Абрам Рейтблат - Писать поперек. Статьи по биографике, социологии и истории литературы Страница 8

В дальнейшем изложении уже оказывалось, что «Гунно-Аваро-Хазарская держава собственно была царство русского народа <…> имя Гунны <…> означало и  болгар, и  малороссов, и  великороссов» (с. 195). Заключал свои рассуждения Венелин следующим пассажем: «Мы видим в  сей эпохе Россию первостепенною державою, европейскою и  азиатскою вместе, и, после разделения Римской империи, первейшею в  мире» (с. 199). (В книге «Древние и  нынешние словене», вышедшей посмертно, в  1841 г., Венелин и  этрусков называл славянами.)

Книга Венелина была замечена и  отрецензирована специалистами, однако отзывы были по большей части весьма скептическими. Так, насмешками встретили книгу М.Т. Каченовский и  Н.Я. Бичурин40. Н.А. Полевой утверждал, что в  книге выразилось «ученое невежество», и  писал, что «нельзя читать книги г-на Венелина не смеясь, и  смеяться, не досадуя, что в  наш век еще осмеливаются выползать на белый свет литературные чудовища такого рода»41. Собственно говоря, положительно о  книге отозвались только М.П. Погодин42, по инициативе (и на средства) которого была издана работа Венелина, и  приятель Погодина, специалист по древнеримской литературе А.М. Кубарев, особо подчеркивавший, что «во всем сочинении виден истинный патриотизм»43.

Тем не менее Венелин завоевал своей книгой определенное положение в  научном мире. В  1830 г. Российская академия поручила ему совершить с  научными целями путешествие по Молдавии, Валахии, Болгарии и  Румынии (и оплатила расходы).

Мотивы создания книги Венелина вполне понятны. В  России в  начале XIX в. (особенно после победы над Наполеоном) наблюдался большой национальный подъем, культурная элита стремилась доказать древность и  славные истоки русской нации (с 1818 г. выходила «История» Карамзина), что порождало и  такие явления, как подделки А.И. Сулакадзева44. Вполне логично и  то, что на периферии исторической науки появилась такая книга, как «Древние и  нынешние болгаре», и  то, что ее автором был представитель не имеющего в  то время своей государственности славянского народа, и  то, что посвящена она была другому славянскому народу, тоже не имеющему государственности и  борющемуся в  то время за освобождение от турецкого ига45.

Книга Венелина не попала в  «мейнстрим» исторической науки, но это не значит, что она вообще была забыта.

В русской историографии сложилась своего рода венелинская школа, представители которой развивали его идеи и  широко использовали его метод лексическо-этимологических сближений. Так, профессор Московского университета, историк права Ф.Л. Морошкин (1804—1857) доказывал, что «кроме нашей Киевской России была Россия Германская в  Померании, западной Польше, Пруссии и  на берегах Немецкого моря, от устья Эльбы до Рейна, и  до северных пределов нынешней Франции, <…> была Россия Моравская <…> Россия Подунайская <…> Россия Адриатическая <…>», а  также «Россия Кавказская», «Россия Закавказская» и  т.д.46 Книги Морошкина рецензировал и  сам опубликовал ряд статей со схожими выводами выпускник Московского университета историк Николай Васильевич Савельев-Ростиславич (1815—1854)47, можно назвать и  ряд других авторов48.

В 1854 г. в  Москве вышла книга выпускника Архитектурного училища, преподавателя физики и  механики Егора Ивановича Классена (1795—1862) «Новые материалы для древнейшей истории славян…». Опираясь на мотивы легенд и  народных песен, тексты надгробных надписей, имена и  географические названия, он доказывал, что «прародители греков и  римлян» были русские, что письменность русских существовала до принятия ими христианства и  старше греческой, что троянцы – это славяне, древние персы – тоже славяне, а  Эней – «чистопородный славянин»49.

Близкие по типу, хотя и  на несколько ином материале, идеи развивал Александр Дмитриевич Чертков (1789—1858). Этот гвардейский офицер, получивший только домашнее образование, известен как нумизмат и  археолог (с 1849 г. по 1857 г. он возглавлял Общество истории и  древностей российских), создатель уникальной библиотеки, в  которой с  высокой степенью полноты была собрана отечественная и  зарубежная литература по истории России. Однако ему принадлежит и  ряд работ, в  которых доказывалось, что пеласги (догреческое население материковой Греции), этруски, венеты и  фракийцы были предками славянорусов50.

Поэт и  драматург барон Е.Ф. Розен в  публицистической книге «Отъезжие поля» (1857) рассматривал скифов как предков славян. Он находил у  этих «своих первобытных предков, за шесть и  за пять веков до Рождества Христова, своего Александра Македонского и  своего мудреца Солона» и  утверждал, что «скифский элемент выражается наиболее в  славянах российских вообще: оттого они из славян одни основали, на вечных началах, самобытное государство, достойное древней славы скифов геродотовых <…>», призывая: «Гордитесь такими первобытными предками!»51

Наконец, в  1858 г. появился труд выпускника Московского училища колонновожатых писателя Александра Фомича Вельтмана (1800—1870) «Аттила и  Русь IV и  V века», в  котором он повторял и  развивал выводы Венелина. Опираясь на свидетельства античных историков, лексические сопоставления и  т.д., но не избегая и  поэтических интуиций (например: «…в древних квидах Эдды пахнет русским духом. В  них есть и  Змей Горыныч, и  старые вещуны, и  птицы вещуньи, и  даже Царь-девица»52), он, подобно Венелину, утверждал, что Руссия – это царство гуннских князей (с. 118). Согласно Вельтману, Великая Русь того времени «обнимала весь север и  недра Европы», с  юга же была ограничена Альпами, Балканами и  Черным морем; «Византия и  Рим откупали уже независимость свою от Руси данью»; существовала даже «Русь Вандальская, занимавшая всю западную и  южную часть Испании» (с. 130—131).

Появление книг Розена и  Вельтмана (как и  переиздание книги Венелина в  1856 г.) понятно – разбитая в  Крымской войне Россия нуждалась в  подтверждении своего статуса, хотя бы на историческом материале.

Все названные работы (за исключением книг Классена и  Розена) формально находились в  научном поле; хотя они были созданы непрофессиональными историками, но тем не менее принадлежали весьма эрудированным авторам и, что главное, были посвящены слабо разработанным в  исторической науке вопросам: достаточно упомянуть, что исследование Венелина было первым в  России оригинальным трудом по славяноведению и  что статьи Морошкина и  Венелина печатал самый авторитетный и  влиятельный журнал «Отечественные записки». Даже позднее появлялись работы, в  которых поддерживалась точка зрения, согласно которой гунны были славянами53.

Но постепенно, с  институционализацией и  профессионализацией исторической науки, соответствующий комплекс идей вытесняется за ее пределы. Из сферы науки он уходит в  художественную литературу, где нет столь жестких профессиональных стандартов, как в  исторической науке.

В 1878 г. низовой литератор Иван Кузьмич Кондратьев (1849—1904) публикует исторический роман «Гунны», в  котором в  беллетризованной форме воспроизводит наблюдения и  выводы Вельтмана, страницами цитируя и  пересказывая его книгу. (В 1896 г. роман был переиздан (с сокращениями) под названием «Бич Божий».) В  годы Русско-турецкой войны, когда русское общество с  энтузиазмом помогало славянам на Балканах обрести независимость, Кондратьев с  упоением повествует о  гуннах-славянах, которые воевали с  Грецией, Римом, готами и  всех победили, и  об их вожде Аттиле, «который стремился к  объединению своего народа, который первый положил основание славянской общине и  перед которым впервые, как перед царем славянским, дрогнула вся Западная Европа <…>»54. Основной пафос книги выражен следующим призывом: «Шире же дорогу народу славянскому!»55

Новый расцвет соответствующего идейного комплекса происходил в  1970—1980-х гг., в  совсем ином идейном контексте и ином литературном жанре. Речь идет о  так называемой молодогвардейской фантастике, т.е. о  книгах, выпущенных издательством «Молодая гвардия».

Отечественная фантастика 1950—1960-х гг. – дитя «оттепели» и  «научно-технической революции» – была устремлена вперед, в  будущее. Она являлась открыто модернизационным жанром, помогающим адаптироваться к  быстро идущим в  обществе переменам. Основополагающие ее принципы – вера в  социальный прогресс и  возможность рационального познания мира, в  основе ее лежало естественнонаучное мировоззрение.

Но в  1970—1980-х гг. в  советском обществе исчезли всякие надежды на «светлое» будущее. Именно в  жанре фантастики было возможно обойти цензуру и  «провести» такие взгляды и  идеи, которые не были бы допущены к  печати в  научной, научно-популярной и  публицистической форме. Вот почему идеи о  славянах – создателях мировой культуры парадоксальным образом были реанимированы именно тут.