Робер Мюшембле - Оргазм, или Любовные утехи на Западе. История наслаждения с XVI века до наших дней Страница 58

проститутки106

/ Другим признаком того, что «извращения» стали восприниматься как более обыденное явление, стала работа Крафт-Эбинга, знаменитого автора «Сексуальной психопатии» (1886). В 1890 году он описал модель поведения садистов и мазохистов, причем предлагал видеть в садизме лишь доведенную до предела нормальную модель мужского поведения, в то время как мазохизм, клинически встречающийся чаще, чем садизм, представляет собой аналогичный вариант доведенной до предела женской модели поведения. В 1892 году Крафт-Эбинг публикует исследование о сексуальной зависимости, где выделяет случай крайней формы нормального мужского поведения в том, что ранее считал патологией. С его точки зрения, проблема тесно связана с определенными явлениями в культуре, в частности в литературе. Он упоминает таких авторов, как Захер-Мазох, по имени которого и был назван термин, и его жену, а также Ришепена с его «Смолой» и Иоханнеса Ведде, лирические произведения которого были опубликованы посмертно в 1894 году107. Некоторые пациенты рассказывали ему, что проститутки часто используют различные способы доставлять боль клиентам по их желанию и что в борделях есть соответствующие приспособления, например кнуты.

В Европе удовлетворение поркой называется «английским пороком». В «общественных школах» порка — обычное наказание. Так обстоит дело, например, в Итоне. По мнению психолога Е. Вульфена, боль при порке

может доставить определенное сексуальное удовольствие. В 1918 году он пишет, что после первоначальной боли «по телу разливается тепло, охватывающее заднюю часть как мягкое и нежное одеяло. Это приятное ощущение легко может перенестись и на сексуальные органы», Некоторые мальчики сами удивляются своим ощущениям после порки и стремятся еще раз подвергнуться наказанию, что может слишком возбудить их либидо. Ученое разъяснение, без сомнения, может помочь педагогам понять, почему некоторые ученики не хотят быть послушными... В Лондоне любителей кнута много. В 1888 году они могут предаться любимому наслаждению в 20 роскошных специализированных борделях. Госпожа Тереза Беркли содержала подобный бордель по адресу Шарлот-стрит, 28. Как и положено хозяйке такого заведения, она вела себя жестко и с 1826 по 1836 год сколотила небольшое состояние (в 1836 году она умерла). В ее заведении был большой набор инструментов для порки: гибкие кнуты, хлысты с двенадцатью шнурками, плетки с девятью хво стами и торчащими остриями, ремни с бляшками, разного рода предметы, предназначенные, чтобы втыкать их в тело. Наконец, верх изобретательности — придуманное ею самой приспособление для порки, «кобылка Беркли»108. Франция ни в чем не уступает Англии. В больших домах терпимости XIX века имеется все необходимое, чтобы подвернуть клиентов сексуальным пьггкам: кожаные многохвостые плетки с приятным запахом, шелковые ленты для связывания, пучки крапивы, длинные иглы, ленты, усаженные булавками, веревки с узлами... Пансионерки борделя должны не просто предоставить клиентам порку, что моралистами того времени рассматривается как самый гнусный порок, сопоставимый с со-

IVлава 5. Под викторианскими покровами (.1800-1960) омией. Проститутка должна удовлетворить все фанта-га клиента; в том числе и гомосексуальные, и уметь обращаться с необходимым оборудованием. По мере того как развивается технический прогресс, появляются новые усовершенствования: вантуз доктора Монда, аппараты для местной электризации, а также макеты пениса, привезенные из Англии, и сбруя (как назвал ее Лео Так-силь), позволяющая «приторочить» к девушке искусственный член109.

Сексуальные развлечения неимущих

Нам известно, как получала удовольствие в основном меньшая, обеспеченная часть населения. Эти наслаждения описаны в автобиографиях, составленных людьми образованными, из хорошего общества. Уолтер расширяет наши познания, показывая, насколько обманчива может быть внешность, причем даже там, где речь идет о сливках общества. В его жизни был период, когда он часто ходил в театр и в рестораны высшего класса. Однажды он пошел на маскарад в ВоксхоллТарденс. Там он дал взятку сторожу, и тот позволил ему «спрятаться в кустах, куда женщины приходили помочиться. Я слышал, как они делали это и что говорили, и никогда прежде я не слышал столько сальностей и непристойностей за один вечер. Их там перебывало не менее двухсот»110. Помимо того что мы узнаем об отсутствии отхожих мест в ВоксхоллТарденс (поэтому все приходят облегчиться в кусты), мы сталкиваемся с миром самой обыденной реальности, окно в которую приоткрывает нам рассказчик. Люди поступают иначе, когда им не надо играть ту или иную социальную роль, и оскорбиться этим может лишь тот, кто

не знает, как ведут себя дети, когда за ними не наблющ. ют родители. Варианты такого спонтанного поведения в смягченном виде периодически встречаются в знаке нитом американском телесериале «Секс в большом горе де» (1998-2004), где четыре нью-йоркские жетцщщ, не скованные условностями, откровенно говорят о своих желаниях. 11

Некоторое время назад несколько исследователей взялись за изучение сексуальности у людей из народа™. 1318 досье из архивов лондонской больницы при приюте для подкидышей дают возможность узнать, каково было сексуальное поведение трудящихся классов в 1850-1880-е годы. Изучение архивов приюта позволяет развеять мнение, что среди низших классов царил сплошной разврат, причем благонамеренные люди охотно поддерживали и распространяли это мнение. В 1850 году один обозреватель писал: «Ничто не говорит о том, что у них есть хотя бы малейшее уважение к условностям, к прав* лам приличия или к нравственности. Наоборот, повсюду в их жизни мы видим проявление отвратительных животных инстинктов, настолько низменных и порочных, что и дикарям с ними не сравниться». Особое осуждение вызывает «обнаженность» и выставление напоказ частей тела, покрытых волосами. Буржуазные блюстители яра? вов приходили в негодование от вида самого малого голого участка кожи или волос на мужской груди или в женских подмышках1,2. Они не выносят малейшего намека на животную сущность человека и упрекают бедняков в том, что те не следуют правилам приличия элиты.

Приют для подкидышей принимает плоды греха. Все они рождены вне брака. Некоторые младенцы родились у служанок, которых хозяева силой принудили к половой

близости, другие появились в результате простой и бесхитростной связи между людьми одного социального уровня. Понти все матери говорят, что имели несколько сношений с отцом ребенка, простодушно веря, что он женится. Они соглашались на близость после полугода, а го и года ухаживаний. Очень редко в излияниях матерей присутствует упоминание о самом акте и полученном удовольствии113. Автор исследования делает из этого несколько поспешный вывод о том, что плотская невоздержанность, в которой обычно упрекали «беспутные классы», — не больше чем предрассудок. Несомненно, нежные чувства, о которых говорится в письмах матерей-одиночек, несут на себе отпечаток господствующей буржуазной модели романтической любви, предписывающей к тому же сдержанность во всем, что касается физического влечения. Вспомним, что администрация приюта брала детей на попечение лишь по письменному заявлению матери и на основании документа, удостоверяющего «добродетель, скромность и честность заявительницы»114. Мать должна была произвести хорошее впечатление, выказать смирение, покорность, раскаяние и готовность загладить свою ошибку. В ином случае ее прошение могло быть отклонено. При этом большинство незамужних матерей не зарабатывали столько денег, что-бы нанять к ребенку кормилицу, и не могли продолжать работать с младенцем на руках. Обреченные на полную нищету, они хватались за единственную возможность спасения и приспосабливались к навязанным им нравственным требованиям.

Из источников складывается достаточно печальная картина сексуальной жизни бедных девушек. Они идут на уговоры ухажеров и соглашаются отдаться им еще и потому, что оказываются в своеобразной культурной западне. Многие из них воспитаны в старых деревенских традициях, позволяющих молодым людям разнообразные ласки вплоть до совокупления. У английских крестьян при Старом порядке существовал обычай «бандлинга», чо есть ухаживания, которое предполагало встречи влюбленных наедине в доме девушки. Родители ничего не имели против, хотя молодых людей порой заставали обнаженными в одной постели. Кроме того, влюбленным дозволялось прилюдно демонстрировать свою связь, обмениваться подарками-, что воспринималось как обещание жениться. Более того, они могли узаконить свое сожительство, пройдя церемонию «пичеринга»115. Подобные пробные союзы были распространены по всей Европе. Обычаи и давление коллектива охраняли девушку от обмана. Если она беременела, соблазнителя обязывали жениться. А если он уже был женат, от него требовали денег на содержание ребенка116. Вот почему в Лондоне ХГХ века девушки из народа считали, что, если мужчина обещал жениться, можно заходить в отношениях достаточно далеко.