Марина Кузнецова - Литературные вечера. 7-11 классы Страница 6

Третий чтец:

«Лишь о любви все мысли говорятИ столь они во мне разнообразны,Что, вот одни отвергли все соблазны,Другие пламенем ее горят.Окрылены надеждою, парят.В слезах исходят горести и, праздны,Дрожащие, они в одном согласны —О милости испуганно творят.Что выбрать мне? Как выйти из пустыни?Хочу сказать, не знаю, что сказать.Блуждает разум, не находит слова,Но чтобы мысли стали стройны снова,Защиту должен я, смирясь, искатьУ Милосердия, моей врагини.

Четвертый чтец:

С другими дамами вы надо мнойСмеетесь, но неведома вам сила,Что скорбный облик мой преобразила:Я поражен был вашею красой.О, если б знали, мукою какойТомлюсь, меня бы жалость посетила.Амур, склонясь над вами, как светило,Все ослепляет; властною рукойСмущенных духов моего сознаньяОгнем сжигает он иль гонит прочь;И вас один тогда я созерцаю.И необъятный облик принимаю,Но слышу я – кто может мне помочь? —Изгнанников измученных рыданья.

Пятый чтец:

Я часто думал, скорбью утомленный,Что мрачен я не по своей вине.Себя жалел, пылая, как в огне;Твердил: „Так не страдал еще влюбленный!“О, сколько раз, нежданно осажденныйЖестоким богом, в сердца глубинеЯ чувствовал, что дух один во мнеЕще живет, любовью озаренный.Стремился вновь волнения узнатьВ моем бессилье и в изнеможенье.Чтоб исцелиться, к вам я шел, спеша,Осмеливаясь робкий взгляд поднять,Я чувствовал такое сотрясение,Что мнилось мне – из жил бежит душа.

Шестой чтец:

Постигнет совершенное спасеньеТот, кто ее в кругу увидит дам.Пусть воздадут творцу благодареньеВсе сопричастные ее путям.Ты видишь добродетели явленьяВ ее красе, и зависть по следамМадонны не идет, но восхищеньеСопутствует ее святым вестям.Ее смиренье мир преобразило.И похвалу все спутницы приемлют,Постигнув свет сердечной глубины,И вспомнив то, что смертных поразилоВ ее делах, высоким чувствам внемлют,Вздыхать от сладости любви должны».

Первый ведущий:

Беатриче была мечтой, идеалом жизни, светочем на скорбном пути поэта. В заключение своей книги «Новая жизнь» он обещает еще больше прославить «благороднейшую»: «Если жизнь моя продлится еще несколько лет, я надеюсь сказать о ней то, что никогда еще не было сказано ни об одной женщине. И пусть душа моя по воле владыки куртуазии вознесется и увидит сияние моей дамы, прискорбно блаженной Беатриче, созерцающей в славе своей лик того, кто благословен во веки веков».

На выбор учителя: учащиеся читают 2–3 сонета из предложенных ниже.

Седьмой чтец:

Пусть скорбь моя звучит в моем привете;Так благородным надлежит сердцам.Мой каждый вздох спешит навстречу к вам.Как жить, не воздыхая, мне на свете!Глаза мои передо мной в ответе —Я лил бы слезы чаще, знаю сам.Оплакиваю лучшую из дам,Чтоб душу в грустном облегчить сонете.И призывают часто воздыханьяТу, что в чертог небесный отошла,В высокие небесные селенья,Чтобы презрела мирские все делаМоя душа в объятиях страданья,Лишенная блаженства и спасенья.

Восьмой чтец:

Любимой очи излучают светНастолько благородный, что пред нимиПредметы все становятся иными,И описать нельзя такой предмет.Увижу очи эти, и в ответТвержу, дрожа, повергнут в ужас ими:«Отныне им не встретиться с моими!»,Но вскоре забываю свой обет;И вновь иду, внушая виноватымМоим глазам уверенность, туда,Где побежден, но их, увы, закроюОт страха там, где тает без следаЖелание, что служит им вожатым,Решать Амуру, как же быть со мною.

Девятый чтец:

За сферою предельного движеньяМой взор летит в сияющий чертог.И в сердце скорбь любви лелеет богДля нового вселенной разуменья.И, достигая область вожделенья,Дух-пилигрим во славе видеть могПокинувшую плен земных тревог,Достойную похвал и удивленья.Не понял я, что он тогда сказал,Столь утонченны, скрытны были речиВ печальном сердце, помыслы благиеВ моей душе скорбящей вызывал.Но Беатриче – в небесах далече —Я слышал имя, дамы дорогие.

Второй ведущий:

Он и после смерти не вернулсяВ старую Флоренцию свою.Этот, уходя, не оглянулся,Этому я песнь пою.Факел, ночь, последнее объятие,За порогом дикий вопль судьбы.Он из ада ей послал проклятьеИ в раю не мог ее забыть.Но босой, в рубашке покаянной,Со свечой зажженной не прошелПо своей Флоренции желанной,Вероломной, нежной, долгожданной…

Первый ведущий:

Так писала о Данте А. Ахматова. Фигура Данте, величественная и суровая, его личность, его творчество всегда привлекали самых разных поэтов. Если сложить все написанное о нем, действительно получится торжественная песнь, в которой звучат ноты удивления, поклонения, восхищения. В 1965 г. Ахматова выступила со «словом Данте», посвященным 700-летию со дня рождения поэта: «Для моих друзей и современников величайшим, недосягаемым учителем всегда был суровый Алигьери: Гвельфы и гибеллины давно стали достоянием истории, белые и черные – тоже, а явление Беатриче в XXX песни „Чистилища“ – это явление навеки, и до сих пор перед всем миром она стоит под белым покрывалом, подпоясанная оливковой ветвью в платье цвета живого огня и в зеленом плаще».

Второй ведущий:

Почти всегда вместе с именем Данте Алигьери мы произносим имя его младшего современника Франческо Петрарки. «Коли ты услышишь что-нибудь обо мне – хотя и сомнительно, чтобы мое ничтожное и темное имя проникло далеко сквозь пространство и время, – тогда, быть может, ты возжелаешь узнать, что за человек я был, и какова была судьба моих сочинений, особенно тех, о которых молва или хотя бы слабый слух дошел до тебя». Так писал Петрарка в «Письме к Потомкам». Но не слабый слух, а сильный и вдохновенный голос поэта дошел до нас и донес его раздумья, чувства, имя его возлюбленной – Лаура, точную дату их первой встречи в Авиньонской церкви Святой Клары – 6 апреля 1327 г.

Десятый чтец:

Был день, в который, по Творцу ВселеннойСкорбя, померкло Солнце… Луч огняИз ваших глаз врасплох настиг меня:О, госпожа, я стал их узник пленный!Гадал ли я, чтоб в оный день священныйБыла потребна крепкая броняОт нежных стрел? Что скорбь страстного дняС тех пор в душе пребудет неизменной?Был рад стрелок! Открыл чрез ясный взглядЯ к сердцу дверь – беспечен, безоружен:Ах! Ныне слезы лью из этих врат.Но честь ли богу – влить мне в жилы яд,Когда, казалось, панцирь был не нужен? —Вам – под фатой таить железо лат?

На выбор учителя: учащиеся читают 2–3 сонета из предложенных ниже.

Одиннадцатый чтец:

О вашей красоте в стихах молчуИ, чувствуя глубокое смущенье,Хочу исправить это упущеньеИ к первой встрече памятью лечу.Но вижу – бремя мне не по плечу,Тут не поможет все мое уменье,И знает, что бессильно, вдохновенье,И я его напрасно горячу.Не раз преисполнялся я отваги,Но звуки из груди не вырывались.Кто я такой, чтоб взмыть в такую высь?Не раз перо я подносил к бумагеНо и рука, и разум мой сдавалисьНа первом слове. И опять сдались.

Двенадцатый чтец:

Я изнемог от безответных дум —Про то, как мысль от души не изнеможетО вас одной; как сердце биться можетДля вас одной; коль день мой столь угрюмИ жребий пуст – как жив я, как мой умПленительной привычки не отложитМечтать о вас, а лира зовы множит,Что брег морской – прибоя праздный шум.И как мои не утомились ногиРазыскивать следы любимых ног,За грезою скитаясь вдоль дороги?И как для вас я столько рифм сберег?Которые затем порой не строги,Что был Амур к поэту слишком строг.

Тринадцатый чтец:

Я лицезрел небесную печаль,Грусть: ангела в единственном явленье.То сон ли был? Но ангела мне жаль.Иль облик чар? Но сладко умиленье.Затмили слезы двух светил хрусталь,Светлейший солнца. Кротких уст моленье,Что вал сковать могло б и сдвинуть даль, —Изнемогло, растаяло в томленье.Все – добродетель мудрость, нежность, боль —В единую гармонию сомкнулось,Какой земля не слышала дотоль.И ближе небо, внемля ей, нагнулось;И воздух был разнежен ею столь,Что ни листка в ветвях не шелохнулось.

Четырнадцатый чтец:

О высший дар, бесценная свобода,Я потерял тебя, и лишь тогда,Прозрев, увидел, что любовь – беда,Что мне страдать все больше год от года.Для взгляда после твоего уходаНичто рассудка трезвого узда:Глазам земная красота чужда,Как чуждо все, что создала природа.И слушать о других и речь вестиНе может быть невыносимей муки,Одно лишь имя у меня в чести.К любой другой заказаны путиДля ног моих, и не могли бы рукиВ стихах другую так превознести.

Пятнадцатый чтец: