Зигмунд Кинси - История борделей с древнейших времен Страница 5

Он, кому доверен Урук блаженный,

Он, их пастырь, он, их хранитель». Внимает их просьбам Аруру,

К Аруру великой они приступают снова:

«Ты, Аруру, уже создала Гильгамеша,

Ты сумеешь создать и его подобье,

Пусть они состязаются в силе, а Урук отдыхает».

Богиня бросает горсть глины на степь, и появился на свет Энкиду, существо наполовину дикое. Его тело было покрыто шерстью, его волосы были великолепны, его локоны были пшеничного цвета. Вдали от города, этот Маугли Месопотамии щипал траву с газелями, лакал воду из луж и считал диких животных своими братьями. Он защищал их от капканов охотников и наводил ужас на всех, кто приближался к нему. Только цивилизованный Гильгамеш сможет победить дикого Энкиду. Это его долг – долг культурного героя…

Но в степи Энкиду – непобедим, Гильгамеш должен встретиться с ним лицом к лицу на своей территории – в городе. Тогда он обращается за помощью к Шахмат, возможно самой обольстительной среди всех красавиц дворца. Она без страха идет в степь, чтобы соблазнить дикаря и взять его в свои сети. С ней идет охотник.

Сел на месте охотник, и села блудница,

День и другой ожидают у водопоя,

Звери приходят и пьют холодную воду,

Прибегает стадо, веселится сердцем.

И он, Энкиду, – его родина горы —

С газелями вместе щиплет травы,

Со скотом идет к водопою,

С водяными тварями веселится сердцем.

Увидала его блудница, страстного человека,

Сильного, разрушителя, посреди пустыни:

Это он, блудница, открой свои груди,

Открой свое лоно, пусть он возьмет твою зрелость.

Дай ему наслажденье, дело женщин.

Едва он увидит тебя, он к тебе устремится

И оставит зверей, что росли средь его пустыни.

Обнажила груди блудница и лоно открыла,

Не стыдилась она, вдохнула его дыханье,

Сбросила ткань и легла, а он лег сверху,

Силу своей любви на нее направил.

Шесть дней, семь ночей приходил Энкиду, забавлялся с блудницей.

И когда он жажду свою насытил,

Он обратился к зверям, как прежде.

Увидали его, Энкиду, и умчались газели,

От него отпрянули звери его пустыни.

Устыдился себя Энкиду, его тело стало тяжелым,

Останавливались колени, когда он гнался за стадом,

И не мог он бежать, как бегал доныне.

Шахмат выполнила первую часть своей задачи, но она должна привести Энкиду в Урук. И она убеждает своего возлюбленного в преимуществах городской жизни. Ей несложно это сделать, ведь ее ласки подействовали на Энкиду: он больше не дикарь, в нем пробудился разум.

Но теперь ощущает он новый разум,

Возвращается и садится у ног блудницы,

Смотрит в очи его блудница,

И пока говорит, его внимательны уши:

«Ты силен и прекрасен, ты – как бог, Энкиду,

Что же делаешь ты средь зверей пустыни?

Я тебя поведу в Урук высокий,

В дом священный, жилище Иштар и Ану,

Где живет Гильгамеш, совершенный силой,

И царит над людьми, как дикий буйвол».

Говорит, и приятны ему эти речи,

Друга по сердцу искать он хочет:

«Я согласен, блудница, веди меня в город,

Где живет Гильгамеш, совершенный силой,

Я хочу его вызвать и с ним поспорить;

Закричу я в Уруке – это я могучий,

Это я людскими судьбами правлю,

Тот, кто родился в пустыне, велика его сила,

Пред его лицом твое побледнеет,

И кто будет повержен, знаю заране».

Шахмат предлагает Энкиду все радости праздной жизни: быть на пирах и бегать за куртизанками и танцовщицами, делить с ними постель, забыть о степи. Но у Энкиду не будет времени, чтобы испытать обещанные блаженства. Придя в Урук, он подружится с Гильгамешем и будет служить ему, они станут неразлучными. Миссия Гильгамеша поведет их дальше, навстречу новым приключениям и новым врагам. Тоскуя по своей прежней жизни, Энкиду проклинает блудницу и желает, чтобы она закончила свои дни в одиночестве.

«Я назначу тебе судьбу, блудница,

Не изменится она в стране вовеки.

Вот, я тебя проклинаю великим проклятьем,

Дом твой будет разрушен силой проклятья,

В дом разврата загонят тебя, как скотину!

Пусть дорога станет твоим жилищем,

Лишь под тенью стены найдешь ты отдых,

И распутник, и пьяный твое тело измучат,

За то, что меня, Энкиду, лишила ты силы,

За то, что меня, Энкиду, увела из моей пустыни!»

Услыхал его Шамаш и уста отверзает,

Взывает к нему с высокого неба:

«Почему, Энкиду, проклинаешь ты так блудницу,

Что дала тебе яства, достойные бога,

Что дала тебе вина, достойные князя,

Облекла твое тело в пышные ткани,

Привела к Гильгамешу, твоему прекрасному другу?

Вот, теперь Гильгамеш твой брат, твой товарищ,

Он кладет тебя на ночь в роскошной постели,

В удобной постели он кладет тебя на ночь;

В мягком кресле сидишь ты, слева от трона,

И тебе владыки целуют ноги,

Люди Урука поют тебе славу.

Чтоб тебе угождали, дала тебе слуг блудница,

И по просьбе твоей я облек ее тело позорной одеждой,

Я облек его шкурой собачьей, и она бежит по пустыне».

Чуть заблистала заря, великого Шамаша слово

Долетело до Энкиду, и гневное сердце смирилось:

«Убежавшая пусть возвратится, станет путь ее легким,

Пусть любви ее просят князья и владыки,

Вождь могучий развяжет над нею свой пояс,

Одарит ее золотом и ляпис-лазурью».

Прекрасная Шахмат была мифической персоной, как и ее патронесса Иштар. Но у нее, несомненно, были последовательницы во всех городах и деревнях Шумера. Их наследницами стали знаменитые проститутки Вавилона.

Вавилон, Палестина и Египет: приключения во дворцах и храмах

Почти два тысячелетия до н. э. Вавилон подобен современному Нью-Йорку или Шанхаю – это интернациональный город, где есть место всем языкам, всем народам и всем культурам. Люди спешили туда, суда спускались по Евфрату, караваны приходили со всего Двуречья. В Апокалипсисе написано: «Торговцы везли туда золото, серебро, драгоценные камни, жемчуг, лен, пурпур, шелк, предметы из слоновой кости, ценных пород дерева, бронзы, железа, мрамора, корицу, специи, эфирные масла, миро, ладан, вино, масло, муку, зерно, овец, лошадей, человеческие тела и души». За границами порта, где шла торговля, простирается Вавилон богатых и праздных, Вавилон феерических дворцов Хаммурапи и висячих садов Семирамиды, Вавилон, в который вели ворота богини Иштар, покрытые глазированной плиткой с изображениями диковинных зверей.

Вавилон, «великая проститутка» Библии, город разврата и смешения языков, сохраняет свою репутацию до Александра Великого, который там умер, и до эфемерных династий Севкидов, которые сменили его. Его цари и правительницы легендарны, и они не ограничивают себя рамками морали, за ними тянется душок скандала. Такова всем известная Семирамида, вдова Шамши-Адада V, которая правила государством, пока ее сын Ададнерари III был еще юн.

Данте в своей «Божественной комедии» рассказывает об этой авантюристке в пятой песни «Ада»:

Она вдалась в такой разврат великий,

Что вольность всем была разрешена,

Дабы народ не осуждал владыки.

То Нинова венчанная жена,

Семирамида, древняя царица;

Вот нежной страсти горестная жрица,

Которой прах Сихея оскорблен;

Греческий философ Афиней считал, что Семирамида была всего лишь искусной куртизанкой, до того как стала фавориткой, а потом и супругой царя. Эта женщина была не только красива, но и умна при этом, она не заботилась об улучшении морали своих подданных, а предпочитала изумлять их размахом своих праздников и оргий.

В Вавилоне проститутки практиковали свое мастерство в гостиницах и на постоялых дворах. Они уединялись с гостями в уголке комнаты или уводили их в закрытый сад, где их ожидало ложе. У самых богатых людей были отдельные комнаты или дома. Рабы приносили в роскошные дворцы дичь, финики, редкие фрукты: персики, абрикосы или дыни. На ложе каждый гость пил крепкое вино, слушая поэмы и рассказы, музыку и песни под звуки тамбуринов или флейт. Когда наступал вечер, танцы пробуждали чувственность, и девушки отправлялись в объятия гостей.

Блудницы Вавилона стоили очень дорого; их занятие кормило целую толпу: ювелиров, которые изготавливали браслеты, колье, цепочки, серьги, сетки для волос; парфюмеров, которые создавали ароматические вещества; мастеровых, поставлявших ковры и подушки для любовных утех; торговцев рабами, которые обеспечивали веселые дома живым товаром.

В борделях можно было найти девушек со всего света: из Африки те, у которых темная нубийская кожа, с севера красавицы, у которых бледная кожа и ярко-рыжие волосы скифов. Их яркие подведенные глаза похожи на глаза газели, бедра и груди просвечивают сквозь одежду из тонкой прозрачной ткани. Девицы попроще и победнее дарят свою любовь беднякам в деревянных или тростниковых хижинах на берегу Ефрата.