Мифы о русалках. От сирен и Мелюзины до нингё и Ариэль - Кристина Баккилега Страница 6

ОДИССЕЙ И СИРЕНЫ

В наши дни сирены и русалки стали символом женского коварства, но родом они из разных морей и из разных культур. На древнегреческих вазах и надгробиях сирены изображены с женскими головами, крыльями и куриными лапами или с когтями хищной птицы. Однако с течением времени сирен начали отождествлять с русалками из североевропейского фольклора, и сирены приобрели облик полуженщины-полурыбы18. Отличительной чертой сирен всегда служила не их внешность, а способность очаровывать песнями и музыкой. Поскольку в сказаниях сирены и русалки обладали сходными магическими силами, гибридное строение тел сирен постепенно приняло вид получеловека-полурыбы19. Сирены, так же как и русалки, соблазняют людей: отвлекают и сбивают с пути истинного, заманивают в опасные места, склоняют к предательству и разврату. Сейчас акцент делается на сексуальной коннотации слова «соблазн», но и в латинском, и в английском языке (вплоть до середины XVI века) это слово имело другой смысловой оттенок. А значит, соблазнительность сирен, согласно античным представлениям, была связана прежде всего с познанием жизни и смерти или с запредельным для человека предвидением будущего, но никак не с их сексуальностью.

В классической мифологии власть сирен описана в одном из эпизодов «Одиссеи» Гомера. Эпическая поэма «Одиссея», созданная приблизительно в VIII веке до н. э. и состоящая из 24 песен, рассказывает о возвращении Одиссея и его команды на Итаку после завершения Троянской вой­ны. По дороге домой Одиссея и его спутников поджидают бури, чудовища и всевозможные испытания. Поэма является образцом искусного повествования и стихосложения, в ней нашли отражение представления о героизме, гостеприимстве, человеческих устремлениях и пределах человеческих возможностей.

Одиссей и его воины встречаются с сиренами в 12-й песни. Следуя совету богини Цирцеи, Одиссей подготовился к встрече с сиренами и сумел избежать гибели. Своими песнями сирены заманивают путников на смерть, и эта их характеристика прочно вошла в сознание людей и сохраняется вплоть до наших дней. Одиссей велел членам своей команды залепить уши воском и грести в полную силу, чтобы быстро миновать остров сирен, а себя Одиссей приказал крепко-накрепко привязать к мачте корабля. Обездвиженный Одиссей оказался единственным человеком, который смог насладиться «небесной музыкой сладких чаровниц» — такой эпитет использовал Александр Поуп в своем переводе поэмы.

Одиссей неоднократно подвергается сексуальным искушениям по пути домой, но зов сирен обещает награду иного характера. Сирены Гомера в своих сладких песнопениях сулят Одиссею познание — мудрость, соединяющую миры. Музыка сирен открывает для человечества портал в иное измерение, но их внешний вид пока отличается от привычного нам облика русалок, хотя позднее русалки и сирены сольются в единый образ. Искусительные песни сирен звучали бы еще выразительнее в устном исполнении гомеровской поэмы.

Гомер. «Одиссея». Песнь двенадцатая (отрывок)[11]

Все корабельные снасти порядком убрав, мы спокойно

Плыли; корабль наш бежал, повинуясь кормилу и ветру.

Я ж, обратяся к сопутникам, так им сказал, сокрушенный:

«Должно не мне одному и не двум лишь, товарищи, ведать

То, что нам всем благосклонно богиня богинь предсказала:

Все вам открою, чтоб, зная свой жребий, могли вы бесстрашно

Или погибнуть, иль смерти и Керы могучей избегнуть.

Прежде всего от волшебного пенья сирен и от луга

Их цветоносного нам уклониться велела богиня;

Мне же их голос услышать позволила; прежде, однако,

К мачте меня корабельной веревкой надежною плотно

Вы привяжите, чтоб был я совсем неподвижен; когда же

Стану просить иль приказывать строго, чтоб сняли с меня вы

Узы, — двой­ными скрутите мне узами руки и ноги».

Так говорил я, лишь нужное людям моим открывая.

Тою порой крепкозданный корабль наш, плывя, приближался

К острову страшных сирен, провожаемый легким попутным

Ветром; но вдруг успокоился ветер, и тишь воцарилась

На море: демон угладил пучины зыбучее лоно.

Вставши, товарищи парус ненужный свернули, сцепили

С мачты его, уложили на палубе, снова на лавки

Сели и гладкими веслами вспенили тихие воды.

Я же, немедля медвяного воску укруг изрубивши

В мелкие части мечом, раздавил на могучей ладони

Воск; и мгновенно он сделался мягким; его благосклонно

Гелиос, бог-жизнедатель, лучом разогрел теплоносным.

Поющая сирена. Древнегреческая статуэтка. III в. до н. э.

Метрополитен-музей, Нью-Йорк

Уши товарищам воском тогда заклеил я; меня же

Плотной веревкой они по рукам и ногам привязали

К мачте так крепко, что было нельзя мне ничем шевельнуться.

Снова под сильными веслами вспенилась темная влага.

Но в расстоянье, в каком призывающий голос бывает

Внятен, сирены увидели мимо плывущий корабль наш.

С брегом он их поравнялся; они звонкогласно запели:

«К нам, Одиссей богоравный, великая слава ахеян,

К нам с кораблем подойди; сладкопеньем сирен насладися,

Здесь ни один не проходит с своим кораблем мореходец,

Сердцеусладного пенья на нашем лугу не послушав;

Кто же нас слышал, тот в дом возвращается, многое сведав.

Знаем мы всё, что случилось в троянской земле и какая

Участь по воле бессмертных постигла троян и ахеян;

Знаем мы всё, что на лоне земли многодарной творится».

Так нас они сладкопеньем пленительным звали. Влекомый

Сердцем их слушать, товарищам подал я знак, чтоб немедля

Узы мои разрешили; они же удвоенной силой

Начали гресть; а, ко мне подошед, Перимед с Еврилохом

Узами новыми крепче мне руки и ноги стянули.

Но когда удалился корабль наш и более слышать

Мы не могли уж ни гласа, ни пенья сирен бедоносных,

Верные спутники вынули воск размягченный, которым

Уши я им заклеил, и меня отвязали от мачты.

Одиссей и сирены. Гравюра Теодора ван Тюльдена.

Morphart Creation / Shutterstock.com

УГОРЬ ИЗ ОЗЕРА ВАЙХИРИЯ

20

В этой легенде патриархальное представление о женском духе вод как об опасной «чужой» сущности перевернуто с ног на голову. Девушка благородного происхождения обещана королю, но она не подозревает, что на самом деле это король-угорь. (В полинезийских языках — самоанском, тонганском, маори, ниуэ, таитянском, туамоту, маори островов Кука, рапануи, фиджийском, ротуманском и гавайском — пресноводного угря называют словом «туна» или созвучными словами «дуна», «фуна», «куна».) Девушка испытывает отвращение к угрю, но он упорно ее преследует, и только Мауи, герой полинезийских легенд, помогает ей скрыться от угря. Мауи убивает угря и вручает девушке его отруб­ленную голову, которая должна обеспечить ее племя неким ценным ресурсом. В итоге из отруб­ленной головы угря вырастает кокосовая пальма.

Во множестве полинезийских легенд о происхождении кокосовой пальмы фигурирует обладающий сверхъестественной силой угорь, который может принимать облик мужчины. Кокосовая пальма играет важнейшую роль в жизни обитателей островов Полинезии, которые используют все части дерева: из стволов пальмы делают барабаны; длинные и широкие листья применяют в качестве кровельного материала для крыш и стен, из листьев также мастерят подстилки, миски, шляпы, метлы; твердая скорлупа круглых орехов идет на изготовление посуды (миски, чашки, ложки), гребней для волос и крючков для рыбной ловли; из волокнистой копры плетут сетки, а из внутренней части ореха получают кокосовую мякоть и кокосовую воду.

В таитянском варианте легенды о происхождении кокосовой пальмы юную героиню зовут Хина21. Она также известна как Сина (Самоа), Хейна (Тонга), Хайна (Новая Зеландия), Ина (острова Кука). Практически во всех легендах Хина-Сина-Хейна-Хайна-Ина — девушка благородного, а иногда полубожественного происхождения. В зависимости от сюжета она или влюбляется в угря, или считает его отвратительным. Длинное, извивающееся тело угря является фаллическим символом. Так в самоанском варианте легенды Сина с презрением отвергает