Яков Берлин - Дикари, их быт и нравы Страница 3

«Помир-Кыс» (железная девушка). Якутка, проведшая 9 дней под снежным сугробом.

Индейцы по остаткам костра узнают, какое племя делало тут привал и когда оно сняло свою стоянку. Своих лошадей они никогда не метят, но и без меток легко узнают их среди целого табуна других. В неизвестных им местностях они определяют страны света, надрезывая кору деревьев: они знают, что с северной стороны кора бывает толще всего. Гладкую, как скатерть, степь они умеют пересечь по прямой, как стрела, линии, на расстоянии 200 миль, а в пасмурный день безошибочно определяют положение солнца на небе…

Австралийский охотник может целый день идти за кенгуру, не теряя его следов в траве и чаще леса. Он не только безошибочно различает на неровной коре дерева чуть заметные следы лазящего зверка— опоссума, но с первого взгляда может определить, свежи или стары следы, и спускалось или влезало на дерево животное.

Когда белые колонисты приставляли австралийца пастухом к своим стадам, — он вскоре знал каждую скотину и без труда находил ее среди стада в несколько тысяч голов.

«Зрение бушмена, — рассказывает один путешественник. — так изощрено постоянным упражнением во время охоты, что он замечает отдаленные предметы, которые европеец может различать только при помощи подзорной трубы. На моих глазах они открывали стада антилоп, находящихся от нас на расстоянии 11/2 миль (21/2 килом.)…»

«Мальчик-бушмен, взятый английским капитаном на его корабль, замечал с палубы появляющиеся на горизонте корабли, прежде чем матросы могли различить их с высоты мачты, а капитан с трудом мог отыскать их даже при помощи подзорной трубы…»

Не в меньшей степени дикий «сын природы» поражает и своей ловкостью. В воде он держится словно рыба, лазит по деревьям, как обезьяна, а в быстроте бега поспорит с иным проворным животным.

Жизнь дикаря воспитывает в нем не одну только сказочную ловкость, она родит в нем и отвагу. Эта отвага заменяет ему, плохо вооруженному, в его борьбе с хищными зверями, то страшное оружие, каким владеем мы.

Бой чукчи с белым медведем. (Чукотский рисунок; чукча вооружен простой рогатиной).

С помощью горящей головни бушменка на глазах путешественника вступила в бой с грозным «царем зверей» и одолела его. Южноамериканский индеец, вооруженный лишь дубиной, не страшится напасть на ягуара. Бушмен умерщвляет ядовитую змею, прижав ее ногой к земле, сдавив с боков голову, чтобы она не могла сжать челюсти, — и затем отгрызает ей голову. А знаменитый английский ученый Уоллес рассказывает в своем сочинении «Малайский архипелаг», как туземец убил без всякого оружия громадного удава. «Схватив змею за хвост, он бросился быстро бежать с ней и с размаха ударил ее головой о дерево. Змея была очень толста и имела около двенадцати футов длины: она могла причинить много вреда, будучи в состоянии проглотить ребенка».

Читатель видит теперь, что и дикарю есть чем похвалиться перед гордым европейцем. Несложной кажется первобытная жизнь дикаря, не думающего о завтрашнем дне, не помнящего о вчерашнем, — но, на самом деле, к ней вовсе не легко приспособиться. Без зоркого глаза и верной руки, без ловкости членов и закаленности тела, без удивительной способности наблюдать, дикарь сгинул бы среди дикого царства природы, где человека стерегут столько бед и невзгод, столько враждебных сил. И потому-то европеец, чувствующий себя дома «властелином природы», превращается в жалкое и беспомощное существо, когда ему приходится разделять жизнь обитателей диких стран. Дикарь становится тогда его наставником и покровителем и, замечая на каждом шагу беспомощность европейца, составляет себе очень невысокое мнение о его способностях.

«Глуп, как белый», — говорят индейцы…

III. Братская жизнь

Австралийцы, преследующие кенгуру. Рисунок пером, сделанный австралийцем.

Капитан Веддель, плававший лет сто тому назад у берегов Огненной Земли, рассказывает следующую забавную историю.

Однажды его корабль окружили лодки диких огнеземельцев. Они некоторое время ездили вокруг невиданного ими дотоле корабля, возбужденно толкуя между собой о чем-то: должно быть, они спорили — живое ли это существо, или нет, и не опасно ли приближаться к такому чудовищу. Наконец, набравшись смелости, они взобрались на корабль, оставив, однако, своих жен в лодках. Капитан угостил, чем мог, своих гостей, а женам их, чтобы им не было обидно, послал глиняную миску с вином. Миска возбудила у огнеземельских женщин большое удивление: они передавали ее из рук в руки, разглядывали со всех сторон, пока не расплескали все вино.

Возвращать миску они и не думали, и капитан не настаивал на этом, решив пожертвовать ею для пополнения бедного хозяйства дикарей. Каково же было, однако, его удивление, когда на следующий день он увидел, что женщины разбили миску на мелкие кусочки и, добросовестно поделив их между собой, сделали себе из черепков ожерелья…

Обиталище огнеземельцев.

В другой раз Веддель подарил одному огнеземельцу теплую фуфайку, чтобы тот мог защитить свое тело от обычной там стужи. Дикарь не замедлил надеть на себя невиданную одежду и прыгал от радости, словно малый ребенок. Потом он, однако, стащил с себя обнову, передав ее ближайшему дикарю, который с такой же поспешностью и радостью нацепил ее на себя, чтобы поносить ее несколько минут и передать в свою очередь дальше. И так фуфайка переходила из рук в руки, пока не обошла всех дикарей. Тогда они разорвали ее на лоскутки, которые и поделили между собой…

Подобные сцены наблюдались путешественниками и среди дикарей других стран. Случалось, например, что, желая отличить из всех какого-нибудь австралийца, белый дарил ему в награду невиданный среди дикарей наряд— брюки. Но осчастливленный таким подарком дикарь, пощеголяв день в таком наряде, отдавал его другому, тот— третьему и так далее, пока брюки не перебывали по очереди на всех членах дружного дикого племени.

Европейцу такое великодушие кажется необычайным явлением, редкою добродетелью; но дикари, проявляя его всюду, никогда не подумают хвалиться им и ставить его себе в заслугу, видя в нем нечто вполне естественное и необходимое. Вся жизнь дикарей держится так братским милосердием и глубокой взаимной преданностью, которые делают из дикого племени как бы одно дружное семейство. Сородичи всякий труд предпринимают сообща, поровну делят между собой всякий достаток, вместе пируют и веселятся, а придет беда, — дружно встречают ее всей общиной.

Пещера — жилище первобытного человека.

На охоте и рыбной ловле, при обработке поля и постройке жилищ, — словом, везде, где нужно одолеть крупную работу, можно видеть дикарей за общим дружным трудом. Целым поселком выступали индейцы на охоту за бизоном, понимая, что таким образом их лов будет удачнее. А когда охота приходила к концу, они по справедливости делили всю добычу между отдельными семействами. Австралийский дикарь тоже умеет ценить совместный труд и пользоваться им, где можно.

Для преследования проворного кенгуру целое племя соединяется в одну охотничью компанию. В этой охоте принимают участие не только мужчины, но также женщины и дети, которые всходят на холмы и, вытянувшись в одну линию, резкими криками гонят вниз в долины кенгуру. И когда вспугнутое стадо несется с шумом вниз, их там встречают из засады один за другим целый ряд охотников. Непрерывные крики женщин и детей на холмах, глухой шум от скачков несущихся кенгуру, дикие возгласы мужчин, — все эти звуки сливаются в воздухе вместе и могут не на шутку напугать непривычного человека. Но вот охота кончена; вся добыча собирается, и один из стариков производит между всеми дележ, как велит обычай. Иной раз лов бывает неудачен, так что на 8-10 людей приходится один кенгуру; но и тогда между участниками охоты не бывает никаких ссор и споров. Всякий, получив свою долю, остается ею доволен и весело направляется поджаривать мясо на огне.

Любопытное зрелище представляют и новозеландцы, когда они многочисленной компанией выезжают на рыбную ловлю. Невод, который они берут в таких случаях с собой, достигает более ста метров длины и сработан всеми членами общины.

Но еще интереснее посмотреть, как жители Новой Гвинеи, вооруженные кольями и лопатками из железного дерева, сообща обрабатывают поля. Стройной шеренгой двигаются впереди всех мужчины, взрывая кольями свежую новь; им вслед ступают женщины и разбивают землю на мелкие комья; а позади всех тянется целый ряд детей, окончательно разрыхляющих пашню. В воздухе висит дружная песнь, и в такт ей мерно и плавно поднимаются и опускаются орудия черных работников. Быстро спорится у них работа, — вот и последняя полоса пройдена. Тогда все поле, обработанное общими силами, делится по справедливости между всеми семьями. Такая общинная обработка земли распространена среди многих диких племен и в Азии, и в Африке, и в Америке.