Сергей Петров - Крестовский, Елагин, Петровский. Острова Невской дельты Страница 42

Елагинский выход к взморью среди горожан чаще именовался по-иностранному «пуантом», называть его по-русски «стрелкою» среди «приличной публики» одно время считалось дурным тоном. Пуант привлекал десятки тысяч зевак, однажды они вдохновили поэта Николая Агнивцева на стихотворение:

Ландо, коляски, лимузины,Гербы, бумажники, безделки,Брильянты, жемчуга, рубины —К закату солнца – все на «Стрелке»!

Струит фонтанно в каждой дамеАккорд Герленовских флаконов,И веет тонкими духамиОт зеленеющих газонов!

И в беспрерывном лабиринтеГербов, камней и туалетовПриподымаются цилиндрыИ гордо щурятся лорнеты.

И Солнце, как эффект финальный,Заходит с видом фатоватымДля Петербурга специально —Особо-огненным закатом.

Предреволюционный облик Стрелки описывает и Лев Николаевич Штерн, оставивший очерки воспоминаний «Острова моего детства»: «Медленно прогуливающиеся по дорожкам дамы в невероятных шляпах… Их спутники – „господины“ в плоских соломенных канотье или панамах, и офицеры в мундирах. Сидящие за мольбертами у самой воды длинноволосые художники в блузах и широкополых шляпах. Все они казались мне пришельцами из какого-то другого мира. Наверное, именно к этим гуляниям на „стрелке“ и относилась строчка поэта „Шофёр, на острова“».

Детей няньки крепко держали за руки – как бы в воду не упали. Никаких ограждений и нынешних балюстрад со львами тогда не существовало, а от дорожки, окаймлявшей Стрелку, шли крутые откосы прямо в воду.

Елагин остров. Плавучий ресторан

Добирались из центра города на Елагин остров по-разному, кто победнее – пользовался конной железной дорогой, один из маршрутов пролегал от Главного штаба до Крестовского острова, билет внутри вагона стоил 6 коп., наверху (на империале) – 4 коп.; кто побогаче – нанимал извозчика, и быстрее, и почти без тряски, но дороже. Менее 40–50 коп. такой проезд редко стоил.

Советское время решительно отвергло вальяжно-буржуазное времяпровождение. В 1932 г., когда на Елагином острове открыли Центральный парк культуры и отдыха (по простонародному «Цыпочка»), в фаворе стали активный отдых и различные спортивно-массовые мероприятия. Всё направлялось на воспитание гармоничного советского человека, а идеальные фигуры «женщины с веслом», «метательницы диска» и балерины Галины Улановой, установленные на Центральной аллее острова, невольно заставляли подтянуться и в очередной раз сказать себе: «Всё, с понедельника и я займусь спортом».

Зимой катались на коньках и лыжах – здесь работал дом отдыха выходного дня, а ледяное пространство Финского залива между Стрелкой и Лахтой, в то время совершенно пустынное, в 1950–1960-х гг. облюбовали рыбаки. Всё белое поле льда было усеяно чёрными точками, особенно ближе к марту, когда в Неву заходила корюшка. Летом большой популярностью пользовалась лодочная станция. В выходные лодку взять было нереально, поэтому многие приезжали в будни после работы. В залог оставляли комсомольский билет или часы и катались до глубокой белой ночи. Иногда из лодки доносился звук гитары, а иногда бульканье разливаемого «тридцать третьего» портвейна и звонкое чоканье стаканов, раздобытых у ближайшего автомата газированной воды.

Про Стрелку, к тому времени одетую в гранит, не то чтобы позабыли, но любоваться закатами на её каменных скамейках предпочитали в основном влюбленные, да и те дожидались захода солнца не по причине любования природным феноменом, а по более интересному, с их точки зрения, поводу. На посещаемости Стрелки сказался, в том числе, и фактор удалённости её от мостов. Ведь в дореволюционное время дамы и «господины» съезжались сюда на извозчиках или авто, теперь – только пешком. Для транспорта остров в советское время закрыли.

Век XXI поставил крест и на советских развлечениях. Хотя каток по-прежнему заливается и существует прекрасная лыжня, работают группы здоровья и музей, всё стало как-то тише, спокойнее. Индивидуализм в обществе повлёк за собой индивидуализм в отдыхе. Нет прежней массовости: если раньше в иные летние дни ЦПКиО посещало до 200 000 человек, то сейчас не бывает более 20 000 проданных билетов. Не случается и прежних скоплений летними вечерами на Стрелке или зимними днями – на катке. У каждого теперь свой отдых. Пробежки по утрам деловых подтянутых обитателей Крестовского острова и Старой Деревни в дорогих спортивных костюмах; мамаши с колясками, прогуливающиеся у Масляного луга…

Лодочная станция ЦПКиО. 1933 г.

Дирекция парка отмечает возросшую культуру посетителей. Люди перестали мусорить, не рвут цветы с клумб. А ведь в лихие 1990-е годы в парке жгли костры, компании, пришвартовав к берегу катер, выносили мангал и готовили шашлыки. У Елагина появился «свой посетитель», много любителей природы с фотоаппаратами и видеокамерами… Они много снимают, а потом обсуждают на всевозможных сайтах.

Немало работы у работников парка – то обломанная ветка у двухвекового дуба, то кора отслаивается, то разрушена цементная пломба… Такого внимания к парку в советское время точно не было, думаю, и в дореволюционное тоже, разумеется, за исключением тех людей, которым это положено по службе.

Что ж, постимперское время всегда вызывает в обществе обострение охранительных тенденций. Если уж на великие свершения мы теперь не сильны, то сохраним хотя бы то, что сотворили до нас! По нынешним временам, не столь уж лёгкая задача – сохранить для себя и потомков один из островов Невской дельты.

Почти Ботанический сад

Одного из своих знакомых, живущего на Крестовском острове, я спрашивал, почему для своих утренних пробежек он выбирает Елагин остров, а не расположенный поблизости с его домом тихий и зелёный стадион «Динамо», на что тот коротко отвечал:

– Попадая на Елагин, я душой улетаю из Питера.

– Куда?

– В Чехию, например, с её дубовыми рощами. Иногда в Южную Америку, в Аргентину…

Да, многие посетители Елагина острова, особенно из тех, кто бывает здесь нечасто, ощущают себя так, будто очутились в другой части света. Коренастые вековые дубы заставляют вспомнить Южную Европу; лиственницы и пихты – сибирские чащи; голубая ель и канадский тополь – Северную Америку; орех маньчжурский и амурская сирень – Дальний Восток… А разнотравье Масляного луга, особенно в те времена, когда за ним не очень ухаживали, напоминало предгорные алтайские степи… Думалось, поставь тут улей – мёд мог быть не хуже алтайского.

Пожалуй, петербургского в Елагинском парке меньше, чем в каком-либо ином парке города. По разнообразию растительного мира в черте города с ним можно сравнить разве что Ботанический сад на Аптекарском острове, но последний куда беднее Елагина в ландшафтном отношении и меньше по площади. К тому же, попадая в Ботанический сад и восхищаясь его растительностью, ты понимаешь, что всё здесь искусственно насажено и тщательно холится, а в Елагинском парке не покидает ощущение естественности. Как будто всё само собой выросло. Вероятно виной тому сочетание заморских «диковинных видов» с аборигенной растительностью – берёзой, ольхой, кустарником.

Тюльпаны у Елагина дворца

Из 61 вида деревьев, произрастающих на острове, 18 видов – местной флоры и 43 вида – интродуценты. Преобладает дуб (около 20 % от общего числа деревьев), липа (12 %), клён (12 %); чуть меньше – лиственницы, ясеня, ивы, ольхи и берёзы. Впечатляет не только разнообразие лесных видов, но и наличие большого количества деревьев возрастом свыше 100 лет. Дубы здесь почти все из сказки, ибо с годами приобрели небывалую мощь, старовозрастные липы не уступают им, а лиственницы – как стражи вдоль берегов Невки. Жалко только, что много деревьев гибнет в возрасте 80–100 лет, в основном из-за грунтовых вод и бедной почвы.

Катание в лодках по прудам Елагина острова

В какой-то степени Елагину острову повезло, засаживали его владельцы на протяжении 300 лет, и единого плана как такового не существовало. Постоянно менялось видовое разнообразие растительного мира, и в результате получилось, простите за жаргон, ассорти. В XVIII в. П.П. Шафиров посадил дубы, И.П. Елагин старался искоренить аборигенную «болотную растительность» и, где смог, осушил местность, засаживая её в «английском вкусе»; в XIX в. садовник Буш действовал по строгому плану, но многое из того, что он посадил, погибло во время наводнений. Почти всё «не своё» на Стрелке Елагина острова. Когда-то здесь произрастал лишь камыш да чахлый кустарник; Буш значительно поднял уровень почвы и в 1826 г. засадил Стрелку деревьями, всего по 500 штук – ясеней, лип, рябины… и немножко дубов.