это их оправдывает, но, опять-таки, dives у Исидора Севильского означает скорей могущественного человека, чем человека, у которого много денег. В раннем средневековье, где мы находимся, время денег еще не настало.

Другим доказательством того, что могущество и деньги не обязательно составляли одно целое, служит тот факт, что в Каталонии в конце VIII в. жил человек, одновременно богатый и бедный. «Бедный» означало, что он был несвободен, и действительно это был человек, зависимый от короля, который за храбрость в боях с мусульманами подарил ему недавно освоенные земли, сделав из него богача, хоть и по-прежнему «бедного»[5].

Иногда, чтобы охарактеризовать экономику до распространения реальной монеты, начавшегося в XI в., «денежной экономике» (économie-argent) противопоставляли «натуральную» (économie-nature). Это противопоставление не соответствует действительности. Похоже, лишь в очень далеком прошлом можно было либо жить в условиях автаркии, либо обмениваться исключительно продуктами, людьми или услугами. С раннего средневековья деньги имели хождение даже в крестьянской среде, по крайней мере в небольшом количестве. Историки были поражены, обнаружив в «Книге чудес святого Филиберта» упоминание о крестьянине, который на ярмарке Сен-Филибер-де-Гран-Льё около 840 г. выпил в таверне вина на полденье. Медленный прогресс в использовании денег от каролингской эпохи до феодальных времен можно распознать по разным признакам. Прежде всего это обнаружение или более активная разработка копей, где добывали металлы, используемые при изготовлении монет, со времен Карла Великого — серебро, чаще всего извлекавшееся из среброносных металлов, например свинца. Благодаря интенсивной разработке крупнейших серебряных копей каролингской эпохи, рудников Мелль в Пуату, добывалось все больше драгоценного металла. Прекращение норманнских вторжений — в ходе которых захватчики грабили прежде всего церковные сокровищницы, где хранились изделия золотых и серебряных дел мастеров, переплавка которых, как уже говорилось, была одним из главных источников получения монеты, — в IX в. также позволило расширить чеканку. При чеканке реальной монеты из этого сырого металла изделия получались достаточно грубыми, зато повышалась производительность. От плавки, применявшейся в античности, отказались. Разработали другую технологию: после изготовления монетных кружков, то есть необработанных заготовок, над ними осуществляли ряд операций, представлявших собой чеканку как таковую[6]. К концу каролингской эпохи мера веса монет, имевших хождение на Западе, которой до сих пор была западная римская унция, изменилась и получила новое название — марка; она имела национальные и региональные вариации. Например, на территории средневековой Франции чеканили четыре типа марок, но самой употребимой была труаская марка весом в 244,75 грамма. Эту марку использовали во всех французских королевских монетных мастерских и поэтому иногда ее называли королевской или парижской маркой.

Но появление феодальной системы и особенно ее эволюция в направлении того, что Марк Блок назвал вторым феодальным веком, хотя благодаря им в западном христианском мире по-настоящему распространились деньги, вызвали также распад единой системы чеканки и доходов от нее в результате политического и социального упадка империи Каролингов. Реформы Карла Великого привели к тому, что индивидуальных монетчиков раннего средневековья не стало, но императорская монетная монополия продержалась недолго. С IX в. ее присвоили графы, и графское средневековье открыло дорогу для рассеяния чеканщиков монет, связанного с феодальной раздробленностью.

До начала X в. в европейском христианском мире монеты выпускали только на землях западнее Рейна и в Италии. Император Оттон I (936-973) основал несколько новых монетных мастерских в восточной части своей обширной империи. В Дании изготовление монет сосредоточилось в Хедебю. С 960-965 гг. монеты стали чеканить в Чехии, а ранее конца X в. — на Киевской Руси. В конце X  в. официальное изготовление монет началось в скандинавских странах (Дания, Норвегия, Швеция), а в первых годах XI в. появились венгерские монеты. В славянском мире монета в небольших количествах распространилась в Польше при Мешко I и Болеславе Храбром (992-1025), причем эти монеты были по преимуществу имитациями саксонских, баварских, чешских и англосаксонских. К 1020 г. чеканка монет в Швеции, в Норвегии, на Киевской Руси и в Польше прекратилась. То есть чеканка, предпринимавшаяся раньше в ограниченных объемах, производилась в основном по политическим мотивам и из соображений престижа. Ее прекращение, похоже, было обусловлено двумя факторами — отсутствием драгоценных металлов местного происхождения и слабым развитием торговли. Зато в Саксонии, в Баварии, в Чехии и в Венгрии производство монет продолжало развиваться[7].

Что касается побережья Ла-Манша и Северного моря, о  развитии в этих регионах большой торговли и о реакции церкви на их обогащение свидетельствуют тексты начала XIв.: имеются в виду труды двух монахов — Эльфрика, наставника послушников из аббатства Сернел в Дорсете, области в Британии на побережье Ла-Манша, автора сочиненного около 1003 г. диалога «Коллоквиум», и Альперта, монаха из области Утрехта, который между 1021 и 1024 гг. сочинил трактат «De diversitate temporum», обратившись к жизни купцов из Тиля. Альперт очень горячо осуждает последних, обвиняя в многочисленных пороках, в частности в том, что они удерживают залоги, которые отдельные заемщики смогли им предоставить. Напротив, Эльфрик излагает одно из первых оправданий деятельности купца, говорящего о себе, что он «полезен королю, вождю, богачам и всему народу». Он подчеркивает, что тот продает груз со своего судна даже в заморских землях, возвращаясь оттуда, несмотря на опасности плавания, с ценными продуктами, которых не найти в христианском мире: пурпурными и шелковыми одеждами, драгоценными камнями и золотом, пряностями, маслом, слоновой костью, серой, стеклом и т. д.; когда же его спрашивают, продает ли он свои товары по цене, по которой купил, он отвечает: «Я не хочу этого. Какой бы доход я получил в таком случае от своего труда? Я хочу продавать их дороже, чем купил, чтобы получать некоторый доход и тем самым кормить и себя, и жену, и детей». Тем самым уже возникают доводы, которые позже будет фигурировать в числе оправданий прибыли, выгоды, которую получает человек, приобретающий деньги, — вознаграждение за труд, компенсация за риск, необходимость для человека, который не обрабатывает землю, кормить себя[8].

К 1050 г. в романском языке вместо слова dives появилось «riche» [богатый (фр.)], но оно в основном сохранило значение «могущественный». Так что когда Хиронори Миямацу говорит, что к концу XI в. вот-вот должен был появиться богач в том смысле слова, в каком его понимало новое время, — я полагаю, он преувеличивает. Однако именно в конце XI в. начинается событие, ускорившее переход к использованию денег, — крестовый поход. В самом деле, многие крестоносцы, рассчитывая на долгий путь во враждебном окружении и не зная, в чем будет состоять их добыча на Святой земле, постарались найти деньги, которые нетрудно перевозить, то есть которые были бы подороже и весили поменьше, и взяли столько денье, сколько могли.

3. ПОДЪЕМ ЗНАЧЕНИЯ МОНЕТЫ И ДЕНЕГ НА РУБЕЖЕ XII-XIII ВЕКОВ

Перемены в представлении о деньгах и в их использовании, ознаменовавшие этот период, во многих отношениях ключевой для средневековых обществ, связаны с несколькими событиями фундаментальной важности. Главными из этих событий стали переход от странствующего купца к постоянной лавке, городской подъем — города были важными созидателями и потребителями денег, — возврат к золотой монете, рост прибыли и первые попытки ее оправдать при некоторых ограничениях и в некоторых условиях, медленный переход от абсолютного осуждения ростовщичества и ростовщиков к определенной снисходительности в отношении прибыли и выгоды и тех, кто богатеет, распространение монеты и ее регламентация, связанная, в частности, с усилением публичной власти и прежде всего власти монарха, рост уважения к труду и развитие изучения и применения права. Парадокс в том, что это приумножение числа богачей и более снисходительное отношение к накоплению и использованию денег сосуществовали, или, скорее, развивались, в сочетании с восхвалением бедности, расширением благотворительности в отношении бедных и уподоблением последних бедному Христу. Можно отметить, что в начале XIII в. — в 1204 г. — канонизировали святого Гомебона, богатого купца из Кремоны (правду сказать, несмотря на его богатство), и тогда же святой Франциск Ассизский начал прославлять бедность.