Путешествия Элиаса Лённрота. Путевые заметки, дневники, письма 1828-1842 гг. - Элиас Лённрот Страница 7

— своя клеть. В них хранят одежду и другие вещи, а летом спят. В ряде мест баню топят ежедневно, но другие довольствуются тем, что па­рятся два-три раза в неделю. Рюс[13] заблуждается, утверж­дая, что мужчины и женщины парятся вместе. Я нигде не встречал такого. Мужчины всегда парятся первыми, а женщины — после них. В поварнях, или по-здешнему «кота»[14], нет каменки. Деревянный пол отсутствует, и огонь разводят прямо на земле, а котел подвешивают на крюк.

В воскресенье 8 июля я дошел до местечка Кесялахти, которое относят уже к Карелии. Мальчишки у дороги бро­сали биту. Я остановился и стал наблюдать за их игрой.

Вскоре здесь же собралось несколько мужчин и один из них сообщил мне, что знает немало рун. Мы зашли в бли­жайший дом. Там же я записал руны от других собрав­шихся мужчин и девушек. Узнал о наиболее искусных рунопевцах этого края. Лучший из них жил за три четверти мили отсюда, в деревне Хумуваара, куда я, насквозь про­мокший под дождем, добрался к вечеру. Но рунопевца по имени Кайнулайнен[15] не оказалось дома. Он был на спла­ве. Братья Кайнулайнена заверили меня, что он на самом деле помнит много рун, и я решил подождать его. Поне­дельник уже был на исходе, а Кайнулайнен все не возвра­щался. Ожидание мое, однако, не было тягостным. Пре­красное местоположение дома — у леса и дружелюбное ко мне отношение старой хозяйки — матери Кайнулайнена и остальных членов семьи скрашивали его. С неизъясни­мой отрадой ходил я по лесу, где покойный отец Кайну­лайнена когда-то читал свои заклинания, обращенные к бо­гам и богиням леса, и где в былые времена «девы Метсолы» показывались своим любимцам. Следует заметить, что в бытность свою старый Кайнулайнен был лучшим охот­ником этих мест. И по суеверным понятиям людей того времени, его охотничье счастье во многом зависело от бла­госклонности лесных богов, которых он, как никто другой, умел расположить к себе своими песнями. Эти песни пере­шли от отца к старшему сыну, но младший Кайнулай­нен — сын своего времени — уже не считал их столь могу­щественными, какими они являлись для предков. Они бы­ли для него скорее святым наследием отца и напоминали ему детство. Чтобы читатель мог представить, как финские охотники молились лесным богам, приведу здесь несколь­ко заклинаний Кайнулайнена.

ЗАКЛИНАНИЕ ПРИ ОХОТЕ НА ОЛЕНЯ

Плакал глупый от нужды, жаловался на нехватку: где дарительница наша, таровитая хозяйка, где опрятная хлопочет? Там дарительница наша, таровитая хозяйка, там опрятная хлопочет, у дверей дворца из рога, на краю лесного замка. Что там делает хозяйка? Из костей возводит замок, из когтей сооружает. Дева Анникка с ключами, Ева, дева-невеличка, заиграй-ка на свирели, на своей медовой дудке для ушей хозяйки доброй. Верно, ты и не хозяйка, коль прислуги не имеешь, не содержишь ста служанок, тыщей слуг не обладаешь, теми, кто стоит у двери, кто стадами управляет, кто твою скотину холит, кто пасет большое стадо, кто за длинным стадом ходит. Отпусти своих овечек на места моей охоты, на мои приспособленья.

Лумикки, Тапио дочка!

Позови своих теляток

под воздушным этим сводом,

пригони стада к мужчине,

подведи к ловушкам мужа,

к вынянченному у груди.

Пусть бегут стада быстрее,

пусть проворнее несутся.

Если нету стад поближе,

позови их издалека.

Проведи сквозь восемь ждущих,

сквозь охотников десяток

на места моих ловушек

из-за Таникки далекой,

из концов далекой Похьи,

тех, попами не обжитых,

из краев неокрещенных,

незнакомых, безымянных,

скрытых за семью церквами.

Пусть бегут они быстрее,

пусть они проворней скачут.

Хийси, мальчик низкорослый,

прыгающий через тропы,

вынь-ка шпоры золотые

из лукошка золотого,

из корзинки, что из меди,

с воронца из серебра,

бок пощекочи бегущим,

поскреби у них под мышкой.

Пусть они бегут быстрее,

пусть они проворней скачут

прямиком к ловцу-герою,

к мужу, ждущему добычи,

к вынянченному у груди,

пригони в упряжке медной,

в золотых оковах стадо.

Здесь должна пройти дорога,

нового пути начало

для великих и для малых.

Здесь мостки покрыты шелком,

полотном — места плохие,

холщевиною — худые,

плотным полотном немецким,

грубою сермяжной тканью.

Уккойнен, отец всевышний,

старец наш, владыка неба,

палицею золотою

с воронца из серебра

по бокам ты их стегни,

полосни своею палкой

так, чтоб кости затрещали,

чтоб колени задрожали.

Леса щедрая хозяйка,

маленькая дева рощи,

коль рекой богатство льется,

коль оно стремится выше,

выше подними ограду;

коль оно стремится ниже,

опусти ограду ниже.

Коль рекой оно не льется,

пусть забор стоит на месте.

Пусть бежит оно быстрее,

пусть проворней стадо скачет.

Здесь, куда придешь ты, стадо,

красной лентой перекинут

мост над огненным порогом.

Шелком здесь мосты покрыты,

бархатом покрыты хляби,

полотном — места плохие,

плотным полотном немецким,

грубою сермяжной тканью.

Парусом, хвосты, расправьтесь,

парусиной трепещите.

Пусть бежит быстрее стадо,

пусть оно проворней скачет,

не сворачивая в топи,

не сходя с мостков в болото.

Дочка мглы, тумана дева,

Луоннотар, Тапио дочка!

Решетом просей туманы,

выдуй человечий запах,

выветри ты дух героев.

Застели глаза коровкам,

заложи туманом уши.

Из ловушек, из капканов,

из сетей ты сделай по две.

Проведи ты к ним добычу.

Замотай им рот шелками,

поверни носы в сторонку,

чтобы нити не порвались,

не запутались волокна.

Положи ты пястку льна,

горстку золотой кудели

под серебряную