Андрей Кофман - Америка несбывшихся чудес Страница 47

Двадцать восьмого мая 1539 г. экспедиция высадилась на западном берегу Флориды. Вскоре после высадки до испанцев дошли вести о пленном христианине, жившем в индейском селении неподалеку. Как выяснилось, это был шестой уцелевший участник экспедиции Нарваэса — в прошлом севильский идальго Хуан Ор-тис. Ему тоже пришлось хлебнуть лиха в чудных землях Нового Света. История его достойна хотя бы краткого описания.

Вместе с тремя другими испанцами Хуан Ортис попал в плен к касику Хиррихигуа, который решил украсить ближайший праздник казнью христиан. Испанцев, обнаженных, по одному выводили на главную площадь, и воины пускали в них стрелы, при этом стараясь как можно дольше продлить их мучения. Так индейцы умертвили троих христиан; когда же очередь дошла до восемнадцатилетнего Ортиса, за него вдруг горячо вступились жена и дочери касика. Видимо, они имели большое влияние на вождя, коль скоро он согласился оставить пленному жизнь.

Ортис не раз еще позавидовал своим казненным товарищам, поскольку, пишет Гарсиласо де ла Вега, «его заставляли день и ночь подносить воду и дрова, и при этом давали ему так мало есть и спать, и столь жестоко его каждодневно избивали ногами, палками и плетьми, и это не считая прочих пыток, каковым его подвергали по большим праздникам, что, не будь он христианином, давно бы наложил на себя руки; ибо, помимо каждодневных мучений и издевательств, по праздникам для собственного развлечения касик приказывал Хуану Ортису бегать не останавливаясь весь день от восхода и до заката по той площади, где казнили его сотоварищей, и сам наблюдал, как он бегает, а с ним его воины с луками, готовые тотчас расстрелять пленника, буде он остановится».

Хиррихигуа рассчитывал, что при такой жизни христианин недолго протянет, но тот выказал необыкновенную живучесть. Тогда касик, преисполненный дикой ненависти к чужеземцу, взялся за дело решительно и приказал поджарить его на медленном огне, что и было незамедлительно исполнено. На крики несчастного прибежали жена и дочери вождя, выволокли полуобгоревшего из костра и несколько месяцев выхаживали его всякими снадобьями.

Женщины понимали, что вождь не успокоится и доконает пленника, и тогда дочь Хиррихигуа попросила своего жениха Мукосо, вождя соседнего племени, приютить у себя христианина. Вождь настолько был влюблен в нее, что не посмел ей отказать, хотя и рисковал вызвать межплеменную войну и потерять невесту. Несколько лет Ортис прожил в племени благородного Мукосо, который относился к нему как к брату.

Узнав о пленном христианине, Сото немедленно выслал отряд, чтобы его освободить. Ортис в сопровождении нескольких индейцев сам направился навстречу испанцам. Когда на дороге показались всадники, индейцы нырнули в лес, Ортис же остался на виду, наивно полагая, что конкистадоры тотчас признают в нем своего соотечественника. Между тем цветом кожи он уже ничуть не отличался от туземцев, и одет был в наряд из перьев, и в руке нес лук со стрелами. Первый же всадник замахнулся на него копьем и прикончил бы на месте, если бы Ортис не сумел отбить копье луком и отскочить в сторону. Бедолага хотел крикнуть, что он христианин, — и вдруг с ужасом понял, что не может произнести по-испански ни слова. За одиннадцать лет плена он напрочь разучился говорить на родном языке! Ортис находился буквально на волосок от гибели — глупой, несуразной смерти от рук своих друзей и освободителей. В последний момент он выкрикнул ломаное «Ксивилья!» и перекрестился, остановив занесенный над ним меч.

Ортис очень быстро восстановил родной язык и стал незаменимым переводчиком. Но ни он, ни дружественные индейцы племени Мукосо ничего не слыхали о городах, полных золота. И все же Сото упрямо двинулся по следам Нарваэса и дошел до «столицы» аппалачей — чтобы на сей раз окончательно убедиться в искренности Кабесы де Ваки.

Но Сото не пожалел о том, что пришел в страну аппалачей. Здесь его люди захватили пленного туземца, вскоре окрещенного под именем Педро, который рассказал именно то, что конкистадоры жаждали услышать. По его словам, сам он происходил из далекого огромного и густонаселенного города Юпаха, где было обилие золота. Когда же испанцы начали выспрашивать его, откуда бралось то золото, Педро, по свидетельству одного из участников похода, описал, как его добывали из рудников, и плавили, и очищали «так, словно бы он сам это видел, или дьявол ему подсказал. И все, кто хоть сколько-нибудь понимал в этом деле, говорили, что невозможно рассказать все это в таких подробностях, не видя собственными глазами… и с того времени все, что говорил индеец, принималось за чистую правду». Конкистадоры воспряли духом. Они обрели главное — веру и надежду.

Педро повел испанцев на север, через дикие безлюдные леса. Солдаты голодали, кое-как перебиваясь травами, кореньями да дикорастущими плодами. Свиней Сото строжайше воспретил трогать: им, по замыслу генерал-капитана, надлежало плодиться. Они с усердием выполняли мудрый наказ, и к весне 1540 г их стадо достигло трехсот голов.

К тому времени испанцы миновали полуостров Флорида и вышли в населенные земли на границах нынешней Южной Каролины. Здесь начинались владения индейцев криков, племена которых объединились в своего рода конфедерацию, чтобы избавиться от междоусобиц и защитить себя от внешней агрессии.

Эти племена по уровню цивилизованности были выше туземцев Флориды: они занимались земледелием, жили в прочных домах с двускатными крышами, умели прясть полотно из дикой конопли и льна, носили добротные одежды, отличались опрятностью, трудолюбием и мирным нравом. После дремучих флоридских чащоб страна криков поражала красотой, плодородием и обилием дичи, а вольная и обеспеченная жизнь индейцев казалась настолько привлекательной, что началось повальное дезертирство из отряда негров-рабов и индейской обслуги. Ладно бы индейцы и негры — нашелся испанец благородного происхождения, Диего де Гусман, который тоже решил остаться в этом земном раю. Сото подумал, будто идальго попил в плен, повелел остановить войско и выслать отряд на поиски, однако вскоре выяснилось, что Гусман, за несколько дней до того проигравший в карты своих лошадей и оружие, не хотел возвращаться. Сото отказывался поверить этому, пока не получил собственноручной записки от дезерггира.

Впрочем, для большинства конкистадоров все прелести этих земель мало что значили, поскольку в ней не нашлось золота. Правда, испанцы смогли набрать здесь несколько десятков килограммов речного жемчуга, служившего у индейцев украшением; но большая часть этих жемчужин была испорчена при обработке раковин огнем. Возрадовались было испанцы, когда в одной из могил нашли какой-то зеленый камень, похожий на великолепный изумруд. Увы, «изумруд» оказался стеклом европейского происхождения — то были следы неудачной экспедиции Айльона, нашедшего здесь смерть в 1526 г.

Послушный указаниям Педро, Сото повернул на запад, где, как ему сообщил проводник, находилась провинция Куса, «изобильная страна с очень большими городами». Индейцы охотно подтверждали эти сведения — лишь бы спровадить непрошеных гостей.

Между тем свиньи неудержимо плодились, и к осени их стадо составляло пятьсот голов. Пробовал ли кто из вас, читатели, гнать свинью в нужном вам направлении? Вряд ли; но если представится такая возможность, попробуйте — и вы поймете, что значит провести несколько сот этих не самых разумных животных по маршруту длиной в пять тысяч миль. И тогда вы в полной мере сможете оценить труды конкистадоров, которые провели громадное стадо по извилистым лесным тропкам и топким болотам, через буреломы и густые тростниковые заросли, по бескрайним равнинам и горным кручам, через реки и озера. Вообразите себе экспедицию на марше. Впереди едут всадники в доспехах; за ними бредут плотные ряды аркебузиров и арбалетчиков; далее вереницы индейцев-носильщиков сгибаются под тяжестью поклажи; за ними катится визжащий и хрюкающий поток свиней, направляемый пленными туземцами, а замыкают колонну местные красавицы, которых вожди племен дарили испанцам в жены.

Летом 1540 г. экспедиция вышла в южные области нынешнего штата Алабама. Велико было изумление конкистадоров, когда они увидели на крышах индейских жилищ деревянные кресты. То было напоминание о «посланцах неба» из экспедиции Нарваэса; и хотя по этим местам они не проходили, слухи о чудесных исцелениях разошлись так широко, что многие туземцы стали носить и воздвигать деревянные кресты, поверив в благотворную силу этих талисманов.

Однако от поклонения христианскому символу оказалось еще далеко до любви к христианам. В отличие от миролюбивых криков, местные индейцы враждебно приняли непрошеных гостей, и дальнейший путь испанцев проходил в непрерывных стычках и сражениях.